Сын вечности - Адам Сильвера

свежий воздух и чувствую пульсацию силы Венценосного мечтателя. Он сияет в ночном небе, почти в зените. Я сразу понимаю, где мы: это парковка Музея естественной истории тварей. Жаль, что Кирк оказался таким упрямым и не отменил мероприятие, но, может быть, Сияющие рыцари сумеют одолеть Кровавых чародеев и защитить Грейвсенд. Джун проходит сквозь заднюю дверь и открывает ее изнутри, приглашая всех войти. Я никогда здесь не был, но Джун уверенно показывает дорогу. Спорим, она все свободное время разгуливала по музею, никем не замеченная, изучала входы и выходы, чтобы стать ходячей картой. Поверить не могу, что я снова тут. Не знаю почему, но я вдруг задумываюсь, сколько времени пройдет, прежде чем Кирк дополнит экспозицию Солнечного зала материалами обо мне – об истории солнечного серого призрака, единственное достижение которого – страдания его собственной семьи.

Но внезапно я ощущаю вспышку надежды. Чароходы знают, что Кровавым чародеям нужно яйцо Грейвсенд. Уверен: они здесь. Я представляю, как из-за угла выскакивает Атлас и направляет в послушников такие сильные потоки ветра, что Уэсли успевает унести меня в безопасное место. И если Ева решит меня исцелить, ей придется пройти через ад. От этого становится еще больнее.

Несколько послушников отстают. Мы идем по лестнице, где слышна прекрасная песня феникса. В тот момент, когда я думаю, что мы направляемся в Солнечный зал (я в это время взываю к звездам на небе, чтобы Чароходы объединились и защитили меня и Грейвсенд), мы спускаемся вниз. На ночь свет в павильоне гидр отключают, и мы подходим к прозрачному хранилищу, которое охраняют пятеро.

Сияющие рыцари.

Грейвсенд защищают самые грозные в мире воины. Из-за крови феникса они сочтут меня предателем, но, если они смогут остановить Кровавых чародеев, мне все равно. На них глиняные маски с золотыми клювами, броня с солнечными пятнами и рукавами из сине-алых перьев. Двое держат стальные арбалеты, остальные – мечи и топоры.

– Вперед, дети мои, – говорит Луна.

Джун проваливается сквозь пол, Стэнтон и Дион бросаются вперед, уклоняясь и уворачиваясь от стрел. Несс сжимает мою руку, будто у меня есть малейшая возможность сбежать. Дион перехватывает топор и кидает его в живот противнику. Она замахивается еще раз, но тут невысокая девушка-рыцарь прыгает с такого расстояния, что почти летит, и бронзовым клинком рассекает Дион шею. Пальцы Несса сжимаются сильнее, я с трудом сдерживаю тошноту, но горло щекочет, когда голова Дион слетает с плеч, а тело падает, как брошенная марионетка.

Четверо рыцарей кидаются на Стэнтона, и мне становится чуть легче, когда его туловища касаются клинки. Вновь появляется Джун, входит в тело мускулистого рыцаря с темными волосами и его мечом бьет двоих в спину, и только последний отбивает удар. Одно дело – слышать об одержимости. Но в реальности это настоящий ад.

Темноволосая девушка, которая отрубила Дион голову, расправляет плечи.

– Нимуэль, что ты делаешь?

– Он одержим! – ору я, и Луна лично похлопывает меня по спине.

– Отпусти моего мужа, или я тебя прикончу, – говорит девушка.

Джун подходит к ней, и девушка-рыцарь перехватывает обсидиановую рукоять бронзового клинка.

– В следующей жизни, – клянется она и протыкает мечом сердце собственного мужа – но Джун уже вышла из его тела. Девушка-рыцарь настолько оглушена тем, что натворила, что Стэнтон успевает вскочить и свернуть ей шею.

Надежда прожила недолго.

Несс ведет меня по коридору, я сглатываю, когда мы проходим мимо лужи крови и головы Дион. Луна, кажется, не особо из-за нее беспокоится. Может, Дион уже отращивала голову? Или Луне на нее просто плевать?

– Уходите, – говорит Кирк из хранилища. Взвывает генератор, и поле желтой энергии окружает его и яйцо. Джун протягивает руку, и ее отбрасывает прочь. – Никто не пройдет.

– Нам не нужно внутрь, – говорит Луна. – Нам нужно, чтобы вы вышли.

– Феникса я вам не отдам, – говорит Кирк. Я им горжусь. – Инспекторы прибудут с минуты на минуту.

– Мы покрыты кровью Сияющих рыцарей, – хохочет Луна. – Инспекторы нас надолго не задержат.

– Мне нужно задержать вас только до захода Венценосного мечтателя.

– Соблазнительно, конечно, сжечь весь этот музей и его коллекции, – замечает Луна, – но меня не интересуют последствия. У меня для вас предложение. Насколько мне известно, вы с Эмилем знакомы. Многообещающий призрак, который недавно научился летать, чего ни Кеон, ни Батиста делать не умели. Я отдам его вам на опыты, сможете опубликовать результаты в любых журналах. А вы мне феникса.

Только Луна может утверждать, что я никто, но при этом так меня рекламировать.

– Не делайте этого! Она убьет феникса, чтобы стать бессмертной.

– Очень интересная теория, – отзывается Луна. – Чистота феникса необходима для моего здоровья. Если я добьюсь успеха, весь мир сочтет это чудом.

– Но… мероприятие уже назначено, а билеты…

– Скажите, что феникс умер. Верните деньги. За статьи о призраке-фениксе вы получите гораздо больше, чем за какую-то вечеринку. Это знак от Вселенной. Все это время мальчик-феникс был у вас под носом. Узнайте ответы на вопросы, которые всегда вас волновали. Твари скоро вымрут. Призраки – следующая ступень эволюции.

– И вы не используете Грейвсенд, чтобы добиться бессмертия? – интересуется Кирк.

– Бессмертие невозможно. Самое большее, на что можно надеяться, – возродиться, как Кеон. Овладеть наукой перерождения и сохранять воспоминания в каждом новом цикле. Мне нужен феникс, чтобы попытаться. – Луна тянет за цепи, идущие к моим запястьям. – Мы уменьшили его силы с помощью ножа конца, но это временно. Думаю, у вас есть собственные методы сдерживания. Вы укротите его, как раньше укрощали фениксов.

На глаза опять наворачиваются слезы. Что, вот так я и умру?

– Кирк, это бред! Я человек!

Кирк не смотрит мне в глаза, и я понимаю, что меня ждет.

– Я всегда держу слово, – говорит Луна.

– Вы утверждаете, что он умеет летать? Как интересно. Может быть, он способен погрузиться в предыдущие жизни или…

Луна поднимает руку.

– Эксперименты сами проведете. Мы договорились?

– Договорились.

Щит падает, и Кирк выходит из хранилища с яйцом. Он делает шаг за шагом, и я не понимаю, почему никто не стреляет ему в голову. Мертвые тела его абсолютно не смущают. Кто знает, через что ему пришлось пройти, чтобы оказаться на этом месте?

Вблизи яйцо очень красивое; я никогда не видел ничего подобного. В музее все скорлупки старые, в пятнах, а это яйцо покрыто перьями, скрывает в себе жизнь и слабо сияет, будто подсвеченное огнем. Я слышу песню Грейвсенд, прекрасную, но хаотичную, как будто кто-то колотит по клавишам пианино. Я чувствую, что птица мечтает не просто о битве, а о войне. Если ее оставят в живых, она превратится в идеальную убийцу. Последнее, что нужно миру, – Луна с этой кровью в жилах. Ее собственная жестокость поднимется на невиданную прежде высоту.

Несс тянет меня за руку.

– Куда его, Кирк?

– Пока в кладовку в коридоре. Дам ему снотворное.

– Кирк, блин, я живой человек!

Я знаю, что он не поверил ни единому слову Луны. Он просто поступает так, как выгодно ему самому.

– Держись рядом со мной, светлячок, – шепчет Несс. – Я выведу тебя отсюда.

Мне становится неприятно. Я не хочу ему доверять, но надежда снова вспыхивает, когда он разжимает хватку и проводит по моей руке пальцами.

– Вытащи меня отсюда, пожалуйста.

Мне плевать, что он опять может меня разыгрывать, что я выгляжу идиотом. Я пойду на все, лишь бы не угодить в клетку и не умереть.

– Кабинет там, ты мимо прошел! – орет Стэнтон.

– А ты сказал, что он дальше, – говорит мне Несс. – Ты соврал, Эмиль? – И тихо добавляет: – Заставь Стэнтона заплатить за все, что он сделал с тобой и твоим братом.

Я жду и прислушиваюсь к песне, звучащей во мне, борюсь с болью, которая усиливается, когда я взываю к огню. И когда