Новый Мир ( № 6 2013) - Новый Мир Новый Мир

В серой рассветной дымке тускло горели бесполезные уже фонари. Вадим глубоко втянул открытым ртом сырой студеный воздух. В горле пересохло, голова гудела, и ноги были как ватные. Он бестолково плутал в лабиринте домов, хлюпая по раскисшей снежной каше, пока не заприметил нескольких прохожих, уверенно спешивших в одном направлении. Он побрел вслед за ними и скоро оказался на какой-то широкой улице. Вдалеке виднелась автобусная остановка.

o:p   /o:p

Автобуса долго не было, и на остановке столпился народ. Люди жались друг к другу, чтобы всем хватило места под навесом. За рабочую неделю у них скопилось немало неотложных домашних дел, которые нужно успеть переделать. Впереди было два выходных дня. o:p/

Вадим стоял рядом с миловидной женщиной лет тридцати пяти. Ворот ее кремового пальто был распахнут, будто ей было очень жарко, и в открывшемся вырезе облегающей кофты белела высокая, тугая грудь с матово-бледными голубоватыми прожилками и темной глубокой ложбинкой. Она держала за руки двух дочек в одинаковых бежевых унылых курточках, по виду погодков, и устало, неотрывно смотрела поверх голов куда-то вдаль. Девочки громко перешептывались, украдкой поднимая к матери свои зарумянившиеся от холода кукольные личики и надеясь каждая привлечь ее внимание.

— А ты знаешь, где Боженька живет?

— …К-конечно.

— И где?

— А ты сама-то знаешь?

— Так нечестно, я первая спросила. Ничего ты не знаешь. А мне бабушка Поля рассказывала: он живет в таком своем доме, называется церковь.

— Тоже мне новость! Он еще и в других разных домах живет. А летом и на улице может, потому что тепло. Много она понимает, твоя бабушка Поля.

— Ну и пожалуйста. Зато ты не знаешь, что мой папа мне сказал, когда брал меня на воскресенье.

— Опять какую-нибудь глупость?

— Сама ты глупость. Он сказал, что я в этом году пойду на музыку.

— Подумаешь. И кому это надо!

— Тебе ничего не надо. Ты вот знаешь, что такое менуэт?

— Что-то очень грустное, да?..

— О, это жутко печальная вещь!

Кто-то мягко подтолкнул Вадима в спину. Он обернулся: мутные немигающие глаза, дрожащие фиолетовые губы, искривленные в несмелой улыбке, багровое лицо, похожее на побитое морозом сморщенное яблоко. Пожилой алкаш, тяжело дохнув перегаром, кивнул ему, как знакомому:

— Позвольте присоседиться.

o:p   /o:p

Вадим, извиняясь, выбрался из-под навеса. Замерзшими непослушными пальцами вытянул из мятой пачки изогнутую сигарету, чиркнул зажигалкой и несколько раз быстро, коротко затянулся, выпустив изо рта облачко дыма, резко очертившееся в стылом воздухе. Облачко причудливо расплывалось, бледнело и наконец растаяло. Вадим достал из заднего кармана джинсов сложенную вчетверо, слегка потертую по краям телеграмму от старшего брата, развернул и перечитал, медленно ведя пальцем по слабо пропечатанным, прыгающим перед глазами словам: мама умерла тчк похороны в субботу. o:p/

На небесном дне

Хлебников Олег Никитович родился в Ижевске в 1956 году. Кандидат физико-математических наук. Автор двенадцати стихотворных книг (в том числе переведенных на французский и датский языки); заместитель главного редактора «Новой газеты». Лауреат Новой Пушкинской премии. Живет в Переделкине. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

o:p   /o:p

o:p   /o:p

o:p   /o:p

В конце проулка, в гибком фонаре, o:p/

похожем шеей на плезиозавра… o:p/

                                «Переулок» o:p/

o:p   /o:p

И трудно утру наступить… o:p/

                        Александр Аронов o:p/

o:p   /o:p

1 o:p/

o:p   /o:p

Плезиозавры фонарей o:p/

стоят по грудь в тумане желтом. o:p/

По дну небесному дошел ты o:p/

до ручки не своих дверей. o:p/

И ты попал — попал сюда, o:p/

как на подлодку: только стены o:p/

вокруг и темные системы, o:p/

чтоб свет и пресная вода o:p/

не иссякали и тепло o:p/

текло по трубам обнаженным… o:p/

Гудит в усилье напряженном o:p/

запас еды — смертям назло. o:p/

И передатчик новостей o:p/

передает погоды сводки o:p/

и шифр: Nazdaq, баррель, бобслей, — o:p/

осмысливает быт подлодки. o:p/

Но есть хозяин у нее — o:p/

вот он радирует и скажет: o:p/

« Пора, мой друг !». И думай, как же o:p/

подняться, всплыть, явить ржевье. o:p/

И лучше все-таки живьем.    o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

2 o:p/

o:p   /o:p

Но дело, конечно, не в нем, o:p/

а в том, что сегодня и завтра o:p/

то свет — промокашечный днем, o:p/

то ночью — из плезиозавра. o:p/

И дело не в том, что вокруг, o:p/

а — что впереди там, в тумане: o:p/

лежанье на съемном диване o:p/

и старости замкнутый круг? o:p/

А может быть, вдруг да… Увянь! o:p/

Пока есть хотя бы диван. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

3 o:p/

o:p   /o:p

Диван напоминал бегемота. o:p/

И ты, возлежавший на нем, o:p/

повторял его формы. Дремота o:p/

порой настигала и днем, o:p/

когда вдруг терялся, как ручка, o:p/

как зажигалка, смысл бытия. o:p/

Впереди светила только получка — o:p/

хотя уже не совсем твоя. o:p/

Но все же она, как фонарь, светила o:p/

в голое это окно. o:p/

И каждое утро надо было o:p/

идти сквозь Темно, Смурно, o:p/

Зябко, Не хочется… Но оставаться o:p/

точно — большее зло… o:p/

Как жили на съемной квартире Ватсон o:p/

и Холмс?.. Как уютно, тепло!.. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

4 o:p/

o:p   /o:p

Кстати, читать детективы — o:p/

спасение от рутины: o:p/

сыщики столь ретивы, o:p/

преступники — креативны! o:p/

Даже если трясешься o:p/

в маршрутке битком набитой, o:p/

как-нибудь да извернешься, o:p/

чтобы сбежать от быта: o:p/

среди каждодневных странствий o:p/

в кутузке по имени «транспорт» o:p/

попасть в другое пространство — o:p/

не хуже любого транса, o:p/

и в погруженности крайней o:p/

в интриги свечей и каминов o:p/

опомниться на окраине, o:p/

свою остановку минув. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

5 o:p/

o:p   /o:p

Своя остановка… Китайцы-водилы… o:p/

Никогда не имел своей квартиры — o:p/

ну, чтобы совсем своей. o:p/

Делил даже ванны, женщин, сортиры o:p/

с десятком чужих людей. o:p/

В общем, так же делил и воздух — o:p/

на вдох делил и на роздых… o:p/

А порой оставался наедине — o:p/

с собой? И то не вполне… o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

6 o:p/

o:p   /o:p

Никого не будет в доме, o:p/

кроме — тысячи чужих o:p/

нажитых вещей, в объеме o:p/

блочной хаты… Вот мужик o:p/

с фотокарточки смеется — o:p/

а кому он сват и брат? o:p/

Вот трехногих три уродца o:p/

табуретками стоят. o:p/

Здесь ютилась жизнь чужая o:p/

и ушла в небытие. o:p/

Гений места, угрожая o:p/

шлет и шлет привет тебе. o:p/

Ты не хуже и не лучше o:p/

тех, кто жили-были здесь… o:p/

А сейчас давай почутче — o:p/

вдруг да и услышишь весть. o:p/

Говорят, придет планета o:p/

больше нашей и ее o:p/

как проглотит — значит это: o:p/

ты получишь забытье. o:p/

Лучше нету, нет краснее o:p/

быстрой смерти на миру — o:p/

да со всеми, даже — с нею, o:p/

той, кому «Люблю, умру!» o:p/

клялся, клялся, не краснея, o:p/

прыгал, точно кенгуру. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

7 o:p/

o:p   /o:p

И рай в чужом шалаше o:p/

бывает — ты знаешь это. o:p/

И свет бывает в душе, o:p/

хоть нету снаружи света. o:p/

И Бог — конечно, любовь. o:p/

Когда ж она остывает, o:p/

Господь поднимает бровь o:p/

и этот дом оставляет. o:p/

Снимает угол другой — o:p/

с недогоревшей свечкой o:p/

любви человечьей — такой o:p/

смешной, по-людски не вечной. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

8 o:p/

o:p   /o:p

…И она тебя послала o:p/

не куда-нибудь — сюда. o:p/

Вспомнишь вдруг, как мягко стлала, — o:p/

сразу же со сном беда. o:p/

И среди всего чужого — o:p/

слишком близкого уже — o:p/

ходишь-бродишь бестолково o:p/

на невнятном этаже. o:p/

Под тобой и над тобою o:p/

штабелями люди спят. o:p/

…И протоптанной тропою o:p/

средь сугробов и оград o:p/

добредешь до магазина o:p/

и возьмешь как молодец o:p/

продуктовую корзину: o:p/

водку, хлеб да огурец. o:p/

Ну и выпьешь, и закусишь, o:p/

и — не даром ночь прошла. o:p/

И еще покажешь кукиш o:p/

в зрак оконного стекла o:p/