Время для счастья - Мария Метлицкая

их нет? И все же зубы свои, волосы, пусть поредевшие и поседевшие, но тоже имеются. Волнистые, между прочим. Правда, в молодости расчески ломались, а сейчас… Ну да, есть мешки под глазами, дочка называет их пельменями. А у кого их нет? И глаза не те, не те: без прежнего блеска. Потухшие, что ли. А раньше горели — живые, яркие, черные. Цыганские, как говорила бабка Леля. Она и сама была в молодости похожа на цыганку — черные косы, жгучие, темные глаза, угольные брови. Илья был похож на нее, на бабку. Родня смеялась — табор рядом проходил! Согрешила мать Лели с цыганом. Кто там их знает, все давно в земле. Да и он, Илюшка, как называла его бабка, уже не первой молодости.

Он расправил плечи — да нет, он еще ого-го! Посмотришь — такие деды есть в шестьдесят два: лысые, пузатые, с вставными челюстями, вечно ноющие, брюзгливые, неопрятные. А он хоть куда — джинсы, майки, кроссовки. Цепь золотая, не бандитская, ни-ни, итальянская, из Милана. Перстень на мизинце, этот из Турции, с сердоликом — жена подарила. А у нее вкус прекрасный, интеллигентный. Тряпки он любит, хорошую обувь, хороший одеколон. Машка говорит: «Пап, ты у нас красавец!» А он и не спорит.

Илья Валентинович запахнул халат и вышел из ванной.

С кухни доносились приятные запахи. Жена, как всегда, крутилась около плиты.

Услышав его шаги, Люба обернулась:

— А, встал! Ну садись.

Илья послушно уселся за стол.

— Кофе? — спросила жена. — Или какао?

— Кофе, — ответил он, — капучино.

Через пару минут перед ним стояла тарелка с сырниками, банка сметаны, плошка с вареньем, докторская колбаса, швейцарский сыр и нарезанный хлеб. Забурчала, выплеснув ароматную жидкость, кофейная машина.

Илья Валентинович принялся завтракать.

— Посиди со мной, выпей кофе, — предложил он жене.

— Уже пила. Да и дел полно. — Люба махнула рукой и продолжила хлопоты.

Она стояла спиной, что-то резала, видимо, для супа, а он рассматривал ее. «Сзади пионерка, а спереди пенсионерка, — равнодушно подумал он, продолжая жевать. — Но хоть так. Обычно наших баб разносит, мама дорогая».

Люба оставалась стройной — такая природа, типаж хрупкой блондинки. Такие обычно рано стареют, тонкая кожа покрывается мелкими морщинками. Так и было. Худенькая Люба и вправду была со спины девочкой: стройные ножки, узкие бедра. А вот лицо, шея, руки выдавали. Никуда не денешься.

В молодости жена была не то чтобы красивой — миловидной. Хороший носик, голубые глаза, светлые волосы. Ничего примечательного, а глаз отдыхает. Как правило, такие женщины разумны и терпеливы, не бросаются в омут страстей, берегут семейный очаг, становятся верными женами и хорошими матерями.

Так оно и получилось, точь-в-точь. Люба была нескандальной, уступчивой, мягкой. Хорошей матерью и неплохой хозяйкой — не гениальной, а именно неплохой. В доме всегда чисто, в шкафу висели отглаженные рубашки, в холодильнике стояли суп и второе. Ничего такого Люба не делала, никаких там изысков, никаких шедевров, нововведений, никаких выкрутасов, но обед был всегда. А выкрутасы, если хотелось, он находил в ресторанах.

Жили они хорошо, спокойно, без громких скандалов и хлопанья дверьми. Любил ли он ее? Конечно, любил. Как жену, как мать своего ребенка. Как человека, как друга, в конце концов.

Во всем жена его устраивала. Почти во всем. А то, чего ему не хватало, он добирал на стороне. Женщин у Ильи Валентиновича было много, случайных и не случайных. В случайные попадали те, имен и даже лиц которых он не помнил. Случайная короткая связь в командировке. Случайная интрижка после ресторанного знакомства. Случайная женщина в поезде — было и такое, чего уж. Эти случайные проскакивали и бесследно исчезали, не о чем говорить. «Природа такая, — шутил он с друзьями. — Не могу пройти мимо хорошенькой бабы». Друзья, разумеется, не осуждали. Завидовали. Как у Илюхи легко — прямо как сходить по малым делам. И главное, совесть не заедает. Ходок, настоящий ходок.

Но были и неслучайные женщины, романы, длительные, серьезные связи. Любовь. Таких историй было три. При двух первых и мыслей не возникало уйти из семьи! Ни разу, ей-богу! И в голову не приходило! А вот третья его подломила… Так подломила, что еле выжил. Тогда, двенадцать лет назад, он серьезно задумался. Мучился, не спал ночами, жалел жену. Жалел и ту, другую, любимую. Любимую звали Лариса. Красивая, яркая, молодая. Ему пятьдесят, ей тридцать пять. И он в самом соку, и она в самом расцвете. Высокая, крутобедрая, полноватая синеглазая брюнетка. Как же она была хороша! А что они творили в постели! Просто сгорали в огне.

Ночами, лежа рядом с женой, он просыпался от желания. Самому было неловко — как четырнадцатилетний пацан! Крутился до самого утра, ждал, когда отпустит. Смотрел на бледное, безмятежное лицо жены и умирал от отчаяния. Что делать? Как быть? Порвать и уйти? Дочь уже выросла, долг свой он исполнил. Материально семью обеспечил: прекрасная, богато обставленная квартира, хорошая новая тачка. Приличный дом по Рижскому шоссе — небольшой, но уютный коттедж. Раз в неделю приходит уборщица. Продукты привозит он, Илья. У Любы три шубы и бриллианты. Раз в год они выезжают за границу: Греция, Испания, Италия. Объездили всю Европу, были в Америке. Люба сто лет не работает. О деньгах не думает и думать не будет, конечно же, он ее обеспечит. У него успешный, крепкий бизнес — хватит на всех.

У дочки все хорошо, муж не богач, но в порядке. Да и он, отец, помогает. Так, если для радости — например, путевки внукам в Диснейленд или новая машина дочери. «Сюрпрайз», — как говорит она.

Имеет же Илья право на свое счастье? На собственную жизнь? Имеет право прожить так, как ему хочется? Прожить, дожить… В счастье и радости? В любви? Или нет, не имеет?

Решил, что имеет. Пусть пять лет, пусть три года, но на полную, на широкую, а там — будь что будет!

Про неудачливых друзей и коллег решил забыть. Получилось. Убеждал себя, что у всех все по-разному. Бывает же, что получается! И лихорадочно искал примеры везунчиков. Нашел. Правда, примерчики были не очень, так себе примерчики, если честно. Да и маловато их было.

Из знакомых вспомнились двое. Первый — Вася Корчагин, дружок институтский. Но Вася ушел из семьи в сорок. И семья, между прочим, была бездетной. Развелся, женился, родил ребенка. Что такое сорокалетний мужик? Самый расцвет.

И пример номер два — Костик Турчинов, с ним они сталкивались по бизнесу. Тут было все сериально: скандальный