Звери в природе - Владимир Моисеевич Смирин

Хотя я держал его в большом ящике с землей, у него очень быстро отрастали когти, вероятно, для них не было достаточно работы. Чтобы чувствовать себя спокойно, зверек должен касаться боковых стенок земляного хода шерстью или вибриссами. Выпуская цокора на ровную площадку, я клал на ней два кирпича таким образом, чтобы расстояние между ними примерно равнялось ширине хода. Цокор забирался между кирпичами. Как только он немного вылезал и переставал касаться вибриссами лежащих с боков кирпичей, он тут же пятился назад. Если же над ходом я устраивал из кирпичей крышу, эти кирпичи он поднимал и переносил сантиметров на двадцать. К сожалению, прожив месяц, цокор погиб.

Глава тринадцатая

Звери в клетках и ручные звери

Мы уже упоминали о том, что при наблюдениях и зарисовках животных, особенно мелких, не обойтись без «натурщиков» — животных, содержащихся в неволе и полувольных. Варианты этой работы могут быть самыми различными. При искусственном содержании животных полностью воспроизвести их естественную жизнь невозможно. Тем не менее наблюдения даже в клетках позволяют увидеть многое, что не удается рассмотреть в природе. Это касается в первую очередь облика и характера движений. Дело не только в том, что здесь удается видеть зверя с более близкого расстояния. Иногда многое проясняет реакция зверя на неестественность условий. Например, горал, пасущийся на ровном месте (что ему совершенно несвойственно), вынужден низко пригибаться, сгибая передние ноги в локтевом и плечевом суставах, а то и становиться на «колени». Звери-норники нередко в клетках показывают элементы поведения, которые в природе скрыты в норе.

Так как в клетках звери часто бывают ручными и полуручными, некоторые их действия, в природе направленные на особей своего вида, здесь обращаются на человека, что помогает лучше их понять. Отдельные движения вблизи выглядят очень выразительно. Когда в Московском зоопарке я рисовал гепардов, самки, имевшие детенышей, приближались ко мне и пугали, ударяя лапой по сетке. Когда это происходит в непосредственной близости, чувствуешь резкость и мощь этого удара, наносимого как будто тяжелым хлыстом. Впечатление это дополнялось картинами игр детенышей, которые, догоняя друг друга, делали резкую подсечку передней ногой. В том и другом действиях проявляется специализация вида. Резкий удар-подсечка передней ногой — основной прием действий гепарда при овладении добычей.

Это же относится и к взаимоотношениям животных. Набор взаимодействий, реакция на ту или иную плотность населения, способность выдерживать связанные с этим перегрузки — все это очень различно у животных разных видов. Следует только помнить, что сами эти ситуации никогда не могут быть вполне естественными, так как в клетке звери не в состоянии совсем уйти друг от друга или выбирать своих сожителей.

Если звери в клетках размножаются, это позволяет подробно проследить развитие детенышей и их взаимоотношений с матерью. Разные условия развития дают возможность судить о влиянии матери на этот процесс. Как-то в виварии Московского университета я рисовал две группы волчат. Одна из них росла без матери, общаясь только с людьми. Другую воспитывала двухлетняя волчица — приемная мать, никогда не имевшая собственных детенышей. Волчица кормила волчат, отрыгивая проглоченное мясо, вылизывала их и делала все, что положено волчице-матери. Когда волчата подросли, они разительно отличались от тех, что росли без волчицы. У волчат-«сирот» игры часто переходили в агрессию, они нередко прокусывали друг другу уши, лапы. Волчата же, выросшие с волчицей, в возрасте шести месяцев в большей степени, чем их одинокие собратья, представляли собой единую стаю. Когда я находился в вольере, они проявляли меньше страха и больше интереса. У меня все время было впечатление, что они сообща испытывают меня «на прочность». Волчата-«сироты» меня боялись. Кстати, пожалуй, я был единственным человеком, которого они так боялись (хотя и не все одинаково). Видимо, именно то, что я их рисовал, а значит, подолгу и напряженно смотрел, пугало их. Пристальный взгляд многими животными воспринимается как угроза.

Жизнь зверей в клетках отличается монотонностью, что тоже представляет значительное искажение естественных условий жизни. К тому, что они видят и слышат постоянно, они привыкают, хотя и в этом проявляют себя неодинаково. Эта монотонность связана с ограниченностью площади, а также с тем, что им не приходится ни отыскивать и добывать пищу, ни избегать опасности. В Чехословакии я видел зоопарк, где животные содержатся в очень просторных загонах. И там особенно хорошо видно, что сама по себе площадь не решает многих проблем. Горные козлы и бараны, живущие там в огромных загонах с естественными скалами, очень мало этим пользуются и часами толпятся вокруг сараев и кормушек. В результате у некоторых из них все равно отрастают копыта. Зато хорошо видно, как чутко реагируют клеточные животные на малейшее изменение условий. Стоит людям появиться в необычном месте или в необычное время или внести какие-то изменения в интерьер клетки, в распорядок дня, как звери сразу замечают это.

Многие грызуны, даже если их посадить в пустую клетку без убежищ, выбирают место, в котором они «считают» себя в наибольшей безопасности. Находясь на этом месте, они не реагируют и на то, что обычно вызывает у них испуг, а при опасности бегут именно в это место. Зверек, проявляющий агрессию к другому, обычно оставляет в вольере определенное место, где на него не нападают. Видимо, все эти особенности поведения позволяют животным избегать нервных перегрузок.

Много интересного и важного удается увидеть не только во время специальных наблюдений, но и при обычном уходе за животными. Регулярно и подолгу общаясь с ними, начинаешь испытывать состояние, сходное с тем, какое бывает при длительных наблюдениях в природе. Это тоже очень существенно для понимания природы самих зверей.

Особый случай, когда ручных или полуручных зверей можно выпустить на свободу и следить за ними вблизи, что позволяет наблюдать тонкости их поведения. У нас издавались переводные книги о таких экспериментах. Достаточно вспомнить книги индейского писателя Серой Совы, Джой Адамсон, Роберта Лесли, Хайнца Майнхардта, Лоис Крайслер. Из наших отечественных книг прекрасный образец такой литературы — книга В. С. Пажетнова «Мои друзья медведи» (изданная, к сожалению, очень маленьким тиражом и сразу же ставшая редкостью). Очень интересные наблюдения были сделаны нашими зоологами, отцом и дочерью Лозан, над полуручными кабанами в Молдавии. Мне самому пришлось убедиться в том, насколько много дают такие наблюдения, во время пребывания на Костромской лосеферме, о чем написано в очерке «Гон лосей».