Прокурор идет ва-банк - Александр Звягинцев

— Чего ты орешь! — пытался унять его Оболенцев. Но тот крепко сжал друга в объятиях и закружил по кабинету. Однако, зацепившись ногой за стул, он вместе с Кириллом рухнул на пол.

…Настороженный Цвях шел по улице, где на каждом доме висели траурные флаги. Цвяха заботило только одно: следят за ним или нет. О том, что санкция на его арест получена, он уже знал и теперь думал, как бы упаковаться получше и лечь на дно.

В последнее время он жил с постоянным дурным предчувствием: что-то должно произойти. И когда Цвях услышал о смерти Брежнева, он поначалу обрадовался.

«Наконец-то старого маразматика решили не возвращать! — подумал он сгоряча. — Если Липатов сумеет прорваться наверх, то заживем, как у Христа за пазухой!»

Но, увидев на трибуне Андропова, сразу все понял.

«Рвать когти и линять в быстром темпе! — подумал он. — Теперь точно будут брать».

Где спрятаться, у него давно было подготовлено — многие теневые структуры были обязаны ему по гроб жизни.

Но слухами земля полнится. Все знали о предстоящем неминуемом аресте Цвяха и впутываться в это дело не хотели. Под разными предлогами но все давали капитану от ворот поворот.

От людей Ярыгина Цвях сумел улизнуть вовремя. Он этих штатских каратистов определял с первого взгляда. Сам был такой. Затаившись у своей любовницы, одной из великого множества, Цвях стал обдумывать свою дальнейшую жизнь.

Он был настолько уверен в собственной безопасности, что держал основные сбережения, и немалые, в сберегательных кассах. Хоть в этом он был образцово-показательным гражданином и хранил деньги там, где надо.

Он попытался снять их с книжек, но заметил «хвост» и сразу же отказался от этой мысли.

Но без денег Цвях выжить не мог. Любовница хоть и несла терпеливо свой крест — за ночные ласки кормила любовника и поила, — но зарплата у нее была такая, что едва хватало одной тянуть. Тем более что запросы капитана требовали огромных сумм, а всех соцнакоплений несчастной женщины едва бы хватило более чем на неделю.

В день похорон Брежнева капитан чуть было не нарвался на оперативников. Это произошло возле телевизионного магазина, когда он остановился, чтобы посмотреть на похороны бывшего вождя. Все телевизоры в витрине были включены и показывали проводы в последний путь усопшего генсека. Лафет с телом покойного сопровождали не только его родственники, но и все члены Политбюро партии и члены правительства, на бархатных подушечках несли его ордена и медали…

В стеклянной витрине можно было увидеть не только похороны Брежнева. В ней еще отражалась вся улица, и взгляд опытного Цвяха очень быстро натолкнулся на силуэты двух московских оперативников, стоявших на противоположной стороне тротуара недалеко от остановки троллейбуса. Они осторожно следили за ним, тихонько переговариваясь, видно, решали — брать капитана самим или вызывать подмогу. Они знали, что Цвях вооружен, а затевать перестрелку в центре города, в самом оживленном и заполненном людьми месте, опера не решались — ведь могли пострадать посторонние безвинные люди.

Пока они совещались, Цвях распахнул дверь магазина и скрылся за ней. Миновав зал, он через служебный ход прошел в подсобку, а оттуда — на задний двор. Пробравшись между контейнерами с товарами, он ловко залез на крышу склада, перепрыгнул через глухую стену и оказался на параллельной улице. Воровато озираясь, перебежал дорогу, свернул за угол и зашел в будку телефона-автомата.

Торопливо набрав номер, он соединился с Валерой, который в это время находился в спортпрофилактории.

— Валера? — сказал он, услышав знакомый голос. — Мне нужны бабки! Я ухожу в бега! Меня ищут.

— А где я тебе их возьму?

— Передай Борзовым. Снять свои в сберкассе я не могу — сразу повяжут.

— Сколько тебе?

— Подсчитай сам, — злобно ответил Цвях. — Несколько лет нужно перекантоваться.

— Хорошо. Где встречаемся? — спросил Валера.

— Как стемнеет, на том месте, где и всегда.

Выйдя из будки, он огляделся и смешался с толпой.

Узнав о предстоящем аресте, полковник Багиров открыл сейф. Увидев пачки денег, тут же закрыл его снова. Сев за стол, позвонил жене и коротко сказал:

— Мила… Милочка!.. Не жди меня… Сегодня я не приду… Не могу! Я дам о себе знать.

Услышав за окном скрип тормозов, Багиров выглянул в окно. По его лицу пробежала судорога. Он увидел, как группа оперативников во главе с Ярыгиным вышла из двух автомобилей.

Багиров несколько раз провел рукой по лицу и с сожалением совсем тихо сказал:

— Не побрился. Не успел!

Ярыгин с группой шли по коридору, когда за стеной, где-то совсем рядом сухо треснул выстрел.

Багиров лежал под портретом Дзержинского. С первого взгляда можно было определить, что он мертв: из простреленной головы текла, все расширяясь, струйка крови, а от пистолета, лежащего рядом, еще сильно пахло порохом…

Сержант Битюгов, по кличке Битюг, жил в однокомнатной квартире на втором этаже обычной блочной пятиэтажки. Он никогда не был женат. Несмотря на это был большим любителем слабого пола. Отношение к людям у него всегда было скотское, а к женщинам и подавно. Выросший в детдоме, он, не знавший родительской ласки и заботы, признавал только силу.

Когда ему позвонил Цвях и предупредил об опасности, Битюг сразу же решил: ноги в руки и линять. И хотя бросать сладкую жизнь было нелегко, сержант быстро сгреб все ценное, что удалось «нажить» за время работы в милиции, и уже собрался покинуть жилище, как раздался звонок.

Крадучись по-кошачьи, он подошел к двери и посмотрел в дверной глазок.

Женщину из домоуправления он узнал сразу, но также заметил, что она была растерянна и взволнованна. Звериным чутьем он ощутил опасность.

Вернувшись в комнату, быстро схватил небольшой чемоданчик с ценностями, осторожно открыл окно и ловко выпрыгнул со второго этажа. Но тут его уже ждали оперативники и Ярыгин.

Битюг понял — ему не уйти. Тем не менее как загнанный в угол зверь, решил бороться до конца. Заметив женщину, выносящую мусор к контейнерам, Битюг резво бросился к ней. Схватив испуганную соседку, он выхватил пистолет и приставил дуло к ее виску. Женщина в шоке выронила из рук ведро с мусором, но не издала ни единого звука, лишь глаза ее расширились от животного ужаса.

— Не подходите, застрелю! — закричал Битюг обложившим его оперативникам.

Ярыгин дал знак всем остановиться, однако сам продолжал двигаться параллельно уходящему от них Битюгу, который, прикрываясь женщиной как живым щитом, отступал со двора к выходу на улицу.

Неожиданно Битюг споткнулся и на секунду взмахнул рукой с пистолетом, чтобы сохранить равновесие.

Ярыгин мгновенно использовал это положение. Он вскинул свой проверенный «стечкин», и в тишине двора прозвучал выстрел.

Битюг упал, увлекая за собой соседку. Его пистолет отлетел в сторону.

Ни Битюг, ни женщина не двигались.

Двое оперативников подбежали к ним. Один поспешно схватил лежащий на асфальте пистолет Битюга, а другой попытался поднять женщину.

— Эй! — крикнул он. — Мне одному не справиться, она в обмороке…

Но его крик потонул в звучавших протяжных гудках — страна прощалась с бывшим вождем…

Те же гудки рвались в окна квартиры Борзовых, но тут уже явно было не до них. На двуспальной кровати валялись норковое манто и жакет из чернобурок, соболиные шкурки. Супруги спешно паковались. Готовились в последний рейс. Валера должен был уехать на свою квартиру, которую им с Ритой приобрели Борзовы, и увезти все движимое состояние — деньги, валюту, драгоценности, золото и столовое серебро, антиквариат. Мать запретила дочери появляться в их доме, пока не улягутся страсти.

Ожидаемая пышная свадьба не состоялась. Борзов не захотел. «Нечего дразнить гусей!» — сказал он твердо и непререкаемо.

Рита огорчилась, но скоро успокоилась, после первой же брачной ночи поняв, что главное в Валере действительно его мужские достоинства. И тут он фору мог дать любому дипломату.

Заполняя вещами последние три внушительных размеров чемодана и даже барабан, Борзов не переставал стенать:

— Как они там не поймут, нас нельзя сажать!

— Бог даст, все обойдется, — нервно протараторила Борзова, успокаивая то ли мужа, то ли себя. — Липатов нас не отдаст! Видишь, предупредил!

— Болтай! — огрызнулся супруг. — Я-то из-за него погорел!

— Петя, да захоти Егор Сергеевич отступиться, он бы тебя сдал и глазом не моргнул. А он тебя на трест поставил. И как велел написать в Москву: «В ответ на запрос заместителя Генерального прокурора сообщаем, что горисполком не нашел оснований лишать П. Г. Борзова депутатской неприкосновенности». Нет, Липатов — умница!

— Не береди душу! Дура ты, дальше своего носа не видишь. Уж если нашего брата сажают, добра не жди… Эх, недооценил я Оболенцева…