Черный поток - Роман Валериевич Волков

Вечер выдался на удивление теплый. У Петра даже появилась мысль пойти с женой погулять после ужина. Погода шикарная, а они уже сто лет не выбирались из квартиры вдвоем. Там, глядишь, свежий ветерок сдует все неурядицы и позволит провести приятный вечер. Без мыслей о работе, страхов и забот.

На глаза попался цветочный ларек. Не раздумывая, Зигунов купил букет белых роз – любимых Катиных цветов. Плевать, что дорого. Он слишком мало радости жене доставляет, чтоб жмотничать на таких мелочах. Настроение поднималось с каждым следующим шагом к дому. У подъезда Петр остановился и полез в портфель за ключами, зажав букет под мышкой. Ключи звякали где-то в недрах, но в руку никак не давались. Внезапно пальцы нащупали что-то мягкое и шелковистое. Ткань. Нахмурившись, майор потащил ее из портфеля и с удивлением уставился на ажурный носовой платок. Явно женский. Откуда он мог взяться у него в портфеле? Катя по ошибке положила ему свой? Да вряд ли, она знает, что он пользуется одноразовыми.

Мысли сменяли одна другую, и откуда-то из глубины под ребрами стала подниматься густая леденящая чернота. Зигунов уже знал, что этот платок не принадлежит жене. Его положила к нему в портфель чужая, безжалостная рука.

Когда майор вытаскивал из кобуры пистолет, букет белых роз упал на асфальт, но Петр этого не заметил. Судорожно сжимая рукоять, он бежал вверх по лестнице, повторяя только одно слово: Катя, Катя, Катя…

Дверь квартиры вроде бы была заперта. Но когда в замке щелкнул ключ, стало понятно, что она просто захлопнута. Тихо и очень осторожно приоткрыв створку, Зигунов переступил порог. Прислушался. В квартире царила тишина, за исключением тихой музыки, струящейся откуда-то из гостиной.

Петр сделал несколько шагов по коридору, включил свет. Все вещи, казалось, находятся на своих местах, никаких подозрительных несоответствий. Все как всегда. Туфли жены под вешалкой, плащ на крючке, значит, она должна быть дома.

– Катя, – позвал он. Ответа не последовало. Слыша, как звенит в ушах от напряжения, майор заглянул в кухню, туалет, ванную, чтоб убедиться, что там никого нет. Включил свет в гостиной – там тоже оказалось пусто.

– Катя, – еще раз позвал Зигунов жену.

Сердце барабанило с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Музыка слышалась все отчетливее. Какая-то опера. Странно. Ни он, ни Катя не были особыми поклонниками… Ноутбук, из которого и доносилась мелодия, стоял на комоде прямо перед спальней.

– Катя! – в последний раз окликнул Петр, толкнув дверь.

И остановился на пороге, не в силах сделать больше ни единого движения.

Катя лежала, вернее, полусидела на кровати, как будто читая книгу. На ней была надета атласная снежно-белая ночная рубашка с кружевом. Очень красивая. В руках – толстый фолиант в темном переплете. И на первый взгляд все могло бы показаться невинным, если бы не огромные темные кровоподтеки на шее и струйка крови, засохшая в уголке рта.

– Катя… Катюша… – почти беззвучно выдохнул Петр. Он стоял на пороге, изо всех сил пытаясь войти в комнату, но не в состоянии заставить себя двигаться. Пока он здесь – еще есть надежда. Но когда он дотронется до нее – надежды больше не останется.

Титаническим усилием воли майор принудил мышцы слушаться. Он убрал пистолет в кобуру и внимательно осмотрел спальню. Отгородившись от ужаса годами следственной работы, мозг начал функционировать в штатном режиме. Зигунов отмечал мельчайшие детали, которые могут иметь значение, пытался сохранить в памяти картину убийства, чтобы затем разобрать и понять его смысл.

Убитая наряжена в ночнушку, словно собиралась лечь спать. Ждала мужа, читала. Что читала?

«Молииииилась ли ты на ночь, Дездееемона»? Внезапно вся картина сложилась сама собой. Наряженная ко сну женщина, держит в руках молитвослов, платок, подброшенный рукой коварного Яго… Оперу с очевиднейшей подсказкой можно было и не включать. Но убийца это сделал. Видно, считает Зигунова законченным быдлом. Значит, в этот раз «Отелло».

Продолжая блуждать взглядом где угодно, только бы не смотреть на тело жены, Петр повернулся спиной к спальне и достал телефон.

– Дежурный? Говорит майор Зигунов. Пришлите следственную группу ко мне домой. И сообщите Перемогину и полковнику Репнину. Пусть тоже приедут. Литературный маньяк убил мою жену.

Три последние слова Петр из себя буквально выдавил и сразу повесил трубку. Он наклонился, уперев руки в колени и слушал, как воздух со свистом вырывается из легких. В горле застрял ком, из-за которого дышать было практически невозможно. В висках барабанило, сердце заходилось неритмичной канонадой. Еще немного, и он грохнется в обморок. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Вроде полегчало.

Все так же не позволяя себе обернуться, майор пошел по квартире. Так, следов взлома нет. Значит, убитая либо знала убийцу, либо он смог придумать логичную причину, чтобы войти в дом. Слесарь какой-нибудь, например, мастер из ЖЭКа. Вариантов миллион.

Когда это могло быть? Они с Владиком ушли из дома утром. Катя еще оставалась – ей нужно было на работу только к третьей паре. Аброськин тогда был еще на свободе. И на десять минут опоздал – должен был прийти в читальный зал к десяти, а пришел в десять десять. Молитвослов опять же. В принципе, совпадает – он же воцерковленный. К тому же они с Катей знакомы были – она ведь его рекомендовала на работу, после того, как Зигунов сам ее и попросил… Так, стоп! Не туда повернули. Самобичивание – потом… Дышим. Хорошо. Короче, Аброськин мог. Придумать причину, чтоб она его впустила, не проблема. Он далеко не дурак. Начитанный… Может, он ей даже писал-звонил? Придумал какую-нибудь очередную слезливую историю, как ему, инвалиду, жить тяжело на свете. А Катя, добрая душа, ему и поверила. Задушить опытный палач слабую женщину сгибом локтя мог запросто.

Внутри Петра заклокотала ярость такой силы, что ему даже пришлось остановиться посреди коридора. Убью гниду! Разорву на мелкие куски! Черт! Его же от дела отстранят как причастного. Он теперь свидетель по делу. Хрена лысого он до Аброськина при таком раскладе доберется. Дерьмо! Что делать? Что делать? Так, надо проверить телефон жены. Теперь-то уже можно, у него железное оправдание – она мертвая. Ха-ха-ха…

Зигунов о всей силы треснул кулаком в стену, чтоб остановить истерику. Сработало. От боли в глазах потемнело, но зато она перекрыла все другие ощущения и эмоции. Спокойно. Где Катин телефон? Он заметался по квартире, как раненый зверь по клетке. Рука адски болела, и это было прекрасно, потому что хорошо отвлекало от всяких других мыслей. Наконец телефон обнаружился на