Телеграмма Берия - Валерия Троицкая

Разумеется, очень быстро В.А. поднялась на «Олимп» международного сотрудничества. Ее выбирали организатором симпозиумов и сессий различных международных конференций, Союзов и организаций. Она была Президентом Международной ассоциации по геомагнетизму и аэрономии (МАГА), сменив на этом посту известного американского теоретика Хуана Рёдерера. В.А. сменил на этом посту австралийский ученый Киф Коул — австралийский ученый, многолетнее преклонение которого перед В.А. закончилось их браком после того, как ушел из жизни любимый друг и муж В. А. Александр Вайсенберг — выдающийся физик и литературно одарённый человек. Киф помог вновь обрести привычный мир научного творчества и душевного комфорта. Кстати сказать, этот брак вызвал шок у всех российских коллег и начальников В.А. Это было в ту пору очень смелым поступком для человека ее ранга и статуса. Еще не до конца были изжиты привычки, запреты и страхи мрачного периода нашей истории за железным занавесом. Кроме того, Киф был младше В.А. на добрый десяток лет, и мало кто верил в искренность ее перевоплощения в австралийскую поданную. Бродили темные слухи, что ей просто захотелось эмигрировать из меркантильных соображений. Но многие друзья, и я в том числе, знали подлинную историю этих многолетних отношений. Киф был влюблен в В.А., наверное, добрый десяток лет до того, как стал её мужем.

Я помню, как во время международных конференций, зная, что все наши ответственные уполномоченные пристально наблюдают за нами, Киф просил меня как близкого и доверенного человека купить В.А. подарки и незаметно для нашей делегации передать их ей. Однажды в Австралии я попала даже в очень неловкое положение, выполняя его поручение. Он попросил меня купить что-то на $100, что может порадовать В.А. Я хорошо представляла себе её вкусы и постоянную занятость и купила замечательный комплект — клетчатую юбку, свитер и однотонную, того же колера, что и клетка, кофточку, и с огромным пакетом стала пробираться в гостиницу, где мы жили. Но надо сказать, что как раз накануне этого дня у одного из наших коллег, а именно у бедняги Миши Жданова, читавшего платные лекции в Мельбурне, были конфискованы гонорары, так как не хватало оплатить гостиницу некоторым членам делегации, в том числе и мне. Нам тогда не разрешалось путешествовать поодиночке, и вся делегация должна была одновременно приезжать и уезжать из заграничной командировки, несмотря на то, что некоторым после окончания соответствующих сессий было нечего делать. Было бы заблуждением думать, что такие правила предоставляли нам преимущества развлекаться за рубежом. Денег-то ни у кого из таких счастливцев не было. Обмен валюты не существовал для простых смертных, но действовали правила, что все заработанные за рубежом гонорары и поддержки от международных организаций в валюте должны распределяться поровну между членами делегации. Миша, увидев мои пакеты со «шмотками», был в шоке и Бог знает что подумал о моих авантюристических способностях. Он посмотрел на меня с изумлением и явным укором, прекрасно зная, что денег у меня не должно быть. Я, однако, была вознаграждена ослепительно радостной улыбкой В.А., когда оказалось, что всё ей пришлось впору и по вкусу, и на следующий день она уже щеголяла в обновках, к огромному удовлетворению ее поклонника.

Могу привести еще один очень характерный пример из приключений за рубежом. Это было в Инсбруке во время, кажется, одной из сессий КОСПАР (Комиссия по исследованию и использованию космического пространства). Этот форум всегда собирал весь генералитет научного космического сообщества. Нашу делегацию возглавлял вице-президент РАН по космосу — академик Б. Н. Петров, в Президентах КОСПАР был в то же время, кажется, директор нашего Института космических исследований академик Роальд Сагдеев. Их, естественно, сопровождала свита чиновников из организации «Интеркосмос», а руководителем делегации был заместитель директора ИЗМИРАН Игорь Жулин. Конференция шла своим чередом, мы докладывали, заседали, голосовали, общались с иностранными коллегами, многие из которых уже давно были нашими друзьями. По вечерам происходила «вечерняя поверка» в отеле нашей делегации. Жулин, а иногда и кто-нибудь повыше рангом — Сагдеев или Петров, обсуждали наши текущие достижения и «втыкали» нам за случавшиеся ошибки поведения.

В воскресенье нас с В.А. пригласил Хуан Рёдерер прокатиться на рентованной им машине по Австрии. Предполагалось посетить могилу известного физика Шредингера, заехать в Зальцбург, где-нибудь в обеденное время попировать в уютном ресторанчике. Поездка казалась чрезвычайно соблазнительной, тем более что Хуан пригласил присоединиться к нам другого знаменитого американца — открывателя магнитосфер почти всех планет Норманна Несса, с которым у меня установились теплые дружеские отношения. Надо отметить, что Норманн был гораздо более наблюдательным человеком, чем Хуан (в силу своей экспериментальной профессии, вероятно). Он прекрасно уже разобрался в наших правилах и инструкциях и был сильно удивлен, когда мы с В.А. не смогли отказаться. Более того, по инструкции нам надо было прихватить, как минимум, одного, а то и двух коллег из делегации, так сказать «свидетелей», но места в машине для них не оказалось бы, и В.А. рискнула. Я, конечно, рисковала больше неё, но и ей ничего такого не полагалось, несмотря на ее высокий статус, и даже тем более!

Рано утром, пока еще не проснулось наше начальство, мы выехали в свою экспедицию. «Две советские леди и два американца», как, к всеобщему изумлению всех встречавшихся на нашем пути австрийцев, путешествующих французов и других иностранцев, нас определяли. Могила Шредингера взволновала нас своей скромностью и удивительной неугасаемой лампадой, огонь в которой кто-то неустанно поддерживал. В ресторанчике с национальным колоритом к нам сбежалась не только вся челядь, но и посетители, не веря своим глазам и ушам, когда они слушали пояснения В.А. на всех родных их языках о том, что ничего удивительного нет в таком вояже советских леди с американцами в другую страну без визы. Они, наконец, поняли, что мы гораздо свободнее, чем принято думать, когда этого хотим.

Вечером, однако, подъезжая к нашему отелю, мы сильно приуныли. И недаром! Нас ждал весь генералитет. Кто-то из делегации заметил, как мы уезжали, и, соответственно, доложил. Мы оправдывались, объясняли, что все произошло неожиданно, и нам неловко было демонстрировать свою несамостоятельность и бегать отпрашиваться, что в машине не было мест, что Хуан не пил за рулем, что мы только прогулялись в соседнем парке и т. д. В.А. влетело больше меня, разумеется. Но она держалась стойко и с милой очаровательной улыбкой остроумно парировала все нападки, подкупая судей своим очевидно искренним недоумением по поводу совершения проступков. Всё, в конце концов, обошлось. Нас даже не перестали пускать в другие заграничные командировки, но заслуга в этом принадлежит, безусловно, только талантам В.А.