Гридень 7. Завоеватель - Денис Старый

и не думать об этом. Ну нет ветра сегодня, будет завтра, а при хороших парусах маленький ветерок сдвинет с места устойчивый на воде корабль.

И вот в таких разговорах и пирушках Вторуша провел две недели у Люта в гостях. А после, забрав восемь кораблей, двинулся в сторону Константинополя. Адмирал так подгадал время, чтобы выходить из Днепра по ночи. Опасно, не без этого. Тут можно было и в пролив не попасть, или на косу нарваться. Но Вторуша справился. Он никак не хотел встречаться с кораблями Корсуня. Пусть воевода Владислав решает проблемы с этими, почитай что и пиратами. А ему, Вторуше, спешить нужно в Константинополь.

* * *

Войско численностью до двадцати тысяччеловек стояло под стенами Корсуня. И, пусть моих воинов было всего-то около двух тысяч, командовать всей этой пёстрой толпой вооружённых людей приходилось именно мне. Так сложилось, что здесь присутствовало много половцев, полторы тысячи ратников, посланных великим князем Изяславом Мстиславовичем, но выглядело всё устрашающе для защитников крепости.

Особенно засуетились защитники Херсонеса после того, как по стенам ударили из катапульт, а также бахнули из пушек. Вот защитники попросили о переговорах. Да и кому там защищать, если большинство население и не хотело ссориться с императором. Это венецианцы так власть захватили, да подговорили знать Херсонеса. А остальное население города не горело желанием воевать. Да и перспектив не было никаких. Откуда помощи ждать, если везде враги?

У Великого князя Киевского было соглашение с василевсом Мануилом о том, что брать крепость на щит русские могут лишь в том случае, если защитники обороняются до последнего. Это и мне было строго-настрого наказано.

С Корсунем, он же Херсонес, до сих пор было много непонятного. Город не выходил из юрисдикции императора Византии, при этом перестал платить налоги и проявлял сепаратизм.Всё дело в том, что власть в городе перешла к венецианцам. Однако, тех, кто был внутри замковых стен, прекрасно понимали, что помощь им ждать неоткуда, а русским ничего не мешает стоять под стенами города и год, и два, а также удерживать тут своих союзников половцев, быстро лишивших город любой помощи по суше.

С моря поддержки также не приходилось ожидать, так как большой, пусть и разношёрстный, флот русского государстваблокировал любые морские поставки. Да и откуда эти поставки могут быть? Венеция далеко, ей не пробиться через проливы Босфор и Дарданеллы, а мелкие фактории венецианцев в Крыму были практически сходу захвачены русско-половецким войском.

Так что оставалось только одно — переговоры.

Люблю такие переговоры, когда на моей стороне безусловное превосходство и можно диктовать почти любые условия другой стороне. Переговорщик от Корсуня, прибывший с самого утра в выставленный у города большой шатёр, прекрасно понимал свою переговорную позицию, оттого вёл себя кротко и больше выжидал моих слов, чем ты говорил сам.

— Вы должны сдать город, — после приветствий, сказал я на выдохе, будто с ленцой..

— Что ты, воевода, подразумеваешь под тем словом? Сдать? — спросил Георгий Ника.

Этот чиновник был послан василевсомМануилом для того, чтобы разобраться в ситуации с мятежным городом на месте. Однако, миссия Ники потерпела неудачу. Можно было говорить с мятежниками, но решение принимали именно венецианцы, не желавшие слушать имперского посланника.

Каким-то образом венецианские купцы прознали о том, что Венеция их не оставила. Островной город-государство собирался начать переговоры с византийским императором и урегулировать все те противоречия, что возникли после уничтожения венецианского квартала в Константинополе.

По всем законам чести и логики Венеция должна была ударить по Византии, но предпочитала, что на данный момент переговоры необходимы. Скорее всего, островитяне тянули время и строили сильный флот для атаки. Не думаю, что они спустили с рук все те события, что имели место быть. Венецианские купцы в Херсонесе ожидали скорого решения вопроса, потому тянули время и не шли ни на какие уступки василевсу ромеев. Но тут появился я и позиция гороской хунты стала вовсе слабой.

— Я не стану заходить в город, но город выплатит мне пять талантов золотом и четыре тысячи марок серебром. Мне нужно расплатиться со своими союзниками и выказать благодарность своим воинам. Большего я не требую, — сказал я переговорщику.

— Что будет с теми, кто сейчас главенствует в городе? — спросил Георгий Ника, намекая на венецианцев.

— За небольшую плату я готов их отпустить. Сделать это бесплатно не смогу. Меня не поймут, но и лишней крови не желаю, — сказал я.

— Им будет разрешено добраться до Венеции? — спросил Ника.

— А ты бы больше беспокоился за интересы своего василевса и своей империи. Кто они тебе? — вызверился я.

Складывалось впечатление, что я разговариваю не с чиновником ромейскойимперии, а именно с венецианцем. Понятно же, что здесь имеется весьма существенный личный экономический интерес Георгия Ники. Венецианцы могли наобещать ему много чего. Вместе с тем, понимая сложность венецианско-византийских отношений, я не хотел стать тем, кто их усугубит. Мне ещё встречаться с императором, а также со многими представителями византийской элиты.

Через два дня, случилось так, что херсонесцыбудто выгнали постояльцев из съёмной квартиры. Венецианцы погрузились на два оставленных им корабля и отчалили в сторону Константинополя.

Наверное, подобное условно взятие города стало самым бескровным во всей моей карьере. Те, кто мог сопротивляться, просто съезжали из Херсонеса, в самом же городе оставались подданные василевса, ожидая уже непосредственного решения от своего императора.

Деньги были выплачены, большую часть из них я отдал хану Аепе и хану Башкорту, «массовке» при переговорах. Это отнюдь не значило, что я в чём-то потерял. Во-первых, после раздачи денег, моя казна пополнилась двумя талантами золота и пятьюстамисеребряных марок. Не Бог весь что, но также прибыль.

Однако, кроме этого, я очень удачно расторговался с оставшимися в городе жителями Херсонеса. У них, оказывается, вот-вот мог начаться голод, потому каждый пуд зерна, коза или овца, что были у нас на кораблях, всё это продавалось втридорога, и я получал ту самую сверхприбыль.

Задерживаться в Херсонесе не было никакого ни желания, н возможности. Нужно было решать ещё ряд задач, связанных с основанием города, назвать который я собирался «Царицыно». Вот так, с замахом на будущую коронацию русского царя основывался город с царским именем.

Казалось, что это словно вызов императору ромеев, что, дескать, здесь начинаются русские земли царя, русского кесаря, императора. Да, я хотел, чтобы существовало две империи. Две православных державы, скреплённых прочными узами не только религиозного характера, но и мощным политическим и экономическим