Звёздный Дождь - Наталия Романова

водителей, которых послали дальше, чем Макар гонял телят, у карьеров и на дробилках Петриди.

Отказались загружать машины.

Одномоментно я осталась без песка, без гравия, без бетона, без всего. Партию зарезервированной тротуарной плитки, и то отказались продавать по «независящим от нас причинам» – словами старшего менеджера по продажам завода.

Звонили заказчики, одна из которых строила небольшой отель в Гуамском ущелье и была на редкость вредной тёткой, въедливой, как тысяча пиявок, и женой одного из высокопоставленных силовиков края.

С такими людьми лучше не ссориться в любой ситуации. Не помогут никакие договоры и объяснения о форс-мажорах.

Всё, к чему я долго, с упорством шла, разваливалось на моих глазах, как карточный домик.

Пока я пыталась решать нерешаемое, договаривалась то с одним, то с другим, выдавливала партию плитки, скребла остатки гравия и песка по другим объектам, чувствуя себя жалкой попрошайкой, умасливала вопящую, как иерихонская труба, заказчицу, а папа ругался с Петриди, на своём, мужском, опустился вечер, потом и ночь.

За время с момента, когда тест показал беременность, до появления Костика на кухне собственных родителей, я не успела осознать, что на самом деле беременна.

Словно в невесомости болталась, пытаясь решить тысячу дел одновременно. Фокусировалась на чём угодно, но не на главном – крошечном человечке, который всё это время рос во мне.

Мой. Во мне. У меня.

Это был уход от себя, избегание проблемы, которую я никак не могла решить, отказ видеть реальность в трезвом свете или ещё что-то – не знаю.

Я просто ходила, говорила, созванивалась, решила, снова с кем-то разговаривала и что-то решала.

Иногда ругалась, порой давила, не стесняясь в выражениях. Листала договоры, хоть и помнила наизусть каждый. Искала новые связи, новых поставщиков, пусть на краю света. В своём районе мне точно больше ничего не светило.

Просто не думала о главном, сосредоточившись на второстепенном.

Когда я забеременела Соней, она мгновенно стала центром моего мироздания, несмотря на то что с первой минуты я понимала, что буду растить её одна.

Принять факт того, что я останусь одна с двумя детьми, не получалось категорически…

Не выходило представить, что я буду растить ребёнка Костика, а он станет всего лишь воскресным папой. И что малыш будет лишним в жизни отца, дедушки, бабушки, всей семьи по отцовской линии.

Проще скрыться от реальности в проблемах, благо те сыпались безостановочно, словно метеорный поток.

Драка папы с дядей Сашей подкосила меня, поставила жирную точку в моём и без того шатком равновесии. Я будто на штейн-трапе стояла, уподобляясь эквилибристу, вот только эквилибристом я не была, и не планировала.

Я хотела родить ребёнка, который зародился под моим сердцем, выйти замуж за его отца, жить долго-долго, счастливо-счастливо, умереть в один день, и прочее, что полагается в добрых сказках, а не это всё: крики, ругань, оскорбления, отсутствие щебня, песка, выбивание плитки, поиски новых поставщиков, растерянные вопросы рабочих – ведь им кормить свои семьи, за которые я тоже несла ответственность, как работодатель.

Хотела того, что называют «простым женским счастьем».

Можно сколько угодно называть это банальностью, говорить, что главное в человеке – самореализация, я хотела женского счастья.

Реализоваться я смогу в любом случае, стать счастливой только с Костиком.

От происходящего кружилась голова. Одновременно тошнило, хотелось есть, тряслись руки, колотилось сердце так, будто готовилось выпрыгнуть, накатывала паника и апатия в одно и то же время.

Хотелось убежать, забиться в угол, как раненый зверь, зализать свои раны, если это в принципе возможно.

Осознать, в конце концов, что я беременная. Беременная я!

У меня будет ребёнок. Ребёнок у меня будет!

Пропустить через всю себя новые знания.

Не слишком-то понимая, что происходит, я прошла мимо Костика, сидящего посредине кухни. Сердце неприятно ёкнуло, я видела, что ему больно, но мне тоже было больно.

Больнее в миллион раз.

Моя жизнь рушилась, а я даже до конца не успела впитать – почему.

Не прожила то, что у меня будет ребёнок. У Сони появится братик или сестрёнка, у меня второй малыш…

Всё происходило словно не со мной.

Я нуждалась в том, чтобы осознать это, чтобы новая фаза жизни прошлась по мне от сердца и души до разума. Угнездилась во мне.

Эгоистично?

Да.

Беременная женщина имеет право на эгоизм.

Точка.

О взрослом Константиносе Зервасе было кому позаботиться – вон, целый Фёдор Петриди встал на защиту поруганной чести, не считая клана Зервасов.

А о моём, подчёркиваю – моём – малыше подумать должна была я.

Если я в принципе была в состоянии думать.

Если мой мозг был в состоянии рождать нейронные связи, выстраивать логические цепочки.

Отстала от родителей на несколько шагов. Свернула в гараж, села в машину, рванула, куда глаза глядят, главное – остаться наедине с собой. Подошёл бы любой отель, гостиница, курорт, лесополоса у дороги, лишь бы меня никто не трогал, не звонил, не говорил, не требовал, не обещал и не грозил.

Главное – остаться наедине с собой, вкусить то, что я должна была почувствовать часов двенадцать назад, но вместо этого я разнимала два скандалящих семейства и воевала с Петриди.

Не успела отъехать, увидела сзади яркие фары, висящие на хвосте. Не стоило труда догадаться, мой небольшой, не слишком мощный кроссовер Палисад Костика догонит, как стоячий.

Прибавила газу, плавно свернула к обочине, позволяя Костику обогнать меня, чтобы перекрыть мне проезд на основную дорогу. Отлично!

Резко развернулась, газанула со всей дури, проскочила в узкий проулок между домами. Обычно там ходили люди, иногда сновали мотоциклисты, квадроциклисты. Автомобили не пользовались за полной ненадобностью.

Выскочила на соседнюю улицу, понимая, что мой манёвр разгадан, поехала в противоположную сторону от той, где меня мог настичь Костик. Повернула в ещё один проулок, ещё один и ещё, пока не оказалась на «пьяной дороге», которой пользовались алкаши, прячась от сотрудников ГИБДД.

Вдавила в газ на полную, не боясь встречи с блюстителями порядка, если и столкнёмся – моя трезвая личность их точно не заинтересует. Сюда не за штрафом за превышение скорости заглядывают.

Разогналась, пуская пыль из-под колёс.

Давилась слезами, всхлипами, горькой обидой, радостью, истеричным смехом. Коктейлем из эмоций, который понять невозможно, не то, что переварить.

Неожиданно перед фарами мелькнул мужской силуэт, прямо посредине дороги. Высокий, длинноногий, атлетичный, широкоплечий.

Галоген осветил светлую рубашку с закатанными на предплечьях рукавами, пряжку ремня на джинсах, светоотражающие полоски на кроссовках, бьющие по глазам и созданию. Чёрные вьющиеся волосы, тёмно-карие глаза.

В каком-то забытьи я поехала прямо на Костика, освещая ярким