Звёздный Дождь - Наталия Романова

появилась тётя Галя, подлетела к мужу, оглядела присутствующих со всей возможной неприязнью, особенно Костаса, на него и вовсе, как на испражнения бешеного животного. Плюнула в сердцах, крикнула наверх:

– Поля, домой!

Словно дочке девять лет, она заигралась с подружкой, а время ужина давно прошло.

Только тогда Костас заметил, что на лестнице стояла Полюшка, прижимая к себе игрушку Тыковки – плюшевую морковку с зелёными «волосами», которой можно менять причёски.

– Дядь Саш, у вас давление, – с этими словами Поля обогнула Костаса, как прокажённого.

Подошла к шкафчику, достала лекарство, протянула Зервасу-старшему под молчаливым взором присутствующих.

– Под язык, – напомнила.

– Таблеточки ему протягиваешь! – взвилась тётя Галя. – Таблеточки?! Отцу не хочешь таблеточку протянуть?

– Лекарства папы дома, – вопиюще спокойно ответила Поля.

Пугающе спокойно. До одури.

Дядя Коля поднялся, прошёл мимо Костаса, как мимо пустого места, обосранной дырки от бублика – не видно, но пованивает. Тётя Галя подтолкнула дочь в спину в сторону двери, окидывая всех Зервасов ненавидящим взглядом.

– И чтобы духу вашего в этом доме больше не было! – громыхнул отец, вставая.

– Придумали тоже… – нервно пролепетала мать, грохнув стопкой тарелок о каменную столешницу, нижние приказали долго жить, разлетевшись на мелкие осколки.

– …лять! Да что здесь происходит?! – заорал Костас, едва не забывшись, не нарушив запрет, вбитый с детства – не сквернословить при женщинах, особенно матери.

– Ты спрашиваешь, что происходит? Ты?! – как из-под земли появилась сестрица, меча молнии взглядом.

Ещё немного, и подпалит нерадивого брата на костре инквизиции. Лично.

– Поля беременна! – выплюнула Ираида, фыркая, как бешеная кошка. – Давай, скажи, что ты не мог, мы послушаем.

– Не мог! – закричал отец. – Это теперь Зервасу Андрееву в жёны брать? Андрееву?! Не гречанку?! Не будет такого! Пусть сами с дочерью своей разбираются, нас не надо впутывать, – отрезал.

– Воспитать дочь не смогли, а к порядочным людям лезут… – запричитала мать, убирая осколки. – Ираида, помоги! – взвизгнула она, срываясь на более слабом.

Не на сыночка же кричать, и без того оболганного подлыми клеветниками, не на соседку, которая и в волосы вцепиться может, тем более не на мужа.

На безропотную дочь – за милую душу.

– Что Ираида?! – завопила та в ответ. – Как вам не стыдно? Ка-а-а-ак? Кто вашу дочь от пьяного мужа отбивал, и ваших внуков, между прочим, тоже? Кто, я спрашиваю? Поля! Кто с Гошкой три ночи не спал, когда он прошлым летом заболел и никого не подпускал, кроме Поли? Поля не спала! В конце концов, кто тебе, папа, сейчас таблетку в рот сунул, чтобы ты тут от переживаний о чистоте нашей крови кони не двинул? Поля!

– Ираида… – попытался остановить сестру Костас.

Он был целиком и полностью на стороне сестры. Но не понимал, отчего весь сыр-бор, что за паника.

Беременна Пелагея – прекрасно. От него – великолепно.

Они взрослые люди, состоявшиеся, с бизнесами, деньгами, сбережениями, со своими историями за плечами, желаниями, страстями. Люди, которые в состоянии сами разобраться, с кем им жить, от кого рожать.

Устроили войну Монтекки против Капулетти в отдельно взятом Грушевом переулке на бескрайних просторах хлебосольной Кубани.

Просто злить сейчас отца – паршивая идея, особенно для Ираиды, которая «брысь» родителям сказать не могла.

Не умела попросту. Не была приучена.

Костас мог открыть рот, послать далеко и надолго, самому отправиться по обозначенному адресу, у сестры такой роскоши не было.

Ни роскоши, ни дома, ни образования толком… мужика – и того не было, и не предвиделось. В гробу и белых тапочках она видала мужиков, хоть греков, хоть удмуртов, хоть кого. Все они теперь для неё одним миром мазаны.

– Козёл! – подскочила к нему Ираида. – Я тебя предупреждала, обидишь Полю – лично яйца оторву!

– Ираида! – раздалось два голоса одновременно, отца и матери.

– Предупреждала! – продолжила вопить сестра. – Ненавижу!

Одновременно с последним слогом щёку Костаса обожгла звонкая пощёчина, и раздался знакомый шум мотора…

Куда это Полюшка собралась, да ещё беременная, а?

Стоять!

Глава 24

Происходившее было похоже на низкопробную комедию с подскальзыванием на банановой шкурке и обязательным тортом в лица героев.

На Армагеддон в сумасшедшем доме с бегающими психами и паникующим медперсоналом.

Сначала на меня накатило оцепенение, совершенно нездоровое, мне не свойственное. Я всегда, в любых ситуациях знала, что и в какой последовательности делать, как поступать.

В те же минуты замерла, как сурикат, с точно таким же испуганным, придурковатым видом.

В смысле – беременная? Прямо беременная? Прямо от Зерваса Константиноса?

Естественно, блин!

Обычно беременность наступает, если заниматься сексом, не предохраняясь – это такой закон жизни, – пришлось одёрнуть себя же.

Учебник биологии для восьмого класса. Мужская и женская репродуктивная система. Органы размножения.

Выходило, что наши репродуктивные системы решили размножиться, а мои мозги в это время взяли отгул без всякой уважительной причины.

Любовь – не оправдание для настолько необдуманного поступка.

Пелагея, как ты могла?..

В какой-то момент поймала себя на том, что рыдаю. Не навзрыд, а молча, с широко распахнутыми глазами, мелко подрагивая всем телом. Успокаивала меня Ира, уговаривала – безосновательно совершенно, – что всё будет хорошо.

Что может быть хорошего, что?

Да, я запросто выращу ещё одного ребёнка. Не вопрос!

Вот только я толком не придумала, что отвечать Соне, когда она начнёт спрашивать про папу, а она обязательно начнёт. Просто пока круг общения дочери ограничен, но придёт время школы, социальных сетей, мне придётся что-то говорить.

А здесь второй ребёнок, отца которого не так-то просто скрыть… но и быть с ним невозможно.

А-а-а-а-а!

Что, чёрт возьми, может быть хорошего во всей этой ситуации?! Что?!

Прибежала мама, попробовала влить в меня какую-то настойку на спирту – ох уж эта народная медицина. Ира решительно остановила заявлением, что нельзя.

Поля в положении. Беременная Поля.

– И кто отец? – прохрипела мама, хватаясь за область сердца, заставляя моё собственное сердце сделать кульбит.

Сейчас только проблем со здоровьем мамы не хватало…

– Костас, конечно же, – выпалила Ирина мне вслед, когда я неслась приветствовать белоснежного друга недалеко от своей комнаты.

Конечно же… Естественно… будто нет ничего более естественного, чем Андреевой забеременеть от Зерваса и отправиться куда подальше, с котомкой за плечами, потому что вся греческая диаспора встанет на дыбы от такого-то мезальянса.

Через десять минут мама ругалась с тётей Агатой, призывая десять египетских кар на голову всех Зервасов до седьмого колена. Тётя Агата с остервенением доказывала, что её сыночек не мог поступить настолько опрометчиво.

Настолько, блин, опрометчиво!

Ещё через полчаса начался шквал звонков от бригадиров, прорабов, секретарши – верной моей Катерины, – даже от