Запрет на любовь - Мика Бейс

спрашивает Гузелия, со всей тактичностью, которую я у неё никогда не замечала. — У вас все в порядке?

Подхожу к окну, всматриваюсь. Миша нервно курит и метаеться от подъезда к машине, от лавочки к клумбе. Периодически поднимает глаза, понять не может, дома мы или нет. Берет телефон. Мне приходит ещё сообщение.

"ЕСЛИ ТЫ ДОМА — ВЫЙДИ. ЕСЛИ НЕТ, ТО ХОТЬ ОТВЕТЬ!!!! " Звонок, а за ним следующее: "Я только поговорить. Только объясни, что, на хуй происходит? "

Неужели его отец не просветил насчёт того, кто я? Не верится, что ему вчера пальцем не пригрозили со словами: "ни-ни!".

Ок, поиграем с вашими правилами. Набираю ответ: "Я пока не дома. Занята. Ближе к вечеру освобожусь. Увидимся."

Наблюдаю, как брюнет читает смс-ку, расслабляется и на радостях, широко расставив ноги и раскинув руки весело кричит в небо: " У-хух! Заебись". Улыбаюсь. Вот ведь ребёнок.

Ему с окон недовольно начинают ворчать и делать замечания. Он культурно извиняется и откланивается.

Когда Михаил уехал на своей очередной дорогой иномарке, я ухожу к себе. Попутно замечаю, как непонимающе переглядываются наши голубки.

Не успеваю закрыть за собой дверь, как за мной увязалась Гузель.

— Алиночка, — Начинает она мягко, что само по себе настораживает. — Тебе Миша нравится. Да? — Она прикрывает за собой. — Поэтому Андрейка такой нервный? — Полушёпотом спрашивает девушка.

— Андрейка. — С усмешкой повторяю. — Я его так никогда не называла.

— Можно ещё Андрюшенька-душенька, Андриано-челентано. — На полном серьезе говорит Гузлик. А я разрываюсь истерическим хохотом переходящий в неудержимое рыдание.

Гузелия притягивает к себе, обнимает, гладит по спине.

— Ну, всё, всё. Успокойся. Тебя отец парня хоть убить не думает. Как у меня. Если бы не Андрюша, то пришлось бы спалить весь ваш дом.

Я мгновенно перестала плакать. Гузель тянет к кровати, где мы удобно усаживаемся.

— Зачем дом? — Икнула.

— А как иначе говорить с твердолобым вашим папаней? Он, ведь реал планировал меня укокошить. Шаблий должен был сделать все чисто и тихо. Прикинь?

Я прикрываю открывшийся от удивления рот ладошкой.

— Во-во… А я как прихерела подслушав это. Андрюня ему обрисовал, что с Тимуром случится. Что меня выгодно как рычаг манипулирования иметь, иначе у моего Тимчика совсем крышняк съедет. Вот папочка и думал-думал, после чего решил пока спрятать меня. А вот сейчас соблаговолил нам временно вместе быть.

Конечно, я знала, что отец наш суров на расправу. Но Гузелька ещё ничего страшного не натворила. За клуб давно Тим рассчитался. Получается, что папа просто так готов был лишить жизни обычного человека.

— Так что харе загоняться. Если у тебя симпатия взаимна, то дай ты пареньку шанс. Ну или на крайняк проведи то время, которое будешь помнить с теплотой до старости. Как мы сейчас с Тимом. Только вот не понятно, что с ребёнком будем делать. — Она тут же прикусила себе язык и замолчала. Проболталась, видно не собиралась она мне об этом говорить. Только слово не воробей — вылетело, хер поймаешь.

— Брат знает? — Спешу тут же уточнить. — Это его ребёнок?

Девушка фыркнула.

— Ясень-пень! — Возмутилась. — Знаешь, он ведь мой первый. Ну, как первый. — Тяжело вздохнула окунаясь в воспоминания прошлого. — Они — "святая троица" гуляли у нас в Челнах. И мне ведь нужно было именно в этот клуб пойти с девчонками. В общем встретились на танцполе. Он тут же взял меня в оборот. Он в зю-зю пьяный. Отшиваю. Уже собралась уходить. Только мне не дали. Затащили в подсобку, друзья его сторожили дверь, а Тим насиловал. Всю ночь. На третий раз, когда он с силой брал, я думала что всё, потом друзьям отдаст и я по рукам пойду. Но нет, прижимал крепко к себе, отдыхал и вновь по новой. Утром, когда сквозь маленькое, грязное окно под потолком начали пробиваться лучи солнца; я смогла осмотреться и это было жутко. Вся в крови, одежда разодрана, множество синяков и ссадин. Среди швабр и прочей уборочной хрени, я увидела бутылку. Была мысль убить его, но я же знаю чей он сын. Понимала, что потом мне не жить. Тогда я разбиваю бутылку, а осколками несколько раз провожу по венам. — Гузель выворачивает руку и показывает рубец. — Тимур на шум проснулся. Помню как испуганный и бледный перехватил мои руки и я потеряла сознание. Очнулась я в платной клинике под наблюдением ребят Тимура.

— Я в шоке. Никогда бы не подумала, что брат на такое способен. — Ошарашено уставилась я на Гузель. Меня это история на столько потрясла, что мозг отказывался принимать эту информацию

— Ну, чего буравишь меня. Это правда. Такое тоже бывает. С тех пор Тимур меня ни разу без присмотра не оставлял. Сначала я его ненавидела, он терпел. Даже клуб спалила, думая, что он его. Потом, когда отец ваш нас разлучил, поняла, что люблю его до потери пульса. А вот сейчас это. — Она указывает на живот. — Я думала сделать аборт, но Тим не разрешает. Он хочет его оставить. Только не понятно как, учитывая, что нет стабильности в нашей жизни.

— Тим правильно делает, что запрещает убить ребеночка. Если ты брата любишь, то оставишь малыша. В нашей семье к детям всегда относились как к подарку от Всевышнего. Так что не гневи Бога. — Я резко встаю, размахивая руками. — А вообще, папе нужно сказать. Он тебя за внука на руках носить будет.

— Боюсь я вашего папу. Не предсказуемый он человек.

Дом терпимости

— Боюсь я вашего папу. Не предсказуемый он человек.

С этими тяжёлыми мыслями Гузелия оставляет меня одну. То что она мне рассказала, совсем не вязалось с моим образом брата. Не спорю, он далеко не ангел. Подраться, отжать, своровать, на худой конец убить может. Но насиловать, это уже за гранью. И как хватило мужества простить его? Их отношения вновь ставят меня в тупик.

Мои размышления прерывает телефонный звонок.

А я уж подумала, что Михаил прекратил донимать меня. Но на удивление это Рита. Мы с ней давно не списывались.

— Привет. — Беру трубку