Запрет на любовь - Мика Бейс

я их воспитала, и откланивается. — Спасибо, Йолдызка, суп бомба. Чай дома попью.

Дверь захлопнулась и все вылупились на меня.

— И давно ты Йолдызка? — Спрашивает Тимур.

— Я с рождения Звезда. А ты не знал? — Самодовольно отвечаю братцу.

— Только не говори, что у тебя ещё и с Гоблином того… — Андрей трёт указательные пальцы друг об друга, — шуры-муры. — Кажется глаз у парня дернулся.

— Тфу на тебя. Нет, конечно.

— С кем у неё ещё шашни? С Мишей что ли? — Уточняет братец.

— А ты знал, что Миша — сын Владимира Владошина?

— Да, нууу… — Тянет Тим.

— Блин, кто такой Владошин! — Выбешивали меня парни.

— Политический деятель. Да слышала ты про него. Его же часто по телеку показывают. — Разъяснила Гузель.

— И что из этого? Только из-за этого я ему не пара? Лицом не вышла? — Сердилась я.

— Папаня наш не вышел. — Пояснил Тимур. — У нас сейчас новая власть. Идёт жёсткая борьба с преступностью и с ОПГ в частности. Я отцу уже год жужжу, что нужно схорониться, или обзавестись политической защитой. Но за такую защиту, свои же и убьют, как за измену воровским принципам. Как ни как Лютый коронованный. По этой же причине, и политиканы связываться с нами не хотят. И Мишке твоему не позволят путаться с тобой. Отец его по-любому уже знает, что сын его общается с тобой.

— Знает. Я познакомилась сегодня с ним. Привет отцу нашему передавал.

— Охренеть ты шустрая. — Реагирует брат.

— Но ведь он дружит с Тузом? Они лучшие друзья.

— Интересно на какой почве скорефанились. — Тут же прикидывает Тимур.

— Они могут дружить. — Разъясняет Андрей. — Дружба документально не оформляется. В конце концов, им вместе детей не крестить. — Разводит руками Шаблий.

— Так и мне не крестить. Я в мечеть ребёнка отведу. — Парирую я.

За что получаю устрашающий оскал и заживо сжигающий взгляд Андрея. Мысль о том, что я буду рожать детей Мише, его словно током в 220 вольт пробивает насквозь, что трудно дышать.

Без шумно взрываем города, рушим дома и сжигаем мосты

А мне по барабану. С Андреем мы хоть и родственные души, которых связывает многое. Но не испытываю я тех чувств и эмоций, которые накрывают меня рядом с Мишкой. У меня ноги подкашиваются, стоит только услышать его голос. Тело покрывается мурашками, стоит парню прикоснуться меня. Я теряю связь с реальностью, стоит только брюнету меня поцеловать. И я уверена, что у Андрея по отношению ко мне, все напускное, не настоящее. Собственнические нотки, чисто в рамках опекаемой. Ещё бы, столько лет защищал, оберегал, обучал. Он вложил в меня столько, что вполне можно приравнять к родителю.

Теперь я понимаю, что испытывает Тимур по отношению с Гузель. А та ж, стерва ещё и масло в огонь вечно подливает. Не удивительно, что у них вечно пожар.

Мы все разбрелись по комнатам. Тим с Гузликом к нему. Я к себе. А Андрей разместился в гостиной. Я только хотела сказать, что бы он лёг отдельно; как парень без слов меня понял и постелил себе на диване. Мы бы были идеальными супругами — подумалось мне. Но жизнь была бы пресной. Ведь её не построить на одном взаимопонимание. Нужна горсточка страсти, побольше любви, щепотка ревности. Интересненький рецепт вырисовывается.

Получаю сообщение от Михаила с пожеланием сладких снов и поцелуйчиков. И так стало тоскливо и холодно одной в постели. Как бы хотелось ощутить уверенные руки Миши.

С утра пришла домоправительница. Долго возмущалась, что договор был на одну девушку, а сейчас нас четверо. Длилось все до тех пор, пока не проснулся и не выполз из своей комнаты Тимур, одетый лишь в одни спортивные штаны.

— Уважаемая. — Спокойно обратился Тим.

— Инесса Павловна, — Вставила женщина.

— Да, Инесса Павловна. — Продолжил брат. — Этот вопрос легко решается. Давайте мы вас премируем.

Тимур протягивает ей тысячные купюры. Не знаю сколько там сложено было, но это кардинально меняет настроение домработницы. Она тут же взяла нас в оборот, быстро приготовив на завтрак геркулес, усадила за стол. Сама же как электровеник принялась убираться в комнатах.

Я лениво ковыряю ложкой вязкую субстанцию. Несколько раз же повторила, что не завтракаю. Но кто ж меня слушает.

Андрей ставит передо мной чашку со свежесваренным кофе и придвигает пироженки.

— Не те, что ты любишь. Но вполне вкусные. — Подмигивает мне телохранитель и забирает мою тарелку с размазанной кашей, которую выгружает к себе. В ответ я улыбаюсь.

— Что будем делать сегодня? — Уточняет у нас Тимур.

У меня пиликает телефон. Сообщение от Миши, с просьбой выйти.

— Я впервые в Москве, сходила бы на Красную площадь. — Включилась в обсуждение Гузелия. — Хотелось бы посмотреть на Ленина, мумифицированного.

— Ты его только не сожги. Это наследие. — Ржёт Андрей.

— А мне документы подать нужно в МГИМО. — Смски друг за другом сыпались мне на телефон. По переменно со звонками. Я игнорю Михаила, едва сдерживаясь. За целую ночь столько дум передумала, что пережила все стадии отрицания. После чего разумом соглашаюсь с парнями: нам с Михаилом не по пути.

— На твоём месте, не торопился бы. — Советует Андрей. — Чувствую, что не дадут тебе поступить.

Ещё одно дзынь с сотового, окончательно выводят Андрея.

— Кто пишет? — Смерив меня взглядом, он подходит к окну, пальцем чуть отодвигает тюль.

— Ответь уже ему. А то столько курить вредно для здоровья.

Андрей уходит к себе. Тимур же с Гузликом замерли, наблюдая за нашими молчаливыми разборками.

Это для окружающих кажется, что тихо все у нас. Но я чувствую как бушует буря внутри Андрея. Он не будет никому бить морду, разбивать кулаки свои в кровь. Нет, это не про него. Он умеет сдерживать себя. Внутри меня так же вихрь эмоций. В глубине я реву навзрыд, душа разрывается на мелкие кусочки. Потому что не готова кого-то выбирать, и обижать никого я не хочу. Неужели я не могу быть просто счастливой? Никому не причиняя боли?

— Что это было? — Тихонечко