Газлайтер. Том 28 - Григорий Володин

ничего не поделать: хочу за ночь управиться. Всё равно я мало сплю. Успею прогуляться к огромонам.

Я выхожу из шатра, да подзываю Белогривого. С собой беру только Змейку. Хищница всегда готова, тем более после заката: горгоны — ночные животные. Белогрив ржёт, отбивая копытом нервный ритм предстоящей скачки.

Мы уходим через час. Змейка сидит сзади, плотно прижавшись, обнимает меня четырьмя конечностями. Скоро мы познакомимся поближе с огромонами.

* * *

Близ Молодильного Сада, Примолодье

Спринты — самые быстрые животные! Каждые пятьдесят метров галопа — скачок-телепорт на двести метров. Брусничка несётся вперёд, не сбавляя хода: выносливая, грациозная, словно соткана из молний и мышц. В небе — звенья рептилоидов на грифонах, которые ведут наблюдение с воздуха. Рассредоточившись, телохранители держат периметр и готовы рухнуть вниз в случае засады.

Гюрза сидит на лошадиной спине как влитая. Ветер бьёт в лицо, слёзы выступают от скорости, алая прядь постоянно лезет в глаза. Она сдувает её нетерпеливо — уже десятый раз за минуту.

Леди нужно срочно добраться до отца. Лорд Питон не должен был уйти далеко от лагеря Данилы. Гюрза уверена — она не подведёт этого странного менталиста и убедит отца в его правоте. Гагер — мерзкая, скользкая тварь, и её жених — будет арестован. Уже она этого добьётся. Даже если придётся спорить до крика, даже если снова получит от отца «ты слишком молода», «ты не ведаешь всей игры». Да ведает она! Задолбал!

Вот и лагерь. Палатки, натянутые в спешке, пыль, костры, красные от огня лица часовых. Факелы бросают на стены шатров резкие тени. Гюрза не сбавляет шаг. На въезде охрана, но она рявкает на скаку:

— Я — леди Гюрза Ссил’Заратин! Пропустите к отцу! Живо!

Стража-сканеры сразу расступается — они знают леди и в лицо, и по характерной энергосетке. Брусничка делает последний телепорт — и Гюрза оказывается у шатра лорда Питона.

Внутри — тускло. На деревянной тумбе чадит свеча, отбрасывая отсветы на потолок. Питон сидит на краю широкой походной кровати, в ночном конусном колпаке и мятом халате, на воротнике — герб Ссил’Заратинов: переплетённые клыки и чешуя. Он сонно протирает глаза кулаком и широко зевает.

— Гюрза, ты зачем явилась так поздно⁈ — недовольно ворчит лорд Питон на вошедшую дочь. — У меня режим! Да сядь ты уже, не метлеси перед глазами!

Гюрза не садится и всё так же меряет шагами шатёр. Кожаный костюм на ней в пыли и пятнах, волосы сбились в неопрятную массу. Она в который раз сдувает с глаз мешающую алую прядь.

— Отец, — говорит она обрывисто. — Гагер пытался уничтожить энта. Вот, сам взгляни.

И швыряет в его сознание ментальный сгусток с воспоминаниями.

Питон хмурится и просматривает картинки.

— Ну-ка, прогони ещё раз.

Леди послушно перематывает сначала, и лорд Питон смотрит снова. Его лицо темнеет. Морщины углубляются.

— Чёртов Гагер! — хрипит он яростно. — Подлец! Мерзавец! И он ещё хотел на моей дочери жениться⁈ Кастрировать мерзавца — мало! — Скулы Гюрзы покраснели, но разбушевавшийся лорд не обратил внимания. — Он всерьёз пытался сжечь энта Багрового Властелина⁈ Да как он посмел⁈ Это же и на тебя легло позорным пятном, как на его невесту! Его Багровейшество не пожалел бы вас обоих!

Он встаёт и сам принимается ходить взад-вперёд по шатру, ругаясь, а потом неожиданно восклицает:

— Ты талантливый менталист, дочь! Смогла выхватить обрывки даже сквозь защиту от самоуничтожения! А ведь она наверняка была! Гагер — тот ещё перестраховщик! Молодец, дочь! Мало кто сумел бы такое…

Гюрза опускает глаза и признаётся:

— Это сделала не я, — резко перебивает она. — Это сделал король Данила.

Питон замирает.

— Да ну⁈ Этот человек?

— Да. Человек. Хватит смотреть на другие расы сверху вниз, отец. Король не просто добыл эти воспоминания. Он оживил энта, между прочим. Ты несправедлив к нему, отец. Это не он тебе враг, а ублюдок Гагер.

Питон опускает голову. Хотелось бы возразить зарвавшейся дочери, но слов он не находит.

Но для Гагера слов хватит. Филинов хорошо постарался, и теперь нужно схватить жениха дочери немедленно! Пускай его судит Багровый Властелин!

* * *

Обхожу западную сторожевую крепость. Белогривый довольно фыркает и ржёт, оглядывая местность. Ему тут нравится — незнакомо, просторно, ветер с привкусом пыльцы. Мы уже на землях огромонов. Совсем рядом с границей, но всё же — по другую сторону.

Дорога под ногами — приличная: вымощенная, ухоженная, вьётся между холмами, как огромная змея. По таким землям может проехать почти кто угодно — огромоны воюют выборочно. Сейчас они сцепились с дроу, а вот людей пока что терпят. Ксенофобией лохматые не страдают, вроде как.

Но, конечно, никто не отменял типичные дорожные неприятности.

На одном из поворотов дорогу перекрывают трое огромонов. Троица мохнатая, массивная, мечи наголо, грудные клетки — как пивные бочки.

— Эй, слышь, — рычит старший бурый огромон, из-за лохматости больше похожий на охломона. — Плати за проезд.

— А вы что, пограничная служба? — интересуюсь я с самой вежливой улыбкой, какую могу изобразить, не зевая.

— Нет, мы разбойники, — честно признаётся он, даже чуть горделиво. — И это наша дорога. Мы её держим.

— Правда? Но тут ведь нет дороги, — говорю с лёгким удивлением.

— Чего⁈

Все трое одновременно смотрят себе под ноги. Мохнатые морды вытягиваются.

— И правда, нет дороги, — бормочет один, чешет лохматый подбородок. Второй шмыгает носом, будто надеется найти дорогу по запаху.

Мои ментальные иллюзии сработали. Для них под ногами теперь бурьян, камни, пыль, заросли. Никакой мощёной дорожки. Только дикое пустое поле.

— Знаете, я бы рад оплатить, но мы ведь идём не по дороге, — пожимаю плечами. — Так что платить не за что.

Огромоны переминаются, переглядываются. Один, самый смышлёный, говорит с пониманием:

— А вообще разумно же, шеф?

Старший напряжённо щурится на горизонт, скребёт затылок.

— Да плавать на этого чудика! Где наша дорога? Где она, мать её?

Я великодушно машу рукой:

— А вон та не ваша?

Между холмами вдалеке вьётся мираж — светящаяся лента, фальшивая дорога, наложенная мной специально для них. Подсвечена ровно настолько, чтобы казалась лучшей дорогой.

Огромоны смотрят — и радостно светлеют лицами.

— И правда! — обрадованно ревёт один. — Наша дорога! Мы её нашли!

И всей гурьбой топают туда. Весёлые, довольные, как дети, которым вернули украденную игрушку. Даже не оглядываются.

Я