Дамиано Де Лука (ЛП) - Хантингтон Паркер С.

Еще один забавный факт: волки спариваются на всю жизнь.

Рен не лгала, когда говорила это. Однако она солгала, когда сказала, что стала для меня той самой пожизненной парой.

Снова зазвонил телефон. Кристиан. Я нажал "отклонить", засунул его обратно в задний карман и взял в руки топор. Деревянная глыба раскололась на две части, когда я замахнулся на нее. Рубашка, обернутая вокруг талии, служила полотенцем от пота. Я провел тканью по лбу и торсу без рубашки, когда к участку подъехал черный внедорожник без опознавательных знаков.

Я отбросил рубашку в сторону, покрепче сжал топор и поднял руку над головой, чтобы закрыть глаза от солнца. Бастиан вышел из машины, его костюм-тройка противоречил моему торсу без рубашки, джинсам и рабочим ботинкам.

Приблизившись, он осмотрел меня.

— Ты что, позируешь для потрошителя лифов?

— Твой лексикон устарел, как и твоя стрижка.

— Эй, я имею в виду это в лучшем смысле. Книга могла бы называться "Влажные глубины ее дровосека". Уверен, найдутся женщины, увлекающиеся подобными вещами. — Он огляделся по сторонам. — Хотя, похоже, здесь нет ни одной. — Он изогнул бровь. — Неприятности в раю?

— Беспокоишься, что твоя девушка окажется под угрозой, если я перестану общаться с семьей Витали? — Я с размаху вогнал топор в расщепленный ствол дерева, подхватил рубашку и направился в дом у озера, не пригласив Бастиана. Мой телефон зазвонил, но я нажал "отклонить" и положил его обратно в карман.

Он все равно пошел следом.

— Нет. Она ушла из ФБР. Сдала свой значок. Обо всем позаботились. — Он ослабил галстук и осмотрел дом. — Я здесь для встречи с поставщиком алкоголя. Твой консильери все уладил. Ты бы знал об этом, если бы взял трубку.

Я достал из холодильника бутылку, выбросил ее в мусорное ведро и повернулся лицом к Бастиану.

— Хватит пустой болтовни. Почему ты здесь, Бастиан? В моем доме?

— Ариана рассказала мне кое-что интересное.

Очевидно, это имело отношение ко мне, раз он был здесь. Если он думал, что я позволю ему держать это у себя в голове или использовать как рычаг давления, то он был глупее, чем я мог себе представить.

Я опередил его.

— Она моя сестра. Я знаю.

Он, казалось, не был поражен моей грубой честностью — нечто новое, что я пробовал, хотя в последнее время у меня не было аудитории, которой можно было бы врать.

— Так почему же, черт возьми, ты не поговорил с ней об этом?

Я хотел. Хотел. Но проводить время с Рен казалось важнее, а теперь, когда она уехала, я был слишком занят, пытаясь понять, почему ложь имела такое значение, когда я любил ее больше, чем ненавидел ложь. Ложь, к которой, как я уже начал думать, она даже не причастна. Случались и более странные вещи.

— Если ты не заметил, я руковожу целым синдикатом. У меня нет времени срать радугой и вести светские беседы за тыквенным латте со специями.

— Поверь мне. Ариана стоит того, чтобы найти время.

Я изучал его.

— Полагаю, она хочет встретиться со мной.

— Я сказал ей, что ты не твой отец.

— Нет. — Я провел рукой по голове и по-настоящему вгляделся в него. Что-то в нем изменилось. Он выглядел… умиротворенным. Может быть, я был жалким засранцем, но это искушало меня поиздеваться над ним. — Знаешь, если вы поженитесь, ты будешь моим родственником.

— Прекрати. Мне еще нужно переварить свой ужин.

— Оглянись вокруг. Де Лука не так уж и плохи.

Его глаза осмотрели окрестности. Коробка с дерьмом, которую оставила Рен, лежала у его ног. Он посмотрел на нее со своего места на краю острова.

— Слушай, вот тебе непрошеный совет…

— Худший из них. Нет, спасибо.

Он проигнорировал меня.

— …Ты не твой отец. Ты не обязан вести себя как он. Может быть, тебе стоит отказаться от всего, чему он тебя учил, и принять лучшие стороны пребывания в синдикате. А они есть. Мне потребовалось время, чтобы понять это, но эти хорошие стороны существуют. Потрать время, чтобы их обнаружить.

— У тебя есть растущий синдикат, потенциал для заработка в бизнесе и на нефтяных землях, а также достаточно денег, чтобы следующие десять тысяч лет жить как саудовский принц и не работать ни секунды.

— Твой отец поставил все это под угрозу, когда руководил синдикатом Де Лука. Теперь, когда ты у руля, ты можешь поступить по-другому. Ты можешь строить, расширять и процветать. Отгораживаться от людей… Ну, это образ действий твоего отца. Не превращайся в своего отца. Он никому не нравился. Никто даже не уважал его.

— Когда ты найдешь время, чтобы открыть для себя лучшее в этом мире, ты поймешь, что это отношения. Преданность, доверие и честь. Возможно, ты не привык к этим вещам благодаря своему воспитанию — и я не хочу сказать, что это неуважительно, — но это не значит, что ты не можешь начать воплощать их сегодня.

— Если подумать, не было никаких причин скрывать от нее тот факт, что ты знаешь, что Ариана — твоя сестра. Ложь бездействия — это все равно ложь. Ты солгал без веской причины. Подумай об этом. Признай свою ложь. Только тогда ты сможешь владеть своей правдой, Де Лука.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Потому что ты не выглядишь счастливым, а моя девочка из тех, кто хочет, чтобы ее брат был счастлив. — Он посмотрел на часы и выпрямился. — Мне нужно идти. Я сам себя провожу.

Он ушел, но его слова остались со мной.

Только тогда ты сможешь владеть своей правдой, Де Лука.

Мы с Рен оба были виновны во лжи. Другим. Друг другу. Самим себе. Она была виновата так же, как и я, и мне нужно было признать это. Мне нужно было признать, что мы оба были неправы, извиниться за свою роль и вернуть свою девушку.

У меня было все, о чем я мечтал, — деньги, независимость, контроль над синдикатом. Почему я не был счастлив?

Потому что у меня не было Рен.

И я не заслуживал ее, пока не избавился от всей лжи.

Истинная правда.

ГЛАВА 42

Хотя обман воспринимается как нападение на другого, обман — это инструмент эмоционального самоубийства.

Неизвестный

РЕНАТА ВИТАЛИ

Дети с криками выбежали из класса.

Мигрень подкосила мой рассудок, и я заставила себя крикнуть:

— Не бегать, пожалуйста! Пройдитесь! Дилан, перестань толкать Энди, или я отправлю тебя в кабинет директора! — Я застонала и прижалась лбом к доске. — Почему у детей должны быть голосовые связки?

— Рен? Ты в порядке? Обычно ты такая спокойная и невозмутимая. — Тишина. — Рен?!

— Что?! — Я попятилась, глядя в ошеломленные глаза Салли. — О, Боже мой. Прости меня. Я не хотела срываться на тебе… Я в замешательстве.

— Ты учительница второго класса. Думаю, у тебя есть разрешение.

— Спасибо. Просто это была сумасшедшая неделя. — Попробуй прожить сумасшедшую жизнь. — Тебе что-нибудь нужно?

— Один из родителей принес пиццу. — Она указала жестом за спину, хотя комната отдыха находилась справа. — Она в учительской.

— Спасибо, Сал. — Моя слабая улыбка не обманула ни одну из нас. — Я сейчас приду.

— Я сэкономлю тебе пару кусочков. — Она посмотрела на мой, несомненно, изможденный вид. — Хорошо, что сегодня пятница, да?

Ага. Определенно, уморительно.

Я была благодарна, когда она ушла. Я и так едва держалась на ногах. Здравомыслие казалось таким чужим в эти дни, и я жаждала безобразного сеанса плача, как звезда реалити-шоу жаждет внимания. Я посмотрела на часы. До обеда оставалось тридцать минут. Недостаточно времени.

Я подавила слезы, но они не отступали. Одна проскользнула мимо моих ресниц и скатилась по щеке. Потом еще одна. О, Боже. Мое сердце разрывалось так же медленно, как вращается Земля. Я никогда не останавливалась, чтобы дать себе почувствовать это, но я знала, что это происходит, как бы я ни старалась это предотвратить.

Мое тело опустилось на пол. Я притянула колени к груди, уперлась в них щекой и впервые с тех пор, как влюбилась в Дамиана более десяти лет назад, позволила этому случиться. Я позволила себе сломаться. Слезы не сделали меня слабой. Они очистили меня, вытеснив плохие воспоминания, и я смогла сосредоточиться только на хорошем. На той части Дамиана, в которую я влюбилась.