Счастье потерянной жизни - http://horoshoe.info

Павлик помолился и стал обдумывать, где и как ему встать, чтобы в многолюдстве не пропустить гостя. Заключив, что лучше всего для этого подходит выходная дверь, так как все должны проходить через нее, он занял свой наблюдательный пост. Потянулись томительные минуты, стрелки на часах почти не двигались. Смотритель зала спустил на блоке огромный светильник, залил его керосином, поправил сетку и, накачав воздуха, поднял опять к потолку, затем подмел зал, расталкивая людей. Поезда все не было. Наконец звякнул станционный колокол, извещая о прибытии долгожданного поезда, который тут же с шипеньем и грохотом проехал мимо окон вокзала и замер. Через минуту лавина людей хлынула с перрона в опустевший на короткое время зал и, возбужденная радостью встреч, направилась к выходу.

Павлушка глазами впивался в лицо каждого проходившего мимо него мужчины, но увы, мужчины эти оказывались или худые, или низкие, бледнолицые и светловолосые, но высокого, красивого, широколицего, с темными волосами он не видел. Иногда мальчик дергался к проходящему и даже выбегал вслед на улицу, но блеснувший портсигар обнаруживал его ошибку. Проходили совсем похожие, но с папиросой в зубах. Были и те, что с любопытством спрашивали, кого он ожидает, а он со смущенной улыбкой отвечал: "Не вас!" Толпа проходящих, нахлынувшая, как быстро набежавший поток, также быстро и поредела, а брата Тимошенко все не было. Наконец дверь захлопнулась, и зал почти опустел. Изредка еще проходили из числа опоздавших, но и они были чужие.

"Просмотрел!" - дрогнуло сердце Павлика, и слезы огорчения выступили у него на глазах.

- Кого ты ждешь, мальчик? Все уже прошли, иди домой, - проговорил служащий, проходя через зал. Павлик хотел было что-то ответить, но комок подступил к горлу. Вытирая слезы, он горестно размышлял, как вернется домой не исполнив поручений. Но вдруг чья-то сильная рука открыла дверь с перрона, и в зал шагнул мужчина...

- Вы брат Тимошенко? - подбежав и уцепившись обеими руками за пальто вошедшего, воскликнул Павлушка.

- Я, а чей же ты будешь, братец мой, а почему у тебя под глазами мокро? - поставив саквояж на скамью и слегка наклонясь, спросил мальчика Михаил Данилович.

- Я Владыкин Павел, меня братья и папаня послали вас встречать. А я стоял, стоял, вижу, уже нет никого и так мне было обидно, что просмотрел я вас, а тут вдруг... - Павлушка радостно улыбнулся сквозь еще невысохшие слезы и обеими руками крепко сжал протянутую ему руку брата Тимошенко.

- Да как же ты узнал меня? - спросил его Михаил Данилович.

- Я видел вас по журналам и слышал на кладбище, когда моего братишку хоронили рядом с вашим папой. Здесь проходили некоторые похожие на вас, но они или курят, или худые, белые, не такие, как вы. Ну а когда вы уже вошли, я сразу узнал вас.

- Будете брать экипаж? - прервал их вошедший извозчик, - а то я последний уезжаю.

- Нет, мы рядом живем, - поспешно ответил Павлушка вместо Михаила Даниловича.

Ходьбы было действительно шесть-восемь минут, но за это время Павлик рассказал все-все: и что у них есть большой хороший хор и его, Павлика, недавно из дискантов перевели в альты. Два раза уже собирался струнный оркестр, и он учится играть на мандолине. Летом ездили по деревням с проповедями, и за это время у них были гости из Москвы: Федосеев, Гартвик, Степин, Довгалюк, Ковальков и Сережа Макаров. А в Рязани, когда папа туда ездил по деревням с проповедями, он познакомился с Сергеем Терентьевичем Голевым, тетей Полей Ивленовной, Гаретовым. И еще скоро здесь будет большой-большой праздник жатвы, и он готовит к нему "Моление о чаше". "Вот только не было еще вас, а теперь и вы приехали", - выложил он гостю все, чем была полна его душа.

Гостил брат Тимошенко в Н-ской общине очень мало. Вечером, после продолжительной беседы с братьями, он пошел ночевать к своим родственникам-молоканам. В беседе с братьями Тимошенко много пояснял о церковном устройстве в общинах, о порядке в собраниях, о хоре, о молодежи, рассказал о новостях по всему братству, что в Петрограде, какой переименовали в Ленинград, появились евангельские и Проханов Иван Степанович руководит ими. У баптистов есть серьезные разногласия с ними, но членами их общин пренебрегать нельзя. Рассказал о Власовых, живущих под Москвою, что Надя вышла замуж. На Кавказе брата Канделаки убили разрывными пулями прямо по дороге. Председателем у баптистов Павел Васильевич Павлов. Он имеет право ходить в Кремль, ходатайствовать о своих общинах. А самое неприятное - это появился среди верующих Иванушка Колосков, молится на разных языках и пророчествует. Таких надо остерегаться. Это волки, не щадящие стада. Брат подробно рассказал о сущности их заблуждения.

На следующий день Тимошенко посетил на кладбище могилу своих родственников, а к вечеру на собрание съехалось много гостей из деревень. Богослужение было проведено в великой радости и благословении. Домой в Москву брата проводили рано утром с радостными и большими надеждами на будущее.

Вскоре после отъезда гостя во время воскресного утреннего богослужения в помещение вошли и чинно сели на свободную скамейку три посетителя. Один из них был мужчина, полный, грузный с большим животом, в дорогом костюме, лет тридцати пяти. По обе стороны от него сели молодые женщины, покрытые одинаковыми белыми косынками. Мужчина обратил на себя внимание тем, что, как-то необыкновенно расширив глаза, долго глядел в потолок, шевеля при этом губами, это же самое повторяли и его спутницы. После заключительной проповеди все склонились на колени к общей благоговейной молитве. Внезапно, прерывая одну из молитв, громко закричал нечленораздельными звуками мужчина: "Таф-тафа-ра куми..." Неистово взвизгивая, бормотали ему в такт его спутницы.

Все собрание пришло в недоумение. В нерешительности не знали, что делать, звуки становились громче выше и чаще. У мужчины на губах выступила пена. Ужасом сковало сердца присутствующих. Петр Никитович встал с колен и властно провозгласил всему собранию:

- Братья и сестры, дьявол молится, никто не говорите "Аминь".

Гости немедленно прекратили бормотанье и со всеми вместе встали. Женщины-спутницы кинулись вытирать платками обильный пот с лица мужчины. Тот, побледневший, потрясая руками в воздухе, гневным тоном стал возмущаться тем, что здесь осмелились похулить духа и прервать пророчество.

- Именем Господа Иисуса Христа успокойся ты и дух твой! - властно прервал его Владыкин, и лжепророк, как мешок, рухнул на скамейку.

Прими хвалу, благодаренье,

Сын Божий, за Твою любовь.

За грех наш Ты понес мученье,

За нас пролил святую кровь.