Счастье потерянной жизни - http://horoshoe.info

Начальную школу Павлик закончил на отлично. Старушка-учительница любила его за богобоязненность и способность к учебе. Сама она была из богатой купеческой семьи. Кроме того, будучи очень религиозной, часто посещала Владыкиных и любила беседовать с Петром Никитовичем. Провожая Павлика в семилетку, она долго держала его в объятиях. Затем дала в напутствие много наставлений. Вскоре после этого она умерла и была торжественно похоронена ее бывшими учениками.

В 1927 году хозяйка дома решила отдать верующим в аренду весь дом, во второй его половине поселился Петр Никитович Владыкин с семьей. Новоселье их совпало с появлением в семье дочки Даши. Петр Никитович вместе с сыном ходили в роддом, и Павлик с чувством особенной радости почти половину пути нес сестренку, крепко прижимая ее к себе, боясь где-нибудь нечаянно споткнуться.

После памятной миссионерской поездки братья-служители посетили снова все села округи. В нескольких местах они совершили крещение и вечерю Господню - хлебопреломление со всеми ранее крещенными. Многие из групп недавно уверовавших пожелали стать членами городской общины, хотя и проводили собрания у себя по селам, поэтому Н-ская церковь насчитывала около ста человек. Хор общины удвоился за счет новых, прекрасных голосов. Несколько молодых людей, девушек и юношей из молоканской молодежи, выразили большое желание участвовать в хоре, и община дала на это согласие.

Из числа вновь обращенных двое оказались исключительно одаренными певцами. Один из них - милиционер, ранее певчий православного храма, хорошо знал ноты и пел теперь в хоре басом. Второй оригинальной личностью был владелец мастерской по реставрации одежды. Он тоже молился с покаянием, но пьянство свое оставить не мог. В прошлом в православии он приглашаем был в особо торжественные дни в соборе на клирос, где его сильный бархатный баритон заставлял вибрировать ближайшие люстры и паникадила. На празднике жатвы по просьбе присутствующих он исполнил две вещи из православной литургии: "Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыка, с миром" и "Иже херувимов". От голоса певца дрожали стекла в окнах. Далее он привел всех в восхищение исполнением одного из братских гимнов: "О отчизна дорогая!" По его словам, он здесь пел не так, как дома, где, выйдя на балкон второго этажа и изрядно подвыпивши, он пел во весь голос; тогда его слышно было по всей базарной площади и за несколько кварталов вокруг.

К великому огорчению верующих, этот незаурядный певец не хотел оставить свой прежний образ жизни. Иногда в базарные дни он, оригинальности ради, устраивал любительские погромы у горшечников, топчась на их хрупкой продукции, сокрушая все под ногами к ужасу окружающих. Однако он тут же успокаивал торговцев, сполна расплачиваясь за причиненный убыток. После такого дебоша, как полагается, всегда появлялся милиционер. Любезно, без всяких сопротивлений, под руку с милиционером он мирно шествовал в милицию. Почти всегда, уцепившись друг за друга и за самого отца, гуськом сопровождали его всюду четверо его малых детей. В милиции по всей строгости брался за него начальник или заместитель, устыжая его и составляя очередной акт. Заливаясь горючими слезами, старый проказник со всем соглашался и раскаивался. Заканчивалось это обычно тем, что "проказник", сотрясая стекла в здании милиции, старательно исполнял "Иже херувимов" или что другое. Затем его выталкивали за дверь, и тогда с довольным видом, в сопровождении своих всегдашних попутчиков - перепуганных детей, он возвращался домой. Вскоре, после неоднократных безуспешных увещаний, нашего "героя" не стали допускать в хор, и он перестал посещать собрания. Жена его покаялась, приняла крещение, но до смерти мучилась с ним.

Молодые, одаренные благовестники из Москвы все чаще стали посещать Н-скую общину. Из них наиболее памятным остался Макаров Сережа. Он жил в Рязани, но как курсант библейских курсов в Москве бывал гостем и в Н-ской общине. Небольшого роста, постоянно в очках, он привлекал внимание многих к себе простой, мудрой беседой и красноречивыми проповедями.

Однажды Макаров ехал с группой друзей в поезде по делам благовестия. В ближайшем купе завязался отчаянный диспут между одним из братьев и безбожником, который, стоя среди вагона, утверждал, что никакого Бога нет, а если есть, пусть покажут его. Сергей Макаров молча подошел к нему спереди, посмотрел в глаза и, разглядывая, стал обходить кругом. Собеседник, в свою очередь, не отрывая взгляда, проследил за ним и грубо спросил:

- Что ты осматриваешь меня?

- Да смотрю, где у вас совесть, - сказал Макаров.

- Что ж, по-твоему, я бессовестный? - возмутился безбожник.

- Тогда я попрошу вас, покажите нам вашу совесть, - сказал Макаров.

- Брось глупость-то пороть, совесть ведь не рубашка, чтоб ее показать тебе, - вспылил собеседник.

- Если совесть не рубашка, то и Бог не пиджак, чтобы показать вам Его, как вы требуете, - уничтожающе, под рукоплескания пассажиров ответил ему Макаров. Собеседник махнул рукой и постыженный сел на свое место.

Вторым любимым и всеми уважаемым из московских гостей был брат Ванифатий Михайлович Ковальков. Его простые, подкрепленные многими интересными примерами проповеди овладевали сердцами слушателей, в том числе и сердцем Павлика, который особенно полюбил его. Уважаемым он был и в семье Владыкиных. Они совместно с Петром Никитовичем посетили многие села, совершая служение благовестия. Многим в Н-ской общине он преподал водное крещение.

Самым же памятным в жизни Павлика осталась встреча и знакомство с Михаилом Даниловичем Тимошенко. Как-то в церкви была получена телеграмма, что едет М. Д. Тимошенко и просит его встретить. Он хотел побывать на могиле своего отца и попутно посетить местную общину, так как много слышал о ней и ее благословениях.

Собравшись для обсуждения порядка действий, братья пришли в затруднение. Надлежало оповестить всех верующих и по городу, и по ближайшим деревням о приезде гостя и кому-то быть на станции к вечернему поезду, чтобы встретить брата, а времени было, как говорят, в обрез. Догадавшись о проблемах взрослых, Павлушка стал умолять отца, чтобы поручили ему встретить гостя. По рассуждении решено было показать Павлику несколько фотографий брата из журнала и доверить предстоящую встречу. Еле дождался он вечерней поры и все равно пошел на вокзал задолго до прихода поезда.

Подъезд к станции был ярко освещен большим подвесным светильником типа примуса. Извозчики запрудили экипажами и тарантасами всю станционную улицу. Павлушка от сознания своего высокого и ответственного долга не шел, а подпрыгивал, предвкушая радостную встречу. На ходу он обдумывал, как и с какой стороны подойдет к брату, поприветствует его и, может быть, даже расскажет при встрече стишок. Шмыгнув мимо экипажей, он прошел в станционный зал. Помещение было переполнено множеством отъезжающих, провожающих и встречающих.