Журнал Наш Современник №1 (2002) - Журнал Наш Современник

Пошел десятый год после первого заметного общественного протеста против превращения российского телевидения в “тель-авидение”. Однако все пикеты, демонстрации, многочисленные статьи и заявления в патриотической прессе не помогают. Составители и исполнители телевизионных программ просто оставляют их без внимания. Внимание проявляют только, как принято теперь говорить, “силовики”, — хорошо еще, что в менее зверских формах, чем 22 июня 1992 года, т. е. без жертв. Российское телевидение, несмотря на смену разных высших начальников, так и не стало ни русским, ни российским, оно прозападное, полуколониальное, обслуживающее чуждые России интересы. И, видимо, останется таким, пока не будут приняты и жестко проведены в жизнь четкие и строгие законы об информационной безопасности, о защите русского языка и вообще российской культуры и не будут внесены соответствующие поправки в закон о средствах массовой информации. Иначе говоря, пока не будет поставлен прочный заслон культурно-информационной экспансии из-за рубежа — оплевыванию отечественной истории, разрушению народного духа, растлению подрастающих поколений.

Примером замутнения общественного сознания, сбивания с толку людей вполне может служить работа информационных программ всех (или почти всех: за всеми в одиночку уследить трудно) каналов телевидения по освещению визита в Россию главы КНДР товарища Ким Чен Ира. Любому мало-мальски думающему телезрителю было ясно: объективной информации, приличествующей такому событию, телевизионщики давать и не собирались, подменяя ее враждебной пропагандистской кампанией в отношении традиционно дружественного России соседнего государства.

Ведущие и корреспонденты информационных программ главное свое внимание сосредоточили на... мерах обеспечения безопасности корейской делегации. Достаточно сказать, что из содержания Московской декларации, подписанной В. Путиным и Ким Чен Иром, телезрителей ознакомили только с одним пунктом (представляющим особый интерес для США) — о временном замораживании северокорейской ракетной программы.

Выпяченный же на первый план вопрос о мерах обеспечения безопасности освещался однобоко, если не сказать извращенно: недружелюбно по отношению к высокому гостю и корейской делегации в целом. В прямом противоречии с русскими традициями гостеприимства “мастера телевещания” явно злоупотребляли ироническим, даже ерническим тоном, граничащим с издевательством. В головы телезрителей настойчиво вбивались три насквозь лживых тезиса: меры обеспечения безопасности если не излишни, то преувеличены, чрезмерны; эти меры причиняют явные неудобства и чуть ли не страдания множеству российских граждан; виновата в этих неудобствах и страданиях... корейская сторона!

Объясняя явную перегрузку телевещания рекламой (главным образом иностранных товаров), телевизионщики обычно ссылаются на дороговизну каждой минуты. А в этом случае они щедро тратили эти драгоценные минуты на интервью с “пострадавшими” — пассажирами отсроченных электричек в Москве, Санкт-Петербурге и снова в Москве, отбирая для этого наиболее раздраженных и политически малограмотных. А как пригодились бы эти минуты на рассказ о стране с пятитысячелетней историей, о ее богатой и разнообразной культуре, о трудолюбивом, талантливом, героическом корейском народе! Да и о Ким Чен Ире — политике мирового значения и уровня — телезрителям надо бы знать побольше.

Затрудняюсь даже предположить, чего в такой мере освещения государственного визита больше — необоснованной злобности (обосновать ее можно только враждебностью национальным интересам России) или же невежества, некомпетентности, профнепригодности. Ведущие информационных программ либо сами не знают, либо старались скрыть от телезрителей, что меры обеспечения безопасности во время государственных визитов берет на себя в соответствии с Венской конвенцией принимающая сторона. Значит, претензии насчет “чрезмерности” они должны были предъявить ФСБ и МИД РФ, где им дали бы все необходимые разъяснения (кстати, жаль, что представители этих ведомств, видя “перекосы” в освещении визита, не проявили инициативы сами — им бы не отказали).

По вопросу о “чрезмерности” сошлюсь на сведения, почерпнутые мною в книге “Москва. Кремль. Охрана”. Ее автор — Герой Советского Союза, участник знаменитого Парада Победы, генерал-лейтенант в отставке М. С. Докучаев — много лет возглавлял службу охраны высших государственных и партийных руководителей СССР и посещавших нашу страну глав государств и правительств из разных стран. В книге есть такая информация: во время визита Л. И. Брежнева в Бонн и Париж безопасность делегации обеспечивали по 25—30 тысяч полицейских и сотрудников спецслужб. И не находилось “умников”, которые поднимали бы ни с того ни с сего вопрос о “чрезмерности”. Почему Россия должна быть в этом отношении исключением? Разве в наши дни в стране ощущается нехватка хулиганов, убийц и кем-то хорошо подготовленных террористов?

Вот что пишет М. С. Докучаев о мерах безопасности в ходе поездок: “При подготовке охранных мероприятий по программам визитов руководителей за рубеж и высоких иностранных гостей в нашу страну значительное место занимают вопросы их безопасности на трассах проезда. Это самое уязвимое место в деятельности всех служб безопасности, которое является предметом наиболее активного использования противником. Большинство террористических актов как раз совершено при проезде на трассе в транспортных средствах или во время пеших прогулок, о чем наглядно свидетельствуют убийства Дж. Кеннеди, Индиры и Раджива Ганди, У. Пальме и других. Разгул террора против выдающихся государственных, политических и общественных деятелей, крупных бизнесменов и финансовых магнатов заставил службы безопасности широким фронтом повести наступление на террористов, используя для этого значительные силы и современные технические достижения”. Вот и во время движения северокорейского поезда (телевизионщики, говоря о поезде, назойливо повторяли: “бронированный”) окно одного из вагонов было разбито; камень хулигана заодно разбил и версию телевизионщиков о “пуленепробиваемых” стеклах в “бронированном” поезде.

Когда я спросил автора книги, каково его мнение об освещении визита Ким Чен Ира в информационных программах телевидения, Михаил Степанович ответил, что передачи во многом оставили тягостное впечатление. Постоянно повторявшееся утверждение о “бронированном поезде” — просто ерунда. М. С. Докучаеву довелось много лет назад сопровождать спецпоезд вождя корейского народа товарища Ким Ир Сена во время его визита в Советский Союз. Поезд состоял из восьми вагонов. Учитывая длительность рейса, в поезде были оборудованы и рабочий кабинет, и столовая, и медицинский салон, и вагон с физкультурными тренажерами. Бронировать все это попросту не имеет смысла. Так же было и в данном случае.

Ведущим информпрограмм ТВ не хватило не только знания проблем, о которых они с апломбом рассуждают, но и ответственности, заботы о том, чтобы не причинить своим вяканьем вреда национальным интересам России. Да чего там! — не хватило элементарной воспитанности, такта, а о соблюдении русских традиций в отношении к гостям, к друзьям и говорить не стоит: откуда у них этому взяться?

Пора нашим законодателям и Правительству РФ добиться того, чтобы действующие в нашей стране электронные средства массовой информации стали, наконец, российскими на деле, а не только по названию.

Владимир Марков,

член Правления и Секретариата

Международного Союза

славянских журналистов

А.Убогий • Поэт навсегда (Наш современник N1 2002)

30 лет назад, в декабре 1971 года, не стало одного из драгоценнейших русских поэтов ХХ столетия Александра Трифоновича Твардовского.

В память о нем, чьи строчки — от “Страны Муравии” до последних стихотворений — были и останутся нашими вечными спутниками, мы публикуем статью калужанина Андрея Убогого

Андрей Убогий

ПОЭТ НАВСЕГДА

Тридцать лет назад умер Александр Твардовский. Как он сам сказал некогда в речи о Пушкине, не имеет большого значения, отмечается ли юбилей или смертная годовщина: любая дата есть повод для встречи с поэтом. Добавлю: и повод для встречи с самими собой.

Недоумение, горечь и стыд омрачают нынешнее свидание. “Время, скорое на расправу”, кажется, стерло в новом поколении память о поэте Твардовском. В лучшем случае, вспоминается, что был такой редактор “Нового мира”, журнала демократической оппозиции. О том же, какой это был поэт, какого масштаба художник, вспоминать нынче не принято. Когда в “поэтическом” разговоре, обычно сводящемся к перечислению личных пристрастий, назовешь Твардовского, взгляды молодых собеседников выражают недоумение: “Экую рухлядь ты, брат, откопал — ты бы еще о Хераскове вспомнил...”