Наследники - Олег Юрьевич Рой

тебе не дамочка, – усмехнулся Рубен Леонтьевич, – а Арина Марковна Вершина, краса и гордость городского следствия. Вон какую серию недавно раскрутила, хоть учебник пиши! Героев, Смирнов, надо в лицо знать. А то так и просидишь… И умылся бы хоть, а то глаз не видно. Так и пойдет: полиция спит на работе.

– Как дежурить в ночь, так, Смирнов, выручай, а как чего, так глаз не видно, – обиженно забурчал тот.

– Не обижайся. Но физиономию в порядок приведи. Людей не хватает, – пояснил он, повернувшись к Арине. – У того свадьба, у того похороны, у той ребенок сопливит. Пожарная инспекция последних загребла. Кто такие инструкции выдумывает, что проверка должна полицией сопровождаться? Любая, заметьте. То пожарные, то СЭС, то потребсоюз… а! – он энергично махнул рукой. – Свою-то работу за нас никто не сделает.

– Мне жаль, что приходится отнимать у вас время.

– Да бросьте, вы-то наше время как раз сберегли. Ну и нервы – тем более.

– А что с этой Зинаидой? Или это врачебная тайна?

– У психиатров – тайна, а у нас – протоколы. Если коротко – больная она, на всю голову. Ну это вы уже поняли, да? Лет двадцать, что ли, назад родила и там же, в роддоме, отказ подписала. И жила после этого вполне прилично. А через семь лет, когда ровесники ее дочки в первый класс пошли, снизошло на Зинаиду, так сказать, озарение. Что девочку у нее злые роддомовские врачи выкрали. И с тех пор она ее ищет. Причем почему-то всегда среди младших. Как будто у нее в мозгу дочери все еще семь лет, и она в первый класс пошла. Почему именно так, даже психиатры не знают. Только говорят, что Зинаида вроде бы как чувствует себя виноватой, и подсознание сочинило такую вот защитную историю про роддом.

– Вы сказали – рано. У нее расписание?

– У нее обострения обычно в конце августа, когда везде вокруг сплошные сборы в школу. Первого сентября вообще туши свет.

– Но сейчас-то…

– Думаю, она где-то последний звонок увидела – знаете, когда маленькую первоклашку здоровенный выпускник на плече таскает, а она колокольчиком машет? Тоже хороший триггер. В целом-то Зинаида безобидная, но кто может знать, как оно в следующий раз обернется, спасибо, что перехватили ее.

– Да не за что. Мне недавно племяшка рассказала, что к ней странная тетка приставала, тоже про подмену в роддоме рассказывала. Племяшка-то моя ее еще и сфотографировала, вот я, приглядевшись, и опознала даму.

– Недавно, говорите? Значит, не последний звонок сработал… Ну это я после ее лечащему доложу, пусть разбираются, где там какая кнопка щелкнула. Если у Зинаиды меняется модус операнди, это может быть нехорошим знаком, может, ее наглухо закрывать пора. Так-то она вне обострений вполне вменяемая.

– Понятно… Ладно, будем надеяться, что и сейчас обойдется. И тогда уж еще одно спрошу, раз оказалась в ваших краях.

– Говорите, Арина Марковна, чем можем – поможем.

– Просто Арина, ладно?

– Не вопрос. Меня тоже можно просто по имени. Прошу, – он увлек ее в коротенький коридорчик и распахнул дверь, на которой красовалась табличка «Мукосян Рубен Леонтьевич». Забавно. Ничегошеньки армянского в участковом не было: волосы темно-русые, брови темные, но не слишком густые, нос, хоть и не картошкой, но вполне обыкновенный. Ну кожа смуглая, но это скорее от загара.

– Чаю? Кофе? Или…

– Разве что воды.

Хозяин кабинета вытащил из пристроенного в углу холодильничка бутылку минералки, разлил по двум стаканам – простым, но идеально чистым – и долил в свой из стоявшего на стеллаже чайника:

– Не желаете? Минералка с зеленым чаем – это, я вам скажу, вещь!

– Любопытно, – согласилась Арина.

Попробовав непривычный напиток – чайная терпкость обогатила минеральную кисловатость, создав вкус не резкий, но впечатляющий – покивала, хмыкнув удивленно: мол, да, отличная штука, кто бы мог подумать. Хозяин расплылся в довольно улыбке:

– Во-от. Теперь давайте к вашему делу.

– Беда в том, Рубен, что я не уверена… Нет никакого дела.

– Когда Егор Степаныч застрелился, тоже сперва никакого дела не было, а в итоге?

– Вы знали Шубина? – почему-то она почти не удивилась. Старого опера, кажется, знал весь город. Точнее, соответствующие люди этого города. Как этот симпатичный участковый.

– Да так, – неопределенно кивнул симпатичный участковый. – Было кое-что. Я к тому, что заранее не угадаешь. Какая информация вас сейчас интересует?

– В вашем районе проживала некая Марина Сулимова. Я вчера старые сводки смотрела, тут вроде неподалеку.

– Маринка-то? Которая до смерти допилась?

– Она самая. То есть – это ваш участок? Повезло мне. А вы, смотрю, неплохо ее знали. Что, очень проблемная была?

– Да не сказал бы, что проблемная. Ну почти не просыхала, конечно, особенно в последние годы, но буйствовать не буйствовала, ничего такого. А знать-то знал, да еще как! Я же с ней в школе учился, только на два года младше. Красотка была – ни в сказке сказать, ни пером описать, кавалеры стаями вокруг вились и сами в штабеля укладывались. Я-то так, со стороны поглядывал. Все прямо по поговорке – не родись красивой, а родись счастливой. Мать ее историю в соседней школе преподавала, а в девяностые, как зарплату платить перестали, на рынке стояла. Ну и… попала под случайную пулю. Маринка как раз школу заканчивала. Нос задирала, думала, к ее ногам все сокровища мира принесут, такой принцессе распрекрасной. В ночной клуб ее взяли, ну а там пьянки, кавалеры на одну ночь, баньки с бандитами и все такое. Она-то надеялась, что кто-нибудь ее из этого вытащит, да кому оно надо? Ну и понеслась… Из клуба, как поистаскалась, выставили, образования, считай, нет, ну и перебивалась то тем, то этим. Еще диво, что почти до сорока дотянула, не замерзла где под забором по пьяному-то делу. Вы ее видели? На два всего года меня старше, а глянешь – старуха старухой, разве что не седая.

– Откуда ж у нее деньги были на пьянку? И вообще на жизнь.

– Подъезды убирала, магазины.

– Кому ее квартира отошла?

– Муниципалитету, надо полагать. Она ж не приватизированная.

– А сейчас там…

– Да пока так стоит, еще и печати не сняли. Она ж недавно преставилась.

– Посмотреть можно?

– Пойдемте.

* * *

Пункт назначения оказался совсем неподалеку: разноцветная шеренга свежевыкрашенных – ну, может, не нынешней весной, а прошлым летом, но все равно только что – пятиэтажек открылась минут через семь, едва они обогнули ограду, за которой белело здание, которое не могло быть ничем, кроме школы.

– Наша, – кивнул в ее сторону Рубен.

Нужная хрущевка сияла