От Бисмарка к Гитлеру - Себастьян Хаффнер

Поэтому 1961 год является третьей значительной датой в пост-истории Германского Рейха. Тогда, несмотря на основание двух германских государств, была устранена последняя надежда на общее государство, а именно западное государство. С 1961 года было ясно, что существование обоих германских государств более не может быть поколеблено, и что также оно не должно серьёзно подвергаться подрыву со стороны великих держав. Впредь у немцев не было больше никаких надежд на то, что до того они называли воссоединением. Отныне каждая попытка сделать немецкие отношения более переносимыми могла состоять только в том, чтобы изменить к лучшему отношения между обоими более не упраздняемыми новыми германскими государствами. Осознание этого потребовало в Федеративной Республике ещё почти 10 лет, пока оно не стало правительственной политикой, и даже тогда «новой восточной политике» потребовалось ещё целое десятилетие, чтобы встать так сказать на ноги, подобно как некогда Веймарской республике: только правительство социально-либеральной коалиции, которое пришло к власти в 1969 году, признало себя ответственным за неё. Христианско-демократическая оппозиция не голосовала в 1972 году за ратификацию восточных договоров и упорствовала в отклонении до тех пор, пока сама не пришла снова в правительство в 1982 году. Лишь в восьмидесятые годы она стала поддерживать восточную политику своих предшественников во имя непрерывности.

Своё выражение эта новая Восточная политика нашла в заключённых в 1970 году московском и варшавском договорах и — в связи с нашей темой самое важное — в так называемом «Договоре об основах отношений» между Федеративной Республикой и ГДР от 1972 года, в котором обе признавались суверенными государствами; правда без рассмотрения того, что в преамбуле к договору было названо «национальным вопросом».

Этим договорам тогдашнего федерального правительства Вилли Брандта соответствовал ещё один, очень важный договор, заключённый в сентябре 1971 года между четырьмя державами. В этом соглашении четырёх держав чрезвычайно аккуратно сформулированным, сознательно различно интерпретируемым образом был прагматично урегулирован последний ещё исключительно от них зависевший вопрос в Германии, а именно статус Берлина.

Значение соглашения по Берлину для общегерманской проблематики состояло в том, что четыре всё ещё ответственные за Берлин державы положение в Берлине приспособили к признанному теперь прочным существованию двух германских государств. Это было сделано в чрезвычайно тонко сбалансированном тексте договора. Для повседневной жизни его жителей с того времени Восточный Берлин является столицей ГДР, Западный Берлин — эксклавом Федеративной Республики с определенными особенностями. Юридически же с советской точки зрения Западный Берлин остаётся особой областью под главенством трёх западных держав, с точки зрения этих трёх держав весь Берлин — особой областью под ответственностью четырёх держав. Никакая из четырёх держав — в том числе и западные державы — не рассматривала Западный Берлин в качестве составной части Федеративной Республики. Все четыре — в том числе и Советский Союз — выразили своё согласие не только с состоянием своих отношений (связей?) с Федеративной Республикой, но и высказались за их развитие. Берлинское соглашение с политической точки зрения во всяком случае означало, что Советский Союз и западные державы едины в том, что не следует — больше не следует — подвергать свои правовые позиции пробе с позиции силы. Что несомненно облегчало жизнь в разделённом городе. Можно сказать, что тот рейх четырёх держав, который возник вследствие Второй мировой войны и просуществовал три года, ужался до последнего остатка в Берлине. Посредством Берлинского соглашения 1971 года этот остаток был неким способом заключён в капсулу и стерилизован, чтобы в будущем из него не могли бы выйти ни общегерманские осложнения, ни общегерманские столкновения. Такова была позиция четырёх держав.

Однако позиции обоих германских государств по отношению друг к другу в начале семидесятых годов различались. С заключением договора об основах отношений 1972 года Федеративная Республика отказалась от сохранявшегося до того непризнания ГДР, а также от выставлявшихся до того притязаний правительства ФРГ на представительство всей Германии, и проявило готовность отныне — при определённых оговорках — осуществлять с ГДР межгосударственные сношения. Годом позже за этим последовало вступление обоих германских государств в Организацию Объединенных Наций. Это тоже является событием часто недооцениваемого значения, потому что тем самым оба германских государства были впервые признаны в качестве субъектов международного права всеми государствами мира. С тех пор оба они вращаются в обществе Объединённых Наций как любое другое суверенное государство.

В заключение как последнее значительное событие в этой цепочке последовала Хельсинкская конференция, которая длилась с 1971 по 1975 год. Все без исключения европейские страны, включая Советский Союз, США и Канаду — то есть всё НАТО, весь Варшавский пакт и все европейские нейтральные страны — приняли участие в этой величайшей в послевоенной истории международной конференции. В Хельсинки было выработано и подписано нечто вроде европейского мирного урегулирования, что можно сравнить с Венским заключительным актом 1816 года.

В первой части Заключительного Хельсинкского Акта — который в нашем случае является наиболее значительным — все эти 35 государств признали друг друга в качестве равноправных, суверенных государств и гарантировали, что не будут вмешиваться во внутренние дела других подписавших договор государств. Тем самым в Европе было установлено признанное всеми политически нормальное и мирное состояние. Это естественно касалось также Федеративной Республики и ГДР. О каком-либо восстановлении Германского Рейха или даже только о будущем объединении германских государств в Заключительном Хельсинкском Акте больше речи не было. И тем самым тридцатилетний процесс, в котором с 1945 года медленно умирал Германский Рейх, можно было рассматривать как завершённый.

С 1975 года в этом отношении изменилось не много. В отношениях между обоими германскими государствами речь идёт открыто не о воссоединении, но о дальнейшем осторожном улучшении и нормализации внутригерманских отношений, которые ещё далеки от завершения.

Мы бы хотели приостановиться на этом месте и поставить вопрос, существует ли перспектива того, что в обозримом будущем что-то может измениться в этой ситуации. Предлагает ли сегодняшнее положение отправную точку для предположения, что нечто подобное русскому предложению о воссоединении и нейтрализации 1952 года еще раз может стать конкретным? Если трезво рассмотреть действительное положение, то ответ звучит так: нет.

В 1952 году отношения обеих сверхдержав ещё не прерывались. Ещё не вполне было решено, сможет ли сотрудничество военных лет всё же ещё раз возобновиться или же останется конфронтация, которая последовала после окончания войны. Между тем однако является несомненным, что эта конфронтация, в напряженном или же в ослабленном состоянии, становится длительной. И это будет оставаться так по меньшей мере столь долго, сколь долго атомное равновесие ужаса сохраняется и предотвращает разрешение этой конфронтации путём войны. Потому что на такую войну, которая для обеих сверхдержав означала бы верное уничтожение, не может рискнуть ни одна из них. Тем самым их свободе маневрирования устанавливаются очень тесные границы, и именно в особенности там, где позже с 1975 года всё урегулировано и закреплено: в Европе и как раз в Германии. Каждый шаг отступления, который бы здесь произвела одна из сверхдержав, стал бы означать шаг вперед другой. По этой причине обе они не могли двигаться.

С 1952 года изменилось ещё кое-что. Тогда ГДР для Советского Союза и его системы союзничества в Восточной Европе была ещё вполне излишней, ГДР ещё образовывала для Москвы дипломатическую массу для маневрирования, некий гарантийный залог. Если бы Америка ушла из континентальной Европы (что тогда еще казалось вполне возможным), то советская зона влияния вероятно стала бы не только устойчивой, но даже ещё и способной к расширению, причём и без ГДР. Сегодня же ГДР в свете стремлений к независимости в Восточном блоке, в особенности в Польше, стала для Советского Союза незаменимой. Естественно, что эти отношения и в обратном направлении верны тем более: для ГДР защитный союз с Советским Союзом всегда был безусловно необходимым.

Можно нечто подобное сказать об отношениях между Соединёнными Штатами и Федеративной Республикой. В 1952 году возможно ещё можно было бы представить себе уменьшенное НАТО, в котором американцы удерживали бы только узкий европейский плацдарм во Франции. Всё же после выхода Франции из военной организации НАТО и её устремлений вести великодержавную политику как некогда, потеря Федеративной Республики означала бы конец НАТО, во всяком случае, поскольку это касается континентальной Европы. Отсюда и Федеративная Республика сегодня стала для Соединенных Штатов незаменимой. И это тоже имеет значение в обратном направлении. Без защитного союза с Соединёнными Штатами не имеющая атомного оружия Федеративная Республика осталась бы беззащитной перед силовым давлением или силой засасывания восточного блока с его атомным оружием.