Твой маленький монстр - Яна Лари

Но если ты, сучёнок, что-то с ней сделал — молись. Потому что я всё равно узнаю. А затем собственноручно выпотрошу, понял?

— Не в курсе я… отвали, — отпихиваю в сторону ненавистного родственничка и первым выхожу из душной кабинки.

Я бы всё отдал, чтобы знать.

— Запомни, я всё равно выясню! — грозит Владлен, выразительно похрустывая шейными позвонками.

Ещё вопрос, кто из нас двоих больше псих.

Реквием по нам

Выйдя из подъезда, мы расходимся в разные стороны. Владлен поворачивает в сторону сквера, а я иду к проезжей части, попутно включая телефон и набирая Зяблика.

— Трошин, твою мать! Ты время видел?

— Видел, не слепой. Скинь мне адрес Климова. Я знаю, у тебя он есть.

— В два часа ночи?! Ты чем там балуешься, дурень?

— Поторопись, дружище. Потом объясню.

— Жди.

Спустя четверть часа терпеливо трезвоню в дверь по пересланному другом адресу, к которому Вова предусмотрительно приложил шифр кодового замка от двери подъезда. Естественно открывать в такой поздний час никто не торопится, но я не убираю палец с бутона звонка до тех пор, пока передо мной не предстают заспанные и крайне недовольные моей настойчивостью хозяева квартиры.

Из-за спины тощего интеллигента в трениках выглядывает эффектная дамочка в коротком халатике, при бигудях и почему-то с деревянной битой. Ничего так семейка у Эдика.

— Здравствуйте, — обескуражено разглядываю чету Климовых. Я до последнего надеялся увидеть именно их сына.

— Чего бродишь по ночам?! Я сейчас полицию вызову, развелось хулиганов… — грозит женщина куда-то удаляясь. Мне плохо видно, так как дверь удерживает стальная цепочка. Между тем мужчина, внимательно изучив моё лицо, вдруг тоже решает подать голос:

— Погоди звонить, Лариса. Этот парень учился с нашим Эдуардом, — и уже мне, встревожено: — С ним что-то случилось?

Тот факт, что он меня узнал не столько удача, сколько маленький бонус гетерохромии. Мы действительно виделись пару раз когда он подвозил своего заносчивого отпрыска в школу.

— Эд разве не дома? — такой поворот меня не устраивает. Понятия не имею, где ещё может находиться этот малохольный упырь. Да где угодно, зная его коммуникабельность.

— А вам он, молодой человек, зачем? — дотошно интересуется Климов старший, с подозрением поглядывая на мою изорванную куртку.

— Сестру ищу. Он должен знать, где она.

— Не там ищешь! — кричит из другой комнаты нервное создание в бигудях. — Езжай по гостиницам, или куда он сестёр этих ваших водит, кобелина такой. Все нервы истрепал гулянками своими. Вали отсюда, мальчик, по-хорошему. Сестру скромности учить надо было, чтобы не искать потом, где её ночами носит, и портить сон нормальным людям.

— Вы не могли бы набрать его? — умоляюще заглядываю мужчине в глаза, рассудив, что от него скорее добьюсь помощи. — Может Эд на ваш звонок ответит.

— Ничем не могу помочь. Успешных поисков.

Устало вздыхаю, прожигая взглядом захлопнувшуюся перед самым моим носом дверь. Всё довольно предсказуемо. Кто в своём уме сдаст сына хулиганам, если мой внешний вид родную мать пугает? И проблема здесь отнюдь не в порванном рукаве.

Домой возвращаться неохота. Боюсь услышать, что Карины больше нет. Что это её изуродованное тело поехал опознавать отчим.

Пока я не убедился в её смерти — она для меня жива.

Уже в собственном дворе сажусь на лавочку и долго всматриваюсь в бледное свечение уличного фонаря, в зияющую темноту чужих окон, в тёмно-ультрамариновое полотно неба… куда угодно, лишь бы отвлечься и не заглядывать в собственную душу. Туда, где до сих пор живут мечты о ней. Я думал их нашёптывает похоть, упрямо ждал, когда переболею, и только страх потери раскрыл простую истину — мои мечты продиктованы любовью. И она, похоже, не лечится, слишком глубоко я увяз во всём этом лирическом сиропе, от которого сводит зубы не меньше, чем от сырой предрассветной прохлады.

Поток смеха и музыки льётся из притормозившего неподалёку авто, но я уже не оборачиваюсь — устал разочаровываться, вглядываясь в очередную компанию загулявших незнакомцев, тем не менее, прислушиваюсь, а вдруг она?

Слышу стук каблуков, слишком неуверенный для Карины, и расстроено возвращаю голову на скрещённые поверх коленей руки. Не она. Снова не она.

— Тро-о-олль… — растягивающий гласные хохот моей пропажи кажется «приветом» взвинченного воображения. — Поддался зову крови и решился-таки примкнуть к бомжам?

Нездоровый девичий смех раскручивает сжавшуюся где-то в районе груди надежду. Кажется, ещё немного и та пробьёт рёбра изнутри.

Всё ещё не веря в её реальность, вскидываю голову и ощупываю алчным взглядом свою непутёвую сводную сестру. Живая. Целая, но невменяемая. Карина пьяна настолько, что едва держится на ногах. И всё же она здесь, со мною! Ошалев от накатившего облегчения, кидаюсь к ней, сгребаю в охапку, крепко прижимаю к груди. За один этот миг я бы запросто продал душу. Меня разрывает от счастья и адского бешенства. Как же я зол! Никогда раньше меня так не штормило от страха и собственной беспомощности.

— Дура. Дура набитая… Что же ты со мною делаешь, а? — почти рычу, пряча лицо в пропахшие сигаретами волосы. Смесь дыма и вина. Омерзительный запах, но сейчас это не важно. Я вдыхаю так жадно, будто пытаюсь урвать последний глоток воздуха в своей жизни. И резко выдыхаю лишь когда её ладонь скользит мне под свитер. Обжигающая на онемевшей от холода коже, она движется по животу вверх, к груди.

— Надо же, бьётся, — ухмыляется Карина, неуклюже запрокидывая лицо в разводах потёкшей туши и помады. — У моего отмороженного братца всё-таки есть сердце.

С брезгливой неприязнью отмечаю криво застёгнутые пуговицы мятой рубашки, бесстыдно оголяющей кружево нижнего белья, и моментально зверея, резко застёгиваю молнию на её куртке.

Скотство, как же больно. А сам-то чем лучше?! Почему так злюсь, будто право обвинять имею?!

— Ты пьяна, — хрипло констатирую, обхватывая голову Карины руками и заглядывая в хмельные глаза. Кайф от её неприличной близости граничит с болью. Страх потерять её неконтролируемой вспышкой опаляет сознание, заставляя забыться. Миг и я жёстко сминаю ртом пересохшие губы, которых ещё утром касался другой. Грубо, настойчиво, до крови на тонкой лопнувшей коже. Пытаюсь стереть его следы из своей памяти. Неумолимо краду её дыхание, и сам же задыхаюсь от нахлынувших чувств. Но наваждение проходит, и вот я уже яростно встряхиваю обмякшее тело. — Скажи мне, что ты была не с ним! Скажи это, чёрт тебя подери!

— Не скажу, Ринат, — вызывающе смеется она, брезгливо вытирая губы тыльной стороной руки. — Не скажу… Ну, чего ты так бесишься, тролль, неприятно? Совсем не то, чего ожидал, да-а? — Карина, отступая, делает несколько