Песочные часы - Ольга Романовская

— Надеюсь, ты никогда не сбежишь? В отличие от той дурочки, у тебя нет ни малейшего повода быть недовольной.

Я кивнула. Мир сразу померк, меня опустили с небес на землю.

— Ладно, не стоит портить праздник из-за какой-то неблагодарной твари. Что-то ещё хочешь? Помнится, на балу ты лишилась танца…

Он встал и протянул руку.

Первые шаги дались с трудом, но хозяин воздержался от комментариев, уверено ведя в танце. Постепенно его уверенность передалась и мне.

Я чувствовала, будто на балу учеников, только другие выпускницы школы второй ступени танцуют лучше меня. Другой школы, разумеется, потому что в нашем городе все девочки, не бравшие частных уроков, танцевали одинаково — учитель-то один.

На нас смотрели, шептались — видимо, обсуждали новую любовницу Коннетабля.

— А тебя не стыдно вывести в свет, — улыбнулся норн. — Видно, что чему-то училась. И за столом приятно послушать. Может, найму тебе учителя. Умная образованная торха — гордость хозяина.

Наклонившись, он поцеловал меня. Я разомкнула губы, подумала и ответила. Как у норины Дорраны не получилось. Может, потому, что было неискренне.

В книге, кстати, о поцелуях писали, и этот параграф я прочитала. Внимательно прочитала. И теперь постаралась следовать описанным советам.

Когда мы вернулись к столу, в ресторане снова появился Роналд, крепко сжимая в руках сияющую пластину.

— Она в пяти милях от Гридора! — злорадно сообщил он, опускаясь на свободный стул. — Думала с торговцами улизнуть. Наверное, в какой-то мешок залезла. Вот, гляди!

Норн показал хозяину пластину: на ней алой вязью было написано название деревни, указано направление движения и расстояние до местонахождения торхи. Потом надпись исчезла, появилось изображение постоялого двора и скопления повозок с серыми мешками.

— Вот видишь, даже на мага тратиться не придётся, — улыбнулся хозяин. — Попроси от моего имени командира Третьего столичного полка выделить людей. Они на марше, движутся в Гридор по нужной дороге — пусть сцапают птичку.

Торху схватили на следующее утро. Я сама забрала сообщение, которое принесли от друга хозяина. Не удержавшись, просмотрела перед тем, как отнести норну.

Сообщение оказалось коротким: «Тварь попалась. Сегодня привезут».

Хозяин выразил удовлетворение тем, что беглянка нашлась, и, разобравшись с текущими делами, вместе со мной направился к другу.

Мы подъехали к дому Роналда одновременно с телегой, на которой привезли несчастную торху — прекрасное белокурое создание, зарёванное, с синяками на руках, связанное, как дикий зверь.

Хозяин окинул её презрительным взглядом и поинтересовался у сопровождавших рабыню солдат, известны ли уже сообщники.

— Нет, она пока молчит, мейдир, но барон альг Сомаарш не давал разрешения на допрос первой степени, мы провели только стандартный.

— Плохо провели, раз не разговорили девчонку. Или барон давал особые указания?

— Никак нет, майдир. Всё строго по инструкции: не бить, ран не наносить, только моральное давление.

Норн вернулся к лошади и снял меня с седла.

— Завтра мы увидим поучительное зрелище, Лей. Поучительное для тебя — публичное наказание этой особы. Побег — второе по тяжести преступление для торхи. Впрочем, сама всё увидишь.

Я не хотела видеть и попыталась убедить норна не брать меня на экзекуцию, но он оказался неумолим — «для твоего же блага, чтобы училась на чужих ошибках».

Утром, ещё до завтрака, меня вырвали из объятий сна и потащили на площадь Слёз.

Палач лениво курил трубку рядом с арсеналом плетей, длинных прутьев, стальных цепочек и других предметов, способных причинять боль. Все они были разложены по размеру на специальном столе перед столбом с цепями и кольцами.

От одного вида этих вещей и абсолютно равнодушных к судьбе несчастной людей стало плохо.

Вцепившись в рукав хозяина, я с мольбой взглянула на него:

— Тот норн — ваш друг, попросите его, чтобы её не забили до смерти! Я всё, что угодно сделаю!

— Не забьёт. Это для другой приготовили. Тоже за побег, но с отягчающими обстоятельствами. На объявление глянь.

Оторвав взгляд от помоста, я увидела то, что вначале упустила из виду: список приводимых к исполнению приговоров. Среди них был один смертный. Для хыра. За данную хозяину пощёчину и убийство его собак.

Торху, которую наказывали первой, звали Тарша. Она обвинялась в побеге и причинении физического вреда аверду.

— Запомни раз и навсегда: наказание для рабыни всегда выбирает хозяин. Единственное, что его ограничивает — закон. Там чётко прописана верхняя планка ответственности за тот или иной проступок. И если она соблюдена, никто не станет вмешиваться в чужие дела.

Хозяин ласково погладил по волосам и привлёк к себе, давая возможность, если будет страшно, уткнуться ему в пальто.

Вывели осуждённую, зачитали приговор, спросили владельца торхи, не желает ли тот изменить или отменить его. Норн ответил отрицательно, встал рядом с палачом, следя за тем, как испуганную девушку в короткой нательной рубашке привязывают к столбу. Он указал пальцем на тело несчастной — и его тут же лишили покровов.

— Что предпочитает мой норн? — осведомился палач.

— «Кошку».

Я считала удары по крикам, зарывшись в тёплую ткань пальто. Хозяин молчал.

Наконец стоны стихли, и я решилась взглянуть на помост.

Торха уже висела в другом положении, лицом к зрителям. Голова безвольно поникла, живот пересекали красные полосы — следы от плети. Всего пять или шесть.

— Она умерла? — тихо спросила я.

— Нет, потеряла сознание от боли. Норн бил сам и не рассчитал силу, сумел нанести только половину ударов.

— Они продолжат? — я с ужасом наблюдала за тем, как торху приводят в чувство.

— От хозяина зависит. Захочет забить до смерти — продолжат, но, по-моему, не стоит. Пятьдесят ударов «кошкой» не всякий мужчина выдержит. Торхой девочке уже не быть — с такими-то шрамами! А как за хыру ещё можно выручить деньги. В конце концов, она никого не убила, чтобы превращать кожу в лохмотья.

Торху облили водой, и истязание возобновилось. Его прерывали дважды по той же причине: девушка теряла сознание.

Наконец всё закончилось. Обмякшее окровавленное тело сняли, завернули в холстину и унесли.

— Неужели вам её не жалко? — не выдержав, я расплакалась.

Представила себя на её месте, подумала, был бы так жесток ко мне собственный хозяин. Сколько ударов досталось бы мне?

— Почему не жалко? Но существует закон, за нарушения которого необходимо карать. У каждого существуют права и обязанности. Не спорю, норн перестарался, но она сама виновата.