Песочные часы - Ольга Романовская

Хыры обмахивали нас гигантскими веерами, приносили воду, некрепкое вино, фрукты и нехитрые закуски.

Разговоры велись, разумеется, о хозяевах и нелёгкой доле личной рабыни.

Не хотелось бы мне участвовать в тех оргиях, которые описывали девушки! Терпеть не могу пьяных мужчин, а целовать пьяного, прикасаться к нему… А ведь такие закрытые попойки в Гридоре — обычное дело, торха же обязана всюду следовать за своим хозяином, если он того пожелает.

— Меня даже в бордель брали, — рассказывала одна, — у жриц любви учиться.

Другая вспоминала, что хозяин иногда одалживал её друзьям. Третья ненавидела ночь за окровавленные простыни — её мучитель действовал, как зверь. Врача вызывал редко, только когда торха не могла самостоятельно встать. Зато с женой был мягок и предупредителен.

Разумеется, жизнь не всех торх была наполнена ужасами и болью. Я слышала рассказы о спокойной размеренной жизни в хозяйском доме, об удовольствии, которое можно испытывать с мужчиной, о детях, подарках, покупках на подаренные деньги.

У некоторых были даже собственные хыры. Они не желали возвращаться на родину — «Что я там забыла? Родные давно мёртвой считают, если сами живы. Там нищета, неустроенное будущее. Замуж выйдешь — не лучше, чем сейчас будет. Думаете, жён не бьют? Ещё как! И мужья, и их братья. А тут пальцем тебя никто, кроме норна не тронет. Если не дура, как любовница жить будешь».

— Меня хозяин устраивает, — возразила в ответ на обвинение норнов в повальной жестокости одна из торх. — В постели мужик хороший. Впрочем, нечасто к себе зовёт, а деньги даёт регулярно. Не бьёт, даже не оскорбляет. Я себе такие вещи купила, которых на свободе не видела. С госпожой общий язык нашли, вместе за покупками ходим. За детишками хозяйскими присматриваю, в школу мальчишек провожаю. Один день в неделю могу делать всё, что захочу. За пределы города свободно выпускают, если надобность есть. Единственное, что плохо, — любовника не заведёшь. Но, думаю, эту проблему я тоже решу.

Дверь распахнулась, прервав наш смех — одна из торх рассказывала забавную историю, и на пороге возник мой хозяин.

Предчувствуя, что сейчас придётся расплачиваться за благородные душевные порывы, я встала и, не дожидаясь приказа, подошла.

— Ты хотя бы понимаешь, что я предотвратил тяжкое преступление? — он держал меня за бархотку, будто думал, придушить или нет. Как котёнка за шкирку. — Кто тебе та девица? Никто. Думаешь, она бы спасибо сказала? Жлотархово чрево, нет и ещё раз нет! Сбежала бы, как крыса. Я-то хотел тебя побаловать… Может, даже потанцевала бы — а ты всё испортила! Благодари своих богов, что никто, кроме меня, не догадался. Я сказал, что ты захмелела, поэтому так странно себя вела. А мог бы сказать правду.

Я поняла намёк, взяла его ладонь и поднесла к губам, но он резко её вырвал.

— Наказание всё равно понесёшь, не подлизывайся!

Наказание — это кручёная плеть, одна мысль о которой вызывала страх. Я не хотела повторения прошлого и пошла на рискованный шаг, решив сыграть на словах счастливой торхи о том, что хозяева — тоже мужчины.

— Я с радостью приму любое от ваших рук.

Хозяин опешил и отпустил меня. Подозрительно осмотрел и покачал головой:

— Плохая из тебя актриса, но попытка хорошая. Находчивая девочка! Ну, раз хочешь от моих рук, будет от моих рук.

Взяв за руку, норн куда-то меня повёл. Как оказалось, в самую гущу праздника, к разряженным дамам и кавалерам.

Хозяину почтительно кланялись представители местного второго класса, даже некоторые дворяне — значит, не последний человек при дворе. Оказалось, далеко не последний, и не при дворе, а в государстве.

Семеня рядом с норном, я с тоской смотрела на танцующих. А ведь я тоже могла…

— Что, завидуешь? Нечего было за других заступаться.

— Да ладно вам, виконт Тиадей, что такого она натворила, что вы лишаете её возможности ненадолго почувствовать себя принцессой?

К нам подошла сияющая блеском драгоценностей норина Доррана. Только почему она называла хозяина на «вы»? Наверное, не афишируют отношения.

Норина была не одна — под руку с каким-то норном. Они были похожи, из чего я сделала вывод, что спутник — её брат.

— Она знает за что, леди Атальвин. Рад видеть вас и вашего брата.

Мужчины обменялись приветствиями, Доррана присела в реверансе.

Я тоже поклонилась обоим и, подняв глаза, наткнулась на пытливый взгляд норины.

— Преступление настолько серьёзно?

Хозяин промолчал, покосившись на меня. Значит, отвечать нужно мне.

— Я сделала то, что не понравилось хозяину.

— Так попроси прощения, — расплылась в улыбке норина. — Глупо попасть на бал и просидеть на полу весь танец торх. Ни за что не поверю, что такая хорошенькая девочка не умеет просить прощения.

Я и попросила, только не так, как намекала Доррана: просто сказала: «Простите, я больше так не буду». Не стану ласкаться ради танца.

Сидя на полу, я наблюдала за тем, как хозяин кружит по паркету любовницу и других партнёрш. Старалась не обращать внимания на презрительные взгляды дворян.

Пару раз приносила что-то из буфета норну и его собеседницам: пирожные, мороженое, взбитые сливки. Сама, разумеется, ничего из этого не пробовала, только норина Доррана, шутя, предложила облизать после неё ложечку. Я вежливо отказалась, одарив её возмущённым взглядом. Норина насупилась, но промолчала.

Наконец объявили танец торх — единственное развлечение, предусмотренное для нас на этом празднике жизни. Разумеется, оно прошло мимо меня: в этот момент норна рядом не было. Он объявился сразу после окончания танца вместе с каким-то военным, и последующие полчаса я вынуждена была слушать беседу о военной политике Арарга.

В пять часов утра мы вернулись домой.

Я думала, норн пойдёт спать, хотела расстелить ему постель, но у хозяина были другие планы. Он не забыл о моём проступке.

— Далеко собралась? — ехидно осведомился хозяин и приказал заспанной хыре, дежурившей у лестницы, принести плётку.

Я затравленно осмотрелась по сторонам, но ответила ровным спокойным голосом:

— Приготовить вашу комнату ко сну. Мне сегодня остаться?

— Нет. Хотела наказания от моих рук — получишь. В следующий раз будешь думать.

Хыра с поклоном протянула ему плеть. Хозяин опробовал её, со свистом рассекая воздух. Хыра в испуге присела, когда концы кручёной плети просвистели в паре дюймов от её лица.

— Пошла вон! — прикрикнул на неё норн.

Рабыня поспешила скрыться, оставив масляную лампу на ступенях лестницы.

В горле пересохло, тело заранее ныло от не нанесённых ударов.