Анна Леопольдовна - Фаина Гримберг

Я рассказала ему о беседе моей с императрицей, умолчав, конечно, о поддельных записках. Андрей был совершенно до волен подобным исходом дела. Я рассказала ему и о поэте, награжденном от высочайшей (учитывая и высокий рост Ее величества!) руки оплеухой. Андрей не наклонен смеяться над ним. Имя поэта – Василий Кириллович Тредиаковский. Андрей решительно держится того мнения, что этот человек, одетый столь неряшливо, столь презренный в глазах правительницы, совершает чрезвычайно много для того, чтобы русский язык мог развиться когда-нибудь до степени развития европейских главных языков: немецкого и французского. Сам Андрей предпочитает писать стихи по-французски, но я никогда не осмелилась бы язвить по этому поводу. Несомненно, в России нужно иметь большое мужество и терпение для писания стихов на русском языке. Андрей прочел мне на память фрагмент из поэмы Тредиаковского о странствиях Те лемаха, сына Одиссея. Он декламировал выразительно, и я даже стала привыкать к этому звучанию русских стихов, напоминающему поступь неловкого гиганта. Одна строка особенно осталась в моей памяти, я все твержу ее невольно:

Чудовище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй…

Несколько дней я безотлучно оставалась во дворце. От принцессы передана принцу бархатная шапка с собольей опушкой. В сущности, это совершенно официальный дар, но все понимают, что для этих двоих, столь медленно близящихся друг к другу, важен каждый шаг. Свой подарок принцесса сопроводила письмом, в котором напоминает принцу о необходимости беречься, поскольку «стужа в здешних краях весьма сильна».

Видела Его светлость в коротком парике. У принца открытый, большой и несколько покатый лоб, глаза большие также и детски-наивно внимательные. Странным образом сочетаются в его внешности величественное и детски-наивное. Принц окружен всеобщим вниманием, застрельщица коего – сама императрица. Она не упускает случая милостиво похлопать Его светлость по плечу, бросить несколько любезных слов. Обер-камергер изволит провожать принца до дверей из покоев императрицы, далее эстафету принимает вице-канцлер Остерман и, в свою очередь, провожает Его светлость до кареты.

Свой день принц начинает с упражнений в манеже. Здесь обычно присутствует и обер-камергер, страстный любитель лошадей. Императорские конюшни отлично устроены. Предмет гордости составляют неаполитанские каретные кони, впрягаемые в парадную карету Ее величества при смотрах гвардии; ими покрыли всех кобыл лейб-гвардии (прошу прощения за этот рискованный словесный оборот. Знали бы мои близкие, как я шучу порою в уме, сама для себя). Из экипажей выделяются: одна очень большая карета, вся покрытая хорошо позолоченной резьбой и обитая изнутри вышитым зеленым бархатом; далее: такая же большая карета, хорошо расписанная и позолоченная, обитая красным бархатом с золотым шитьем; а также сани, сделанные в старом русском или казанском стиле, обильно позолоченные и искусно расписанные, обитые также красным бархатом и золотым шитьем. Но императрица предпочитает зимой ездить исключительно в обычных русских санях, лишенных всякой росписи и украшений. Надзор над императорскими конными заводами осуществляет обер-егермейстер Волынский[83], а обер-шталмейстер Куракин не занят почти ничем иным, кроме штата петербургских конюшен и его управления. В личные конюшни обер-камергера присланы в подарок из Брауншвейга прекрасные лошади. Принц ездит верхом великолепно. Я заметила, как Ее высочество любовалась им.

Все толкуют о так называемом «главном деле», то есть о предстоящем браке принца и принцессы. Принц начал обучение русскому языку и уже пишет и читает немного. Мы втроем, Юлия, Бина и я, сопровождаем принца и принцессу во время прогулок по дорожкам сада, нарочно расчищенным от снега. Прогулки нарочно позволены Ее величеством для того, чтобы принц и принцесса беседовали по-русски, но это, разумеется, исполняется не так строго, и высокие особы то и дело переходят на немецкий и французский языки. Вечерами принц и принцесса принимают участие в карточной игре в покоях императрицы. Оба предпочитают берлан. К сожалению, меня не приглашают принимать участие в этих вечерних досугах; сестер Менгден, впрочем, тоже. Принцесса, конечно, с охотой пригласила бы всех нас, но она подчинена Ее величеству.

После утренних упражнений в манеже принц, с восьми до десяти утра, занимается русским языком. И с кем же? Представьте себе, с господином Тредиаковским! В сущности, принц и принцесса могут видеться лишь на прогулке и вечером в покоях императрицы. Ведь день принц по своей воле проводит в постоянных занятиях. Он продолжает свое образование, усердно изучая как сами по себе нужные науки, то есть историю разных государств, право естественное и гражданское, военное искусство, так и науки вспомогательные и развлекательные: арифметику, геометрию и космографию, то есть описание строения мироздания, естествознание, гражданское зодчество, геральдику, генеалогию и нумизматику. Я слышала, как на прогулке принц говорил Ее высочеству о фортификации. Принцесса слушала столь внимательно и серьезно, как будто он объяснялся в любви. Принц показал нам свою библиотеку, в которой уже более пятисот книг. Здесь и словари, и сочинения богословские, политические и исторические, а также географические атласы, книги по военному искусству и описания путешествий. Принцесса подметила «Робинзона Крузо» – английский роман, переведенный на немецкий язык, и два романа деда принца.

– Вот моя любимая «Октавия»! – произнесла Ее высочество, мило покраснев и снимая с полки толстый том.

Принц и она заговорили оживленно о сочинениях его деда, известных нам занимательных романах «Октавия» и «Арамена».

Трудно передать словами, в какое отчаяние повергла меня новость, переданная мне госпожой Сигезбек. Она начала с того, как она сожалеет, что я, при моем интересе к местным обычаям, пропустила занимательное зрелище.

– Какое же?

– О, крестины…

Я также пожалела, но высказала надежду, что она подробно перескажет мне, как проходили обряд и празднование. Она поспешила начать и говорила довольно долго, но я не помню ни единого слова. Я сама не понимаю, как нашлись у меня силы выслушать ее и не разрыдаться, не упасть без чувств, не закричать от отчаяния… Она побывала почетной гостьей на крестинах сына Андрея, происходивших в день Святого Филиппа (по русскому счету); мальчик получил имя по этому святому, очень почитаемому русскими, которого и он будет чтить как своего небесного покровителя…

Как я унижена и несчастна! Я поступала дурно. Лучше всего было бы мне уехать вместе с тетушкой. Но если я попрошу принцессу, разве она откажет мне, разве не поспособствует моему отъезду? Но нет, я не могу покинуть Ее высочество, не могу… Или же я всего лишь обманываю самое себя и не желаю расставаться со своей недостойной любовью!.. Нет, отныне я не стану видеться с Андреем, а затем я найду в своей душе силы, необходимые для отъезда. Но более ни слова с ним, ни взгляда. Нет, он невиновен; мужчины ведь так легко совершают недостойные поступки, ежели мы, женщины и девицы, позволяем им; описаниями подобных положений человеческой жизни наполнены все романы. Я решительно не стану ни говорить, ни встречаться с ним. Какое счастье, что я не уступила его страсти и дело не дошло до последней короткости отношений! Нет, пусть он остается верным супругом и добродетельным отцом. Я не хочу, чтобы его жена и сын страдали по моей вине. И… зачем лгать? Я более не желаю быть униженной. Я не желаю делить его с дочерью чесальщицы императорских пяток! Я хочу, чтобы его не было, не было, не было в моей жизни… Как счастлива принцесса, она скоро сделается законной супругой равно го ей по рождению. Даже печальная Юлия продолжает питать надежду, ведь саксонец не женат и обещался ей хранить верность. И лишь я… Отчего тетушка была настолько мягка и потворствовала моим капризам, отчего не отдала меня молодому Гоккелю, пусть и вопреки моему желанию, вернее, моему нежеланию… Как я могла пасть до того низко! Я – едва ли не любовница маляра, сына диких крестьян; я – соперница неграмотной Арины, делю с ней ее законного супруга!.. Никогда! Никогда более! Ни слова, ни взгляда в его сторону. И найти силы, и покинуть, покинуть, покинуть эту страну…

Я держу свое слово. Он осмелился явиться в дом Сигезбеков с визитом, якобы для благодарности госпоже Сигезбек за то, что она почтила своим присутствием праздник по случаю крестин его первородного сына. В гостиной я сказала ему несколько любезных обычных слов. Он, конечно же, хотел, как это водилось у нас с ним прежде, уговориться о свидании. Я села за пяльцы у окна, а едва он сделал несколько нерешительных шагов ко мне, я поднялась и отошла к доктору. Я видела растерянность Андрея, не мог же он преследовать меня, расхаживая по гостиной госпожи Сигезбек! Я знала, что спасаю его от дурных поступков, и потому не испытывала к нему враждебных чувств. Он ушел, но только я заметила, как он сконфужен и опечален.