Рассвет Ив (ЛП) - Годвин Пэм

Множество смертоносных ножей и топоров звякнуло на поясе гибрида, когда он приблизился. Салем не шевелился, его дыхание оставалось ровным, а усиленный стук сердца ровным ритмом отдавался в груди.

Я прижалась спиной к его груди, цепляясь за руку, обвившую мою шею.

— Отпусти меня, черт возьми.

Он крепче сжал мое горло и талию.

— Эребус.

Каждый мускул в моем теле напрягся.

— Ты его знаешь?

Был ли этот двухметровый викинг одним из гибридов, живших с Салемом? Или Салем знал других гибридов? Почему Эребус выглядел таким раздраженным? И почему он не нападает на меня с бессмысленным голодом?

— Салем, — Эребус остановился в нескольких метрах от него, и его сердитый взгляд был направлен на Салема. — Это не было нашим гребаным планом.

— Каким планом? — я возобновила борьбу, чтобы вырваться из удушающей хватки Салема.

Одним плавным движением Салем повалил меня на землю лицом вниз, заломив руки за спину.

Ледяной шок лишил меня дара речи, и кровь бросилась от лица к ногам, отчего мою кожу закололо ужасом.

— План поменялся, — положив одну руку мне на запястья, Салем вцепился другой в мои волосы, используя свою хватку, чтобы повернуть мою шею и повернуть мое лицо к другому мужчине. — Доун, это Эребус. Тот, кто доставлял нам еду в особняке.

Глава 24

Кулак в моих волосах вызвал слезы на моих глазах, но именно слова Салема заставили их пролиться по моим щекам.

Эребус… тот, кто доставлял нам еду в особняке.

Наш похититель. Я закрыла глаза, когда мое сердце разбилось вдребезги. Не наш похититель. Мой похититель. Салем был в этом замешан.

— Ты его знаешь, — я взорвалась яростью, брыкаясь и дергаясь под удерживающими руками Салема, и мои слезы смешивались с землей, прижатой к лицу. — Ты, бл*дь, был в этом замешан!

Эребус присел рядом со мной, клинки на его поясе поблескивали в свете фонаря, а глаза смотрели на Салема.

— Нужна помощь?

— Веревку дай, — Салем отпустил мои волосы, чтобы усилить хватку на руках и ногах. — Помоги мне связать ее и следи за ее клыками.

— Что? Нет! — мои усилия привели к тому, что пропитанная слезами земля попала мне в нос и рот. — Зачем ты это делаешь? Я доверяла тебе!

— Ш-ш-ш, — Салем погладил меня по волосам, и это нежное прикосновение еще больше разозлило меня.

— Не шикай на меня! — я вывернула шею и попыталась поймать руку Салема своими клыками. — Ты лживый сукин сын…

Он заткнул мне рот полоской кожи и завязал ее на затылке.

— Ты совершенно права, милая. Элейн была сукой.

Когда я вонзила зубы в ремень, вся сила его обмана ударила меня прямо в живот. В особняке у нас было тяжелое начало, мы препирались и кружили друг вокруг друга в течение нескольких дней. Но он никогда не затыкал мне рот кляпом, никогда так откровенно не игнорировал мои вопросы. Меня тошнило, я чувствовала себя оскорбленной и полностью преданной.

Нахмуренные брови омрачили его глаза, уголки губ опустились. Глубина его предательства не была ясна, но когда он связал мне руки за спиной, я утратила свою нелепую надежду, что все это было игрой или недоразумением.

Я перекатилась на бок, с болью в груди наблюдая, как он и Эребус крепко обнялись. Это были объятия близких друзей, а не деловых знакомых.

Меня обманули. Дурачили с того самого дня, как я вбежала в особняк. Черт, может быть, Салем организовал погоню, которая привела меня туда. Я подозревала это в тот день, когда встретила его, но проигнорировала свою интуицию, чтобы следовать за своим глупым, бесхитростным сердцем.

Со связанными руками и кляпом во рту, я должна была обдумывать всю серьезность ситуации, например, что если они убьют предсказанную дочь, чтобы уничтожить любую надежду на свободу человечества. Но я не могла сосредоточиться из-за пронизывающей боли от двуличия Салема против меня и отношений, которыми я так дорожила.

Неужели я вообразила себе каждый страстный момент между нами? Неужели он обманом заставил меня влюбиться в него, чтобы использовать в своих гнусных целях? Я была уверена, что я ему не безразлична. Как я могла так ошибиться? Даже сейчас я отказывалась верить, что все это было фарсом. Он не мог сыграть ту связь между нами. Я просто не могла смириться с тем, что он ничего ко мне не чувствует.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты знаешь, как трудно было не ворваться в эту тюремную камеру и не разобраться с этим самому? — Эребус указал на меня и сердито посмотрел на Салема. — Почему она не мертва?

Я перестала дышать, и мои глаза затуманились, пока я изучала жесткие линии лица Салема. Он должен был убить меня?

— Я решил оставить ее себе, — он выпрямился, и его жестокое лицо словно было высечено из мрамора.

— Оставить ее? — Эребус зарычал сквозь клыки и прищурил льдисто-голубые глаза. — Ты решил оставить себе дочь Ив? Это противоречит самой бл*дской цели, тебе так не кажется?

Какой цели? Убить меня и покончить с предсказанной угрозой их виду? Я села и согнула колени, поставив ботинки на землю. Я никогда не смогу убежать от них, но если они выведут меня наружу, я должна попытаться.

— Поговорим позже. Нам нужно двигаться дальше, — Салем поднял меня на ноги, положив руки мне на талию. — Не оставляй здесь ничего, — сказал он Эребусу. — В ее рюкзаке есть нож из углеродистой стали. Положи его в безопасное место.

Слезы собирались на кончиках моих ресниц, и каждое моргание посылало каплю вниз по моему лицу. Какое ему дело до кинжала моей матери? И почему он гладил меня по спине, ведя связанную и с кляпом во рту к двери? Он морочил мне голову. Скручивал мне живот. Потрошил мое сердце.

Мы вышли на улицу, и ледяной ветер мгновенно заморозил влагу на моих щеках. Если не считать веревки на моих запястьях за спиной, Салем не удерживал меня, даже не прикасался ко мне, как бы говоря: «Давай. Попытайся сбежать».

Я осмотрела периметр и содрогнулась от количества глаз, смотрящих из темноты. Человеческие силуэты были высокими, мужественными и ощетинившимися клыками. По меньшей мере две дюжины гибридов. Но никто не двинулся, чтобы напасть на меня. Может быть, Салем имел над ними какую-то власть или влияние?

Они сидели верхом на фыркающих лошадях. Другие стояли вокруг шести массивных грузовиков, выстроившихся в устрашающую линию перед сараем. Были ли это вообще грузовики? Здесь не было двух одинаковых машин, но все они выглядели совершенно угрожающе. Выкрашенные в черный цвет и покрытые листами брони, они были оснащены газифицированными топливными баками на задних и боковых креплениях, мрачными стальными решетками, которые могли пропахать здание, и самыми большими, самыми крутыми вездеходными шинами, которые я когда-либо видела. Чтобы произвести топливо, необходимое для перемещения такого большого веса, потребовался бы целый огромный лес. Но не виднелось никакого оружия, установленного на внешней части. Они, казалось, были обустроены для одной-единственной цели — для безопасной транспортировки.

Салем подвел меня к машине, припаркованной чуть впереди колонны. Она напоминала танк на четырех колесах. Единственные окна располагались в передней кабине. Задняя часть представляла собой автономную бронированную капсулу.

Он отпер заднюю дверь, открывая моему взгляду нечто из средневековой сказки. Толстые шелковые подушки покрывали пол. Внутренние стены были отделаны капитонированным бархатом (прим. обитый материалом таким образом, что обивка представляет собою четырёхугольники с пуговками между ними), ткани красовались насыщенными оттенками красного и черного. На встроенном столе были разложены блюда из мяса, фрукты, овощи и вино. Тусклые электрические лампочки горели на деревянных панелях ручной работы вдоль крыши.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это был дворец на колесах. Символ величия и власти. Современная королевская карета, подходящая для темного принца с отвращением к солнцу.

Было ли это кусочком его утопии? Как можно позволить себе такую роскошь в этом мире?