Сила зверя - Роман Романович

умудрился в таком состоянии незаметно подготовить ловушку. Игорь старался держать парня в поле зрения, выпуская из виду на недолгие минуты. За короткое время, вырыть яму, обстругать копье и сделать так, чтобы это не заметили… Было невозможно.

Странность усилилась, когда ловушки стали повторяться. Серьезной угрозы это не представляло, поэтому Игорь особо не волновался, но бдительность утроил.

И не зря.

К концу второго дня начали летать бревна.

Зрелище, когда из темноты вынырнул испытуемый, с перекошенным от ярости лицом, а следом за ним полетело целое дерево… Эту картину Игорь запомнил надолго.

В тот же момент чуть не поплатившись за свою нерасторопность. Он попытался переместиться, но не смог. Рефлексы вещь полезная, но не тогда, когда они подводят и перестают работать. Секунда ушла на ступор, а дальше дерево снесло мужчину и придавило. Повезло, что придавило ветками, а не стволом.

Начав двигаться, Игорь смог выбраться и бросился бежать. Он видел, что ещё одно дерево полетело в его сторону и это уже никак нельзя было объяснить.

Если первые двое суток Дравин однозначно считал охотником себя, то следующий день они боролись с парнем за это звание. Стоило оторваться от него, как возможность перемещаться возвращалась. Если же подойти близко, пропадала.

Был соблазн прекратить испытание, но… Этот парень уже под действием средства. Прекратить — значит его угробить. Хуже того, если тот убьёт Игоря, это навсегда его испортит. В смысле не самого мужчину, а парня, который так и останется в стадии разогнанной агрессии. То есть останется бешеным псом.

Поэтому хочется или нет, но надо продолжать.

В следующие два дня они не раз сходились в драке. Теперь уже и Игорь не был способен расслабиться. Несколько раз они оба нарывались на зверей. Игорю проще было отступить, а вот парень уничтожал всех на своём пути, неутомимо преследуя главную добычу — того, кто его испытывал.

Впереди оставались два самых тяжелых дня.

***

Ольга прервала встречу, когда поступило сообщение о том, что мастер рода явился раньше времени. Переместившись, она нашла мужчину в его покоях.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила она, — Что с Соколовым?

— Живой, — устало сказал мужчина, — А я вернулся отоспаться.

— Чего? — опешила женщина.

— Не знаю, что это за чудовище вы мне подсунули, но он не обычный бес.

— Рассказывай, — потребовала она.

— Что вы хотите услышать? — ещё более устало спросил мужчина, — Первые два дня шло, как ожидалось. Потом он открыл охоту на меня.

Проговорив это, Игорь замолчал и выругался. Из-за усталости он недостаточно хорошо продумал последствия слов. Если этот парень умеет блокировать ходоков, то это уникальный дар, который княжеская семья предпочтёт оставить в секрете.

И судя по тому, как выпрямилась Ольга, как внимательно и холодно она смотрела, прямо сейчас она оценивала, чья жизнь дороже.

Какое решение примет женщина, мужчина узнать не успел. Он закашлялся, согнулся и упал на пол, заблевывая его сгустками крови.

Ольга вскочила, не ожидая такой реакции от беса с регенерацией, прыгнула к мужчине и перенесла его.

***

Спустя полчаса Ольга вышла из больничной палаты. Только что диагностировали смерть Игоря. Вся его регенерация не смогла справиться с тем, что случилось. Также не было известно, где находится Эдгард, в каком он состоянии, можно ли к нему подходить.

Если он мертв, это провал по всем статьям.

Как это случилось, Ольга догадывалась. Целитель диагностировал, что кровь взбунтовалась, регенерация дала обратный эффект, а органы стали массово разрушаться.

А ведь мастер не был слабым. Не потомственный аристократ, конечно, но и не слабак. Несколько минут Ольга Владимировна обдумывала, насколько безопасно иметь такого союзника, как Эдгард. И не будет ли лучше, если он сгинет в лесах. Впрочем, от этих малодушных мыслей не было ровным счётом никакого толку. Соколов уже демонстрировал возможность выжить в любых ситуациях, а значит есть все шансы, что он живее всех живых.

Вопрос в том, в каком состоянии. Под присмотром опытного мастера инициация пусть и несла риски, но незначительные. Да и то, они скорее сводились к тому, что какие-то внутренние психические отклонения под давлением усилятся и испытуемый сойдет с ума. Что в случае отдельных людей трагедия, а в случае благополучия рода — благо. Дефектный материал лучше отбраковывать сразу.

С ближайшими шагами Ольга определилась быстро. Нужно найти Соколова, определить его эмоциональное состояние, а дальше решать, как быть. С этой мыслью она направилась к брату.

***

У ярости хватает оттенков. Есть поглощающая ярость, которая лишает разума. Её ещё называют состоянием аффекта. В первую очередь такая ярость опасна для того, кто её испытывает. Контроль смывает, инстинкт самосохранения притупляется, последствия и контекст не учитываются.

Сама по себе ярость не является чем-то плохим. Она всего лишь катализатор. В случае слабой внутренней структуры, она пустит её в разнос, тем самым и вызвав состояние аффекта. В случае сильной внутренней структуры и умения обращаться с этой жгучей энергии, ярость можно сделать холодной и поставить себе на службу.

То, что сделали со мной… Это выходило за все знакомые мне понятия и определения ярости.

Впервые я почувствовал что-то вроде самосознания и контроля, когда потрошил тушу зверя. В чувство привела мысль, а какие его органы ценнее и как обращаться с материалом, чтобы извлечь максимальную выгоду. Жаль, что в тот же момент на меня выскочил собрат зверя и я снова утратил контроль над собой.

Второй раз пришёл в себя, стоя в лесу, среди поваленных деревьев. Меня мучал вопрос, на кого направить злость. Рядом никого не было, в этом я почему-то был уверен на сто процентов.

А ещё болело тело. Как и голова. Та раскалывалась, по неизвестной причине. Происходящее было, как в дымке. Последнее, что я осознал, это то, что стою в оборванных штанах, по пояс голый, весь грязный и в крови.

На третий раз я нашёл себя лежащим на теплом камне, в позе звезды, раскинув руки и ноги в стороны. В голове на этот раз в виде исключения была кристальная ясность. Зато в теле наоборот. Ощущение будто я перенапрягся, а потом ещё раз перенапрягся, но не остановился на этом и продолжил напрягаться. Попробовал пошевелиться, получилось, но мышцы отозвались такой болью, что я выкинул эту идею из головы.

Пролежав так минут тридцать, пялясь в ночное небо, уснул.

***

— Надеюсь, у тебя есть, что сказать по делу Соколова, — медленно проговорил Анастас, переводя взгляд на вошедшую Ольгу.