Поверженный Рим - Сергей Шведов

Дозорные уже доложили о подходе гуннского войска. Комит Феодор и рекс Придияр выстроили свои легионы под стенами Никополя в несокрушимую на первый взгляд фалангу. Конники сосредоточились на флангах, готовые отразить атаку гуннов, если те решатся на обходной маневр. Обходы и внезапные нападения с тыла были излюбленной тактикой гуннов. И квестор Саллюстий, застывший на холме в свите комита Феодора, более всего опасался, что коварные гунны атакуют холм раньше, чем клибонарии сумеют их перехватить.

Гунны накатывали на пешую фалангу серой волной. Лиц всадников Саллюстий не различал, но все же определил, что в первых рядах лавы идут степняки, явно не обремененные доспехами. Если гунны собирались с ходу проломить ощетинившуюся копьями стену, то, по мнению комита Феодора, которым он тут же поделился со своим окружением, действовали они слишком опрометчиво. Легкая конница если и представляла опасность для легионеров, то только в том случае, если атаковала их с фланга. И в свите комита Феодора были абсолютно уверены, что гунны в последний момент повернут коней, дабы избежать прямого столкновения.

Поначалу прогноз римских стратегов оправдался. Гуннская лава действительно стала распадаться на две примерно равные половины. Степняки атаковали сразу и клибонариев, и древингов Придияра Гаста, связав их по рукам и ногам. А из-за спин гуннов на растерявшуюся фалангу обрушились закованные в доспехи всадники на крупных тяжелых конях. Это были анты и венеды, служившие Баламберу. Их удар оказался столь страшен, что фаланга треснула в самой средине и стала распадаться на глазах потрясенных зрителей.

И тут же, не давая противнику опомниться, из-за дальнего холма выкатилась вторая гуннская волна, неудержимая в своем стремительном натиске. Комит Феодор, похоже, растерялся. Часть своих клибонариев он бросил на помощь истребляемой пехоте, а оставшихся уже не хватало, чтобы достойно встретить свежих бойцов. Клибонарии стали пятиться назад, открывая гуннам путь к холму, где находились комит Феодор и квестор Саллюстий. Помочь им могли только пешие вестготы Валии Балта, уже успевшие перестроиться в каре.

И надо отдать должное молодому рексу, он не оставил в беде комита. Длинные копья отрезвили гуннов и заставили их отскочить назад. Град стрел, обрушившихся на вестготов, остановили тяжелые щиты. Совместными усилиями пехотинцы Валии и клибонарии Феодора сумели-таки потеснить гуннов, но до полного успеха им было еще далеко. На правом фланге положение складывалось получше: пешие древинги сумели удержать строй, в чем им помогли конники Придияра Гаста. А вот центр фаланги, где стояли легионеры викария Правиты, рассыпался окончательно. Несмотря на все усилия трибунов, легионеры, теряя строй, поспешно отступали к стенам Никополя.

– Почему медлит князь Верен?! – в отчаянии вскричал Саллюстий.

– Ждет третью волну, – хмуро бросил ему трибун Саур. – Вон они, на подходе.

Саллюстий вскинул глаза к горизонту и похолодел. Третья волна атакующих гуннов уступала по численности двум предыдущим, зато превосходила их в качестве вооружений.

– Личная гвардия кагана Баламбера, – определил Саур. – Четыре тысячи лучших бойцов.

– Неужели сам каган их ведет? – не поверил Саллюстий.

– А почему бы и нет? – усмехнулся трибун. – Каган – это не римский император. Он еще не разучился владеть мечом.

К большому облегчению квестора Саллюстия, гвардейцы Баламбера повернули вправо, где до сей поры пешие и конные древинги весьма успешно отражали атаки гуннов. Этот удар, судя по всему, должен был решить исход сражения. Однако самоуверенность очень дорого обошлась гвардейцам. Русколаны князя Верена дождались наконец своего часа. Они ударили в бок гуннам сразу же, как только те вошли в соприкосновение с древингами Придияра. Этот удар был неожиданным и страшным. Гвардейцы Баламбера не выдержали натиска облаченных в сталь людей и стали падать на землю целыми рядами. Гунны очень быстро сообразили, что их каган попал в беду. Они прекратили преследование легионеров викария Правиты и ринулись на помощь гвардейцам. Натиск гуннов ослаб не только в центре, но и на левом фланге, что позволило комиту Феодору быстро выправить создавшуюся незавидную ситуацию. Легионеры вновь сомкнули ряды, восстанавливая строй. А клибонарии перешли в атаку на растерявшихся гуннов.

Битва вступила в решающую фазу, это понял даже высокородный Саллюстий, не отличавшийся познаниями в воинском деле. Поначалу квестор не смог определить, кто берет верх в этой беспримерной сече. Более того, он плохо понимал, где свои, а где чужие. В гвардии кагана служили в основном венеды и анты, мало чем отличающиеся как внешним видом, так и вооружением от древингов и русколанов.

Развязка наступила неожиданно. Гунны, словно бы чего-то испугавшись, стали выходить из боя. И первыми повернули коней как раз гвардейцы. Они оторвались от наседающих русколанов и ринулись прочь от места битвы. Все остальные гунны прикрывали их отход, преграждая своими телами все пути для преследования.

– Каган Баламбер либо ранен, либо убит, – предположил трибун Саур.

– Скорее всего, – не стал спорить с ним комит Феодор.

Клибонарии, бросившиеся преследовать гуннов, были остановлены Феодором, приказавшим трубить отбой. Комит боялся засады, и, вероятно, не напрасно. Гунны хоть и потерпели поражение в битве, но сил у них еще хватало на то, чтобы огрызнуться напоследок.

– Рекс Придияр убит, – крикнул викарий Правита, птицей взлетевший на холм на вороном коне, взятом, скорее всего, у убитого гунна.

Вестготский рекс сражался пешим, в рядах фаланги. Его доспехи были темными от чужой крови, а на лице застыла не то горечь, не то недоумение. Во всяком случае, у Правиты хватило ума и сердца, чтобы не радоваться открыто смерти своего соперника.

Саллюстий ахнул и тут же осекся под строгим взглядом комита Феодора. Смерть Придияра Гаста многое могла изменить в жизни империи, но обсуждать этот вопрос над еще не остывшим телом вождя было глупо и небезопасно. Квестор взял себя в руки, поднял глаза к небу и перекрестился.

Гунны потеряли в этой битве более десяти тысяч человек, но сил у них было еще достаточно, чтобы повторить свою безумную атаку. Наверное, именно поэтому комит Феодор поначалу настороженно встретил гуннских вождей, приехавших договариваться о мире. Возглавлял гуннов бек Ругила, рослый смугловатый человек с неожиданно синими глазами. На готских, древингских и русколанских вождей, собравшихся в шатре комита Феодора, он смотрел хмуро, но без ненависти. Вряд ли этот человек принадлежал к чистокровным гуннам. Его подбородок был чисто выбрит, но никаких шрамов на его щеках, столь характерных для степняков, Саллюстий не заметил, хотя стоял буквально в трех шагах от бека.