Лига мартинариев - Марианна Алфёрова

К мужчине в старом свитере подскочил суетливый рыжий паренек лет двадцати и принялся торопливо шептать:

— Петрович, клади водку в сумку… Быстро.

— Так там у меня папка. Отчеты и данные опросов. Специально принес для Ораса.

— Так отдай их ему и сумку освободи.

Петрович оглянулся, но Ораса нигде поблизости не было.

— Ну и хрен с ними — сунь их куда-нибудь на стол, — прошипел юноша. — Складывай бутылки.

Отчет был втиснут между стопками грязной посуды на сервировочном столике, а объемистая матерчатая сумка мгновенно наполнилась бутылками и закуской. Бутерброды спешно заворачивались в фирменные салфетки и запихивались поверх стеклотары. Сверху ссыпали персики и виноград.

Наверное, это был самый оригинальный салат на свете.

Пока политики занимались пополнением запасов, я вытащила припрятанную папку и раскрыла ее. На первой странице разноцветными фломастерами была нарисована диаграмма. Согласно общественному опросу Орас должен был победить на выборах в первом туре, получив семьдесят процентов голосов.

4

На следующее утро явилась Собакина. Она заключила меня в объятия и смачно расцеловала.

— Евочка, дорогуша, я так счастлива за тебя, — эту фразу я слышала от нее раз в десятый как минимум.

— Хорошо, что ты пришла, — мне нравилось, что оставив работу в «Оке», я могла говорить ей теперь «ты». — У меня проблема…

— Что-нибудь деликатное? — Бандерша облизнулась, предвкушая услышать интимные подробности. — Учти, в твоем состоянии надо быть осторожной в смысле секса. Особенно учитывая твою прежнюю неудачу.

Да, прежние неудачи всегда стоит учитывать — но у мартинариев это не всегда получается.

— Дело не в этом. Завтра мы идем в театр, а мне нечего надеть.

У Ораса в театре была собственная ложа, как у аристократов прежних времен. И мысль о том, что мне придется появиться там в вечернем платье с оголенными плечами, и сотни пар глаз из партера и с балконов будут меня рассматривать, вызывала противную дрожь.

Бандерша тут же ринулась мне на помощь. Первым делом она распахнула дверцы шкафа и принялась перебирать вещи.

— Или я ничего не понимаю, или твой Орас — жмот каких мало, — заявила она, брезгливо сбрасывая на пол мои платья и блузки.

— В чем дело? — растерянно спросила я.

— И она спрашивает — в чем дело?! — Собакина воздела руки к потолку. — Где новые шикарные тряпки, пеньюары, шубы и вечерние платья? Я спрашиваю — где всё это?! Он что — не дает тебе денег?

— Он дал мне кредитную карточку…

— Так чего же ты сидишь? Почему немедленно не бежишь по магазинам?! Пусть завтра в «Солянке» появится что-то в таком духе… — Собакина приняла умильный вид, — «Невеста господина Ораса приобрела десять новых платьев на общую сумму в двадцать тысяч долларов!»

Я глупо хихикнула. Не рассказывать же Собакиной, что я постоянно бегаю по магазинам, но ничего не могу купить. Войду в торговый зал, увижу эти бесконечные ряды пестрых тряпок и впадаю в транс. В первый момент мне хочется купить всё подряд. Я хватаю вешалки с платьями, тащу их в примерочную, и тут вещи начинают казаться мне либо убогими, либо слишком вычурными. Смотрю на ценник, цифры приводят меня в ужас, потому что я все еще мыслю прошлыми категориями, когда покупала тряпки на вещевом рынке. А когда продавщицы стали узнавать меня и наперебой расхваливать самые немыслимые платья и брюки безумных фасонов, я вообще перестала соваться в магазины.

— Ева, девочка моя, — поучала меня Собакина, нанизывая на руку целую гирлянду разнокалиберных сумок, — женщина Ораса не может носить дешевые китайские свитера и разгуливать по улице в мужской ветровке.

— Эту куртку подарил мне Андрей, — попыталась я оправдаться.

— Лучше бы он подарил тебе норковое манто, — заявила Собакина. — Тебе не хватало советчика с хорошим вкусом и полетом фантазии. И вот я здесь! Ева, я всегда была твоим ангелом-хранителем. Именно благодаря мне ты познакомилась с Орасом.

— И с Вадом Сухановым — тоже, — не удержалась я от реплики.

— Да, да, как замечательно! Он тоже кандидат в мэры — сегодня по местному радио объявили. Оба кандидаты в мэры — твои близкие друзья, — радостно закивала Собакина. — Дорогуша, получается, тебе всё равно, кто победит!

— Мне — не всё равно! — отрезала я, пожалев о своей болтливости.

— Глупенькая, это же шутка! — захихикала Собакина.

Итак, закончив обсуждение последних политических новостей, мы отправились «по магазам» и с видом завоевателей ввалились в центральный универмаг. Собакина впихнула меня в примерочную, а сама принялась таскать, как хомяк в нору, платья и костюмы, блузки, куртки и брюки. За занавесками примерочной слышался оживленный шепот — половина продавщиц и покупательниц сбежалась посмотреть, что будет покупать любовница Ораса. Они критиковали мое лицо, мою фигуру, мой вкус и с особым жаром — выбранные мною тряпки. Тогда я точно поняла, что «быть знаменитым некрасиво». Зато Собакина хладнокровно продолжала исполнять свое дело — ничем на свете ее нельзя было смутить.

Наконец два очень милых молодых человека в униформе магазина оттащили набитые доверху сумки к машине Бандерши — старой «Волге», которая обычно не вылезала из ремонтов, и чудо, что сегодня была на ходу. Не успела я и рот открыть, как Собакина вновь удалилась с моей кредиткой. Вернулась она, сияя от счастья, с солидной коробкой в руках.

— Что это? — спросила я, изумляясь огромности нового пакета.

— Небольшой презент от твоего имени нашему дорогому «Оку», - сообщила Бандерша. — Неужели ты не хочешь сделать благотворительный взнос в наше заведение?

— Хочу, но…

Собакина меня перебила:

— Всего лишь какая-то мелочишка: серебряный поднос, кофейный сервиз на двенадцать персон из костяного фарфора — всю жизнь о таком мечтала… Кофеварка… Кофемолка…

— Только в «Мечте» подают кофе на серебряных подносах! — воскликнула я. — И то на них нанесены специальные метки, чтобы при попытке вынести их из здания срабатывала сигнализация. А ты хочешь сказать, что наши старушки…

— Вот именно, — кивнула Собакина. — Пусть наши посетители почувствуют, как их уважают, когда, сидя в очереди за пособием, они получат из моих рук чашечку кофе на серебряном подносе.

— Его сопрут в первый же день, — сказала я упавшим голосом. — Андрей же просто убьет меня за потраченные деньги.

— Вот и неправда! — уверенно заявила Бандерша. — Господин Орас никогда не был жадюгой.

Она довезла меня на своей колымаге до особняка Андрея, расцеловала на прощание еще более смачно, чем при встрече, и вернула кредитку. Хотя могла бы и не возвращать: того, что на ней осталось, едва ли хватило бы на покупку зубной щетки.

— Запомни первое и последнее правило, моя девочка, — шепнула на прощание Бандерша. — Прическа, маникюр, красивые тряпки — и любой мужчина всю жизнь будет у твоих ног!

Я вспомнила Катерину — она соблюдала все эти правила пунктуально, но… возразить я не успела: Собакина умчалась с добычей, вероятно, торопилась напоить своих клиентов из нового сервиза.

Есть ли сила на свете, способная Бандершу превратить в мартинария? Я была уверена, что нет.

5

Студия на телевидении выглядела буднично. Заставленная мебелью и приборами комната с обшарпанными стенами напоминала маленький театрик, где сцену забыли отделить от зрительного зала. Телевидение и прежде не раз вторгалось в жизнь Ораса, но тогда репортеры, являясь к нему в кабинет или на открытие нового кафе, после которого следовал непременный банкет, оставались всего лишь гостями. Ораса мало волновало в те дни, какое блюдо приготовят журналисты и под каким соусом подадут его личность. Необходимую рекламу он оплачивал деньгами.

Сегодня он явился в их замок, и ощутил противную его натуре зависимость от чьей-то симпатии или антипатии, от яркости юпитеров, от сощуренных глазков телекамер, глядящих на него. Не то, чтобы он слишком смущался или терялся. Но малейшая попытка давления бесила Ораса.

Суханов со своими людьми уже прибыл. Его окружали человек пять парней из той молодой плотоядной породы, которая ставит своей единственной целью поскорее добраться до съестного. В последние годы они как крысы, полезли изо всех щелей, изумляя своей напористостью и беспардонностью. Эти существа были на сто, или вернее, на все тысячу процентов НЕмартинариями, в то время как их лидер нес в себе пусть и формальные, но признаки мартинарианства.

Солидный полнотелый журналист в светлом костюме вдруг замахал руками и засуетился, обнаружив, что до прямого включения осталось несколько минут. Он принялся распихивать всех по местам: доверенных лиц — на кособокие стулья, стоявшие вдоль стены, соперников — в огромные, продавленные кресла. Усевшись напротив Вада, Орас заметил, что сделался одного с ним роста. Темный костюм и белая сорочка с галстуком придали тому представительности, а голова была просто красива: правильные черты лица, светлые, откинутые назад волосы и короткая золотистая бородка делали его похожим на средневекового витязя. Не доставало лишь яркости шлемного блеска. Свои крохотные ручки Вад предусмотрительно спрятал до поры до времени в глубине кресла.