Приют пилигрима - Патриция Вентворт

Крылась ли все-таки в этих словах слабая тень насмешки? Ни тогда, ни позже Фрэнк так и не смог дать себе твердый ответ.

Что подумал Марч, осталось известно лишь ему одному. Вся эта беседа вызывала у него отвращение, и, даже продолжая ее вести, он не переставал недоумевать, почему же он принял на веру доводы, над которыми смеется его разум. Конечно, в его обязанности входило предъявлять каждому, кто присутствовал в доме вечером исчезновения Генри Клейтона, письмо, вероятно, связанное, хоть и отдаленно, с его смертью. Но его здравый смысл с беспощадной очевидностью подсказывал ему, что все его теперешние слова и поступки подчинены той версии, которую он ни принять, ни разделить не может. Иными словами, мисс Силвер использовала его, и он ей это позволял. Такое положение раздражало его сверх всякой меры. Он все делал правильно. Если бы ему позволили делать по-своему, все было бы в порядке. Но нет! Он не мог ни отказаться от возложенной на него задачи, ни завершить ее по своему вкусу. Ему оставалось лишь продолжать расследование, испытывая все возрастающее отвращение. И за всеми прочими чувствами маячило необоримое желание разделаться со всем этим раз и навсегда, не оставляя никаких путей для какого-нибудь нового источника давления.

Озабоченный такими мыслями, Марч решительно взглянул в чарующие глаза мисс Дэй и спросил:

- Вы написали это письмо?

Глаза вспыхнули, пальцы сжали край стола, голос зазвенел от гнева.

- Конечно нет!

Что же, никто не мог бы сказать, что это не потрясло ее, что ее реакция была именно такой, которую можно ожидать от оскорбленной женщины. Если бы не эта вспышка гнева, Марч, вероятно, начал бы верить в невероятное. Но если у него было право подозревать Лону в том, что она была любовницей Генри Клейтона и, возможно, его убийцей, то невинная молодая женщина имела полное право возмущаться.

- Знаете, мне необходимо было задать, этот вопрос,- сказал он.- Вы находились в доме, когда был убит Генри Клейтон.

На щеках ее горели яркие пятна, глаза сверкали. Мисс Дэй превратилась в олицетворение гнева. Тихим, звенящим голосом она проговорила:

- Я находилась в одном доме с мужчиной, печально известным своими любовными интрижками и значит... я тоже состояла с ним в связи! Я в то время ухаживала за двумя очень больными людьми, но этого было недостаточно, чтобы удержать меня от греха! Я находилась в доме в тот момент, когда его убили, значит, это я его убила!

Мисс Силвер спокойно взглянула на нее поверх спиц и произнесла:

- Да.

Мисс Дэй резко вскрикнула и разразилась истерическими рыданиями.

- О! Как вы смеете, как вы смеете!- Она подняла мокрые глаза на Марча: - У нее нет никакого права говорить такие вещи!

Марч и сам был такого же мнения. Эта ситуация казалась ему крайне неловкой и просто неслыханной.

Мисс Дэй продолжала всхлипывать с завидной энергией. Между всхлипами были слышны требования объяснить ей, что мисс Силвер вообще здесь делает и кто она такая, чтобы заявлять такие вещи в адрес медсестры, честно зарабатывающей себе на жизнь!

Фрэнк Эбботт сардонически отметил про себя, сколько наслоений внешних приличий сошло вместе с этими слезами. Да и были ли там слезы? Платок прижимался к лицу. глаза и в самом деле сверкали, но Фрэнк почему-то сильно сомневался, что они действительно мокрые. Взгляд этих глаз был прикован к лицу Марча, будто он - единственная надежда, оставшаяся у нее на этом свете.

- Господин офицер, я ведь не обязана все это от нее выслушивать, правда?

Мрачно, неохотно Марч ответил:

- Думаю, вам лучше выслушать то, что она хочет сказать.- Он обернулся к мисс Силвер.- Думаю, вам стоит объяснить или обосновать то, что вы только что заявили.

Мисс Силвер продолжала вязать. На спицах появилось уже несколько рядов темно-серых петель. Она безмятежно выслушала суровое обращение Рэндала и ответила:

- Я лишь выразила свое личное мнение. Мисс Дэй сделала саркастическое заявление. Я ответила на ее риторический вопрос, причем вполне искренне и серьезно.

В комнате повисло краткое наэлектризованное молчание. Затем мисс Силвер добавила тем же бесстрастным тоном:

- Так мисс Дэй хочет дать нам понять, что не убивала мистера Клейтона?

Лона вскочила на ноги. Рыдания ее мгновенно прекратились. Теперь она смотрела только на Марча, обращалась лишь к нему:

- Меня в жизни так не оскорбляли! Я приехала в этот дом больше трех лет назад, чтобы ухаживать за старой больной женщиной и тяжело раненным мужчиной. Я делала для них все, что только могла. Думаю, я имею право утверждать, что я завоевала уважение и привязанность всех обитателей этого дома. Я едва знала мистера Клейтона. Подло предполагать, что я имею какое-то отношение к его смерти. У нее нет никакого права вот так голословно обвинять меня. Я могу выдвинуть против нее обвинение в клевете. Пусть предъявит доказательства, а если она не может этого сделать, то ей придется предоставить мне письменные извинения. Моя репутация - мой единственный шанс заработать на жизнь, и я имею право ее защищать.

Марч подумал, что все теперь находится где-то на грани кошмара. Мисс Дэй совершенно права, а мисс Силвер совершила такую ошибку, словно она болтливая шестнадцатилетняя девчонка, а не здравомыслящая шестидесятилетняя дама. Он знал, что ей нечем подкрепить свое заявление. Он был ошеломлен: как она могла выдвинуть обвинение, которое не может доказать!

Фрэнк Эбботт же тем временем откинулся в кресле и мысленно поставил на Моди.

- Мисс Силвер...- начал Марч.

Она издала свой тихий кашель.

- Понимаю ли я, что мисс Дэй намеревается призвать меня к ответу за клевету? Это будет по-настоящему интересное дело.

Марч кинул на нее суровый взгляд, но мисс Силвер не смотрела в его сторону. Она изучала лицо Лоны. И на мгновение ей удалось разглядеть в нем то, что она искала - не гнев, потому что его Лона весьма откровенно демонстрировала, не страх, потому что страха на ее лице она и не ожидала обнаружить, а какое-то иное чувство, которому трудно подобрать определение. Больше всего, пожалуй, подходит "ненависть" - ненависть, за которой крылась мощная, разрушительная сила злой воли. Ненависть мгновенной вспышкой сверкнула в ее глазах, словно стальной клинок, выдернутый из бархатных ножен и тотчас спрятанный обратно.

Теперь внимательному взгляду мисс Силвер было доступно лишь то же, что и остальным: побледневшее лицо оскорбленной женщины, защищающей свою честь.

Лона Дэй отступила от стола.

- Если ей есть что сказать, почему она молчит? Я хочу пойти к себе, И я спрошу капитана Пилигрима, нравится ли ему, что меня вот так оскорбляют в этом доме.

Марч повернулся к мисс Силвер:

- Вам есть, что сказать?

Она наградила его легкой, сдержанной улыбкой поверх звенящих спиц:

- Нет, благодарю вас, господин старший офицер.

Лона Дэй проследовала к двери и с гордым видом покинула комнату.

Мисс Силвер неспешно поднялась на ноги. Казалось, она не замечает осуждения, которое, как туман, заполняло комнату. С безмятежным лицом встретив угрюмый взгляд своего бывшего ученика, она бодренько проговорила:

- Думаешь, она возбудит дело, Рэнди? Я так не думаю. Но если все-таки возбудит, то дело это будет удивительно интересным.

Фрэнк прикрыл рот рукой.

- Да что на вас нашло?- воскликнул Марч, и мисс Силвер ответила:

- Захотелось провести эксперимент, мой дорогой Рэнди.

- Но нельзя выдвигать подобные обвинения, не имея ни тени доказательства!

Мисс Силвер улыбнулась.

- Ей неизвестно, имеются ли у меня доказательства. Чем больше она будет об этом думать, тем больше будет чувствовать себя в опасности. Чтобы вынести обвинение в убийстве, требуется чистая совесть, или просто так не кидаются.

Марч воскликнул уже поистине свирепо:

- Вы не можете обвинять женщину в убийстве без единой улики, в то время как под носом - целая куча улик против другого человека! В этом деле есть только один убийца, и это Альфред Робине!

Пока он говорил, дверь отворилась, впуская Джуди Эллиот. На ее щеках горели красные пятна. Голос дрожал Она произнесла торопливо:

- Простите, к вам мисс Мэйбл Робине...

Глава 41

Наступило ошеломленное молчание. Мысли четырех людей, потрясенных этими словами, взметнулись и столкнулись в пространстве. Потом Джуди подвинулась, и из-за ее спины вышла высокая, темноволосая девушка в меховом пальто и шляпке, изящно сдвинутой набок. Пальто было из беличьего меха, шляпка очень модная, и сама девушка выглядела бы по-настоящему красивой, если бы не эта ужасная бледность... Она направилась прямиком к Фрэнку Эбботту, протянула к нему руки и воскликнула:

- О, мистер Фрэнк! Это правда - о моем отце? Мне в Ледлингтоне сказали.

Фрэнк взял ее руки, на мгновение сжал их и ответил:

- Боюсь, да.

- Он мертв?

- Да. Мы думали, что вы тоже умерли.

Девушка отдернула руки.