Белая книга: свидетельства, факты, документы - Ассоциация советских юристов

На ленинградском процессе была выявлена тесная связь преступников с сионистскими организациями за рубежом, ведущими подрывную и террористическую деятельность против Советского Союза и других социалистических стран. Взрывы в помещениях Интуриста и Аэрофлота в Нью-Йорке, в торгпредстве СССР в Амстердаме, нападение на Советское консульство в Лондоне, срывы выступлений советских деятелей искусства в США, бесчинства и хулиганские выходки в отношении советских граждан, работающих за границей, — все это дело рук международного сионизма.

План захвата и угона самолета являлся типичным проявлением преступного курса сионизма, не брезгующего ничем для достижения своих коварных целей. В данном случае преследовалась провокационная цель — привлечь внимание к так называемому «еврейскому вопросу» в СССР.

Как выяснилось на суде, в том числе и из показаний самих обвиняемых, об этом преступном плане были осведомлены сионистские круги Израиля. Больше того, они субсидировали и направляли подрывную деятельность антисоветской группы. Инструкции и рекомендации от израильской разведки поступали через фирму «Динерман и Ко». Членам группы и лицам, связанным с ними, присылались дорогостоящие посылки под видом «помощи из Израиля». Посылки реализовывались соучастниками заговора, и вырученные деньги шли на подготовку воздушной диверсии.

В числе тех, кто содействовал установлению связей подсудимых со спецслужбами Тель-Авива, был, например, некий Дональд Меламент, 1945 года рождения, гражданин США, ярый сионист, получивший специальную подготовку в Израиле. Этот аспирант Йельского университета (США) вместе с другими стажерами, выезжавшими на учебу в Советский Союз, прошел в Америке курс подрывных наук. По его словам, ему обеспечили на это время «райскую жизнь», а потом сказали: «Больше такой жизни вы от нас не увидите, но сможете обеспечить ее себе сами. Получите по тысяче долларов за каждого советского ученого, которого уговорите переехать в Соединенные Штаты».

Теперь понятно, почему, приехав стажироваться на химический факультет Ленинградского государственного университета, Меламент мало интересовался науками. Свои усилия он направил на ведение в СССР антисоветской и сионистской пропаганды, пытаясь склонить некоторых советских ученых и специалистов к выезду за рубеж. Сотрудники и преподаватели химического факультета дали отпор зарвавшемуся стажеру и обратились с заявлением в ректорат с требованием пресечь его провокационную деятельность.

Не найдя единомышленников в стенах университета, Меламент стал искать их на стороне. В феврале 1970 года он встретил Владимира Могилевера, инженера одного из научно-исследовательских институтов Ленинграда. В группе, представшей перед судом, он был ответственным за налаживание и поддержание связей с сионистскими кругами в Израиле.

Покидая досрочно Советский Союз отнюдь не по собственному желанию, Меламент увез с собой толстый пакет, врученный ему Могилевером. Помимо сфабрикованных антисоветской группой разного рода клеветнических «писем», «обращений» и иных «документов» в пакет было вложено послание в Тель-Авив с сообщением о деятельности' заговорщиков и планируемых ими акциях. Эти сведения содержались в специальном конверте, адресованном «Саше». Такой псевдоним скрывал имя Ашера Бланка, бывшего советского гражданина, выехавшего в Израиль.

В конце мая 1970 года в Ленинград из Норвегии и Швеции под видом туристов прибыли два тель-авивских посланца — Аронзон и Литцман. Оба они продолжительное время жили в Израиле и были тесно связаны с сионистскими кругами этой страны. Их свидание с Могилевером состоялось в ленинградском парке Победы. Здесь Могилевер передал Аронзону очередную зашифрованную депешу в Тель-Авив, составленную руководителем группы Бутманом. Она адресовалась тому же Ашеру Бланку и предназначалась для доклада «высшим правительственным инстанциям Израиля». Как выяснилось в процессе следствия и из показаний обвиняемых на суде, в этом послании содержались информация о плане угона самолета и бегстве заговорщиков за границу и сведения о подрывной работе в СССР, запрашивались инструкции для дальнейшей деятельности.

При отъезде из Советского Союза в таможне Аронзон едва сдерживал волнение — в его кармане лежало секретное письмо Бутмана. Первым досмотр прошел Литцман. И тут Аронзон не выдержал. Быстрым движением он сунул Литцману конверт с документами. Работник таможни заметил это и попросил показать конверт. Литцман отдал письмо. Таможенник его не отобрал, но сфотографировал.

Расшифровать письмо помог уже сам Бутман. Вскоре после отъезда Аронзона ему позвонил из Тель-Авива по телефону Ашер Бланк. Он сказал:

— Гили, я был у твоего дяди доктора Шимона Бутмана и консультировался с ним. Профессор прописал следующие рецепты…

Далее в зашифрованном виде Бланк передал рекомендации израильской разведки для дальнейших действий группе Бутмана.

— Почему вы решили, что под дядей Шимоном Бланк подразумевает израильскую разведку? — спросила подсудимого Бутмана председатель суда Н. Исакова.

— Дело в том, что у меня нет никакого дяди в Израиле, — ответил Бутман. — Первые буквы условного имени профессора Шимона «Ш» и «Б» обозначают кодовое название израильской разведки — Шин-бет. Я понял, что Бланк встречался с ее сотрудниками, передал им наше послание и теперь сообщил мне их рекомендации.

Судебный процесс убедительно показал, что международный сионизм инспирировал, направлял и субсидировал антисоветскую деятельность организованной группы заговорщиков, арестованных в Ленинграде.

Суд выслушал показания обвиняемых, многочисленных свидетелей. Материалы тщательно проведенного расследования заняли 40 объемистых томов. Суду были представлены вещественные доказательства, в частности обширная документация, антисоветская литература, изъятые у подсудимых множительная аппаратура и орудия насилия. Факты неопровержимо подтвердили предъявленные обвинения. Да и сами подсудимые признали свою вину.

Вот их показания.

М. Коренблит:

— Я дал согласие участвовать в операции по захвату самолета. Я совершил гнусное дело. Не знаю, что было сначала — глупость или подлость…

Л. Каминский:

— Я очень хорошо жил. Имел прекрасную квартиру, собственную автомашину, интересную работу. У меня была дружная семья. Теперь я глубоко осознал, что меня вовлекли в преступную деятельность…

Подсудимые признали, что в Советском Союзе нет антисемитизма, нет дискриминации евреев. И как доказательство тому — биографии самих обвиняемых. Все они получили за государственный счет высшее образование: Г. Бутман окончил два высших учебных заведения, Л. Коренблит — кандидат физико-математических наук.

Обличением сионизма явилось письмо родителей обвиняемого В. Штильбанса, с которым они обратились в редакцию газеты «Ленинградская правда». В нем говорится:

«Нет, господа из Израиля! Наш сын не нуждается в вашей защите. Наоборот, это вы — главные виновники его и нашего несчастья… Мы заявляем крикунам с Запада, что мы им не «соотечественники». Мы — советские люди. Нас воспитала и вырастила Советская страна. И только в этой стране мы дома, на Родине. Вам не удастся поссорить нас ни с русским народом, ни с другими народами Советского Союза, с которыми мы бок о бок сражались против фашизма и отстояли свое счастье.

Мы не хотим, чтобы беда, которая пришла в наш дом, постучалась когда-нибудь в другие семьи. Это и заставило нас обратиться в редакцию газеты, чтобы предостеречь других родителей: берегитесь политических спекулянтов из Израиля, не позволяйте им отравлять сознание ваших детей сионистской отравой».

И во время двух ленинградских процессов, и после них западная пропаганда приложила немало усилий, чтобы доказать неправомочность нашего суда судить граждан СССР за совершенные ими против Советского государства и общества преступления. Доказать это оказалось трудно, даже прибегая к инсинуациям. К тому же ассортимент этих инсинуаций оказался весьма скудным. И все они полностью опровергаются материалами дела.

Инсинуация первая: подсудимые невиновны.

Парижская газета «Монд» (в унисон с некоторыми другими западными изданиями) писала, что у нее есть сомнения и в «действительности фактов», вменяемых в вину подсудимым, и в «характере следствия». У газеты и ее московского корреспондента сложилось впечатление, что подсудимые «вопреки официальной информации не признали себя виновными». Вот «впечатление» самих подсудимых:

С. Дрейзнер:

«Мне тяжело говорить, но я совершил преступление против советского народа, против своей Родины.

Я заявляю, что покончил с прошлым и никогда к этому не вернусь».

Л. Коренблит: