Ловушка для Сверхновой - Евгений Артёмович Алексеев

офисы, вычислительный центр, лаборатория, испытательный стенд. Им красота совсем ни к чему. А здесь дизайнеры постарались.

Многоступенчатый выбеленный потолок повторял формой стол и опирался на квадратные колонны, стены обшиты панелями из красного дерева. Картины в позолоченных рамах. И кресла с высокими спинками.

Над столом висел голографический шарообразный экран, куда выводились схемы, чертежи, графики по моему проекту. И то, чем я особенно гордился — звездолёт. Его вытянутое длинное тело-стержень с насаженными на него кольцами, выглядело, как произведение искусства.

И тут я кое-что вспомнил.

— Господин Моргунов!

— Да-а-а? — он повернул ко мне голову.

— Дело в том, что есть определённые проблемы. Капитаном звездолёта и спейс-файтера, флагмана, должен был быть полковник Олег Громов. Но сейчас…

— Это не имеет никакого значения, — раздражённо оборвал меня Моргунов.

Думаю, он злился не только из-за того, что гибель Громова мешала воплощению проекта. Мешала дикая популярность полковника. Истерия охватила всю Землю. А Моргунов не терпел конкурентов.

— Но мы делали управление под сверхвозможности Громова, — пытался объяснить я.

— Послушайте, Никитин, — встрял Золин. — Разве вам до сих пор неизвестно, что ваш проект потерпел изменения? Серьёзные. Отсутствие Громова, — он усмехнулся. — Малозначимая вещь.

— Да, Артур Борисович, — мягко вмешался Генрих Моргунов. — Дело в том, что госпожа Золина доказала. Достаточно убедительно… Гамма-излучение, открытой вами Сверхновой, рассеялось и уже не представляет никакой опасности для Земли…

Эта сука бросила на меня такой победоносный взгляд, что казалось даже чёрные волосы, разбросанные по худосочным плечам, зашевелились, как змеи, словно захихикали. Я сжал под столом руки, представляя, как обхватил бы цыплячью шею Ольги, торчащую из белого отложного воротничка, и со злорадным удовольствием ощутил, как ломаются позвонки.

— Именно так, — Моргунов-старший покачался в кресле, задрав подбородок.

— Тогда зачем я здесь? — поинтересовался я, перекатывая желваки.

Мою дерзость Модест будто бы не заметил. И даже сделал вид, что ободряюще улыбнулся. Хотя в тёмных глазах промелькнуло нечто странное, адский огонёк.

— А вы, профессор, займётесь не менее важным делом. Будете доводить до ума свою разработку. Ту самую «ловушку», которую использовал Беккер. В эффективности её мы всё убедились.

— Но, Пьер… господин Моргунов, это невозможно! — неодобрительные взгляды скрестились на мне — я спорил с самим Председателем! — Вы видели, что применение этого приводит к последствиям… К чудовищным последствиям. Я не могу гарантировать…

— Ничего-ничего, Артур, — сидевший рядом Грушевский мягко сжал мне руку, пытаясь остановить. — Я видел твои расчёты… Там всё уже почти…

— Да, чёрт возьми! — я вырвал руку, и гнев ударил в голову, пробудив вновь болезненные воспоминания об Эве, Олеге, той страшной минуте, когда увидел, как обратная тяга торнадо засасывает космолёт Беккера. — Это опасное оружие! Его контролировать нельзя!

— Сейчас нельзя, — на удивление доброжелательно махнул рукой Моргунов-старший. Покачался на кресле, поставив локоть на подлокотник, и оперев на пальцы подбородок. — Но у вас будет время провести опыты, сделать расчёты. Господин Грушевский, вы показали Никитину лаборатории?

— Да, конечно, господин Моргунов.

— Но для испытаний нужна как минимум мощнейшая электростанция!

— Да, да, да. Именно так, — вмешался Генрих. — Здесь есть такая. Я покажу вам, доктор. И ваша разработка. Она потрясающая.

— И самое главное, Никитин. Ваша разработка поможет нам смять Сопротивление! — Моргунов ударил кулаком по столу так, что я ощутил явную вибрацию. — На Земле хаос! И все средства хороши для того, чтобы восстановить порядок.

Впервые видел Моргунова в таком гневе. Сил спорить уже не было, и я замолчал.

— И, кстати. Должен кое-что сказать о вашем друге, полковнике Громове. На Земле развелось слишком много его двойников. Это уже неприлично. Бессмертный пилот, — усмехнулся магнат. — Не допущу распространения этой заразы, — в такт словам Моргунов хлопнул ладонью по столу. — Совет Десяти постановил, что любой человек, который выдаст себя за Громова, будет арестован, предан суду и уничтожен.

— Господин Моргунов, — запротестовал я. — А если мы ошиблись и настоящий полковник всё-таки жив? То, что…

— Олег Громов объявлен мёртвым. Он похоронен. У него есть могила. И если он — не Иисус Христос, воскреснуть он не может. Всё! — Моргунов опять ударил ладонью по столу. — Вы всё ведёте определённый фронт работ. И будете отчитываться теперь перед Генрихом каждый день. А раз в неделю я должен буду получать результаты вашей работы. Всё ясно?

После окончания совещания с Моргуновым, долго не мог прийти в себя. Ощущал себя опустошённым, надломленным, потерянным. И когда Генрих предложил показать электростанцию, поначалу хотел отказаться. Но научное любопытство взяло вверх.

Лифт спустил нас ещё глубже, а затем узкий, плохо освещённый коридор с неровными, покрытыми грязными потёками, стенами привёл сюда.

В центре огромного зала круглая камера высотой с десятиэтажный дом ощетинилась длинными тонкими цилиндрами по восемь в ряд, будто растревоженный ёж иголками.

Когда платформа подняла нас наверх, Генрих с удовольствием начал рассказывать:

— В этих цилиндрах находятся конденсаторы и линии передач. Они подают в реакционную камеру — вот эту, на которой мы стоим, импульс электротока силой в сотни миллионов микроампер. Это создаёт сильные магнитные поля вокруг цилиндра с капсулой, где находится особое вещество — топливо. Когда оно начинает сжиматься, зелёный лазер мощностью в триллионы ватт нагревает его. И затем осуществляется ядерный синтез. Происходит выброс нейтронов большой энергии. Огромной энергии. Эта установка питает весь комплекс здесь.

— У вас получается энергия из ничего? — усмехнулся я. — Это противоречит второму началу термодинамики.

— Да, верно, — Генрих смущённо и в то же время гордо улыбнулся. — Благодаря открытому мною топливу. Мы смогли добыть его из магмы Земли.

Ага! Значит, всё-таки мы находимся под землёй, а не в космосе. Уже легче.

— Открыли новый элемент?

— Да, я назвал его модестий. В честь отца.

— А почему не Моргуновий?

— Это слишком обще. Мне хотелось посвятить это открытие отцу. Оно стало возможным благодаря ему.

Да, парень всё-таки умён. Если не сказать — гениален. Не скажешь, что сынок высокопоставленного родителя. Без денег Моргунова он, конечно, мало бы чего достиг. Но всё же. Я не справедлив. Генрих — молодец.

— А ещё я хочу вам показать установку по созданию плазмы. Это тоже интересно.

В следующем зале поменьше я увидел длинную станину, закреплённую в центре на квадратных ножках из металлического сплава, и нависающие над ней «бочки».

— Эти резервуары, — объяснил Генрих — инжекторы нейтрального пучка. А по обе стороны от активной зоны реактора — электромагниты. Импульс сильного тока возбуждает их, превращая топливо в плазму. Круговой ток создаёт магнитное поле, которое удерживает плазму как в клетке. Потом ещё один импульс тока через электромагниты — кольца плазмы сталкиваются со скоростью равной одной шестой скорости света. Образуется крупный трубчатый сгусток.