Беовульф - Андрей Мартьянов

В том, что лесной карлик разумен, сомнений не было: животные одежду не носят, а уродец облачен в плетёную из тонкой соломы рубашку, перепоясанную вервием, на голове колпак из странной, отливающей серебром ткани.

Лошадки недоуменно затоптались, скосили глаза. Эрзарих медленно отложил нож.

– Вот те на, – прошептал лангобард. – Не пугай его. Лесовики – твари незлобливые, но если обидишь – только держись… Лошадей испортит, в болото заведет, хищного зверя натравит – у карликов своя волшба, людям непостижимая. На-ка вот…

Эрзарих отломил кусочек от засохшей овсяной лепешки с солью, которыми путников одарила старейшина ругов, аккуратно бросил в сторону карлика. Лесовик повел себя скорее как звереныш – опустился на четвереньки, обнюхал, чихнул. Остался недоволен. Затем быстро засеменил к кустам и скрылся из виду.

– Это ж в какую глушь мы забрались, – вздохнул лангобард. – В Галлии лесного карлика теперь не встретишь, человек для них первейший вражина.

– Почему? – не понял епископ. – Ведь их нельзя убивать, так во всех легендах и сагах говорится.

– Точно, нельзя. Навлечешь на себя проклятие леса. Карлики – хранители пущ. Срубишь дерево – отнимаешь у него часть души, часть силы. Застрелишь зверя – то же самое. А если лес начать жечь, чтобы потом расчистить под посевы, так вообще беда, карлик из жизни леса свою колдовскую силу черпает, а без нее сразу погибнет. Люди говорят, будто одни старые галльские жрецы, друиды, могли замирить человека с лесовиками, но вера галлов иссякает…

– Знаю, – кивнул Ремигий. – Галльские племена немало вытерпели за последние столетия, их число стократ уменьшилось, древнее язычество угасло, да оно и к лучшему.

– Это почему? – Эрзарих нахмурился. – Каждый вправе верить так, как хочет. В своих богов.

– Очень давно, за сотни солнечных кругов до нашего рождения, – начал объяснять Ремигий, – Римом правил военный вождь, завоевавший половину мира. Его звали Цезарь, ты о нем должен был слышать в Италии, когда жил у моей сестры.

Лангобард согласно кивнул. Споров нет, ромеи почитают Цезаря как самого великого воина прошлых времен.

– …Он завоевал Галиию, Британию и часть Германии, – продолжил епископ. – Но даже в ту жестокую эпоху, когда люди еще не услышали Слова Единого Бога, язычника Цезаря поразили кошмарные обычаи галлов. Скажи, Эрзарих-лангобард, твоим богам приносят в жертву детей?

– Ну-у… Если ребенок родился уродом или слабоумным, его надо отдать в капище, жрецам, – с непререкаемой уверенностью ответил Эрзарих. – Потомства такой ребенок не даст, воином не станет, род не укрепит. Незачем его кормить, отнимать пищу и одежду у здоровых. Если зимой голодно, а родившийся от твоих чресел потомок слабый и больной, следует вывести его за ограду – выживут сильные, им больше еды достанется.

– Это мне известно, – махнул рукой епископ. – Когда-то в Риме делали так же, это называлось «инфантицид».

– Как?

– Неважно. Вернемся к галлам. Что ты скажешь, если совершенно здоровых детишек посадят в клеть из ивовых прутьев, обложат сеном и хворостом и сожгут? Только затем, чтобы умилостивить таких вот лесных карликов? Чтобы даровали урожай орехов, ягод и грибов в подвластном им лесу?

– Не дело это! – Лангобард возмущенно насупился. – Неправильно! Свою кровь, свое проросшее семя без толку расточать никому не позволено! Здоровый сын вырастет воином, женится, род новые побеги даст! Славу отцов и дедов приумножит!

– А галльские жрецы думали иначе.

– Потому галлов и победили, – сделал вывод Эрзарих. – Сначала вы, ромеи, а потом народы нашего языка. Однако скажи, зачем лесным карликам жертвы? Они не боги, пускай и происходят из родственного богам племени. Точно знаю, хранители лесов дымом от треб не питаются, у них другой источник могущества!

Лангобард широко обвел рукой сумеречный лес, указывая на гигантские многоохватные ели.

– Их сила происходит от дерева, зверя, птицы! Прямо скажу: жертва была нужна не богам, не карликам, а самим жрецам. Чтобы другие слушались, чтобы уважали. Выходит, галлы оказались дурным народом – внимали тому, что говорят годи, а не боги. Жрецы всегда себе на уме. Людей вини, а не богов. Я так думаю.

Как ни странно, простодушная позиция Эрзариха полностью согласовывалась с мнением одного из величайших полководцев, ученых и писателей Рима – Гая Юлия Цезаря. Только лангобард повторил слова похоронившего Республику и заложившего основания Империи гения куда более простым языком.

Людей вини, а не богов!

«Я с ума сойду с этими варварами, – подумал епископ. – Кто ответит, почему каждый из них способен излагать прописные истины простым и доступным языком, понятным что ученому римлянину, что варварскому вождю? Никакой философии, зауми, ничего не значащих красивых фраз. Четко и ясно: грешна не твоя вера, грешен ты сам. Себя и обвиняй… Убежден, из варварских племен выйдет далеко не один святой и подвижник, коими прославится Вера Христова! Их честность и бесконечная искренность тому лишь поспособствуют!»

Обиделся лесной карлик на неудачное подношение или нет, зачаровал он дорогу или Эрзарих действительно что-то напутал и кружил по лесу из-за накопившейся в последние дни усталости, когда теряешь внимательность и не замечаешь простейших примет, но путники заблудились всерьез.

Мало того – главные ориентиры вроде бы оставались на месте, солнечный диск со своего пути не сдвинулся, трехгрядье из лесистых возвышенностей никуда не исчезло, а вот лес внезапно начал меняться.

Ельник поначалу заместился ясеневой рощей, причем деревья казались не просто старыми, а ужасающе древними. Когда всадники остановились перекусить и дать отдохнуть лошадкам, епископ Ремигий с непритворным изумлением обошел титаническое дерево, чья крона уходила к небесам на неизмеримую высоту.

Толщина ствола была не меньше тридцати локтей, каждая ветвь – ровно обычный ясень, у корней лежат горы прошлогодних листьев. Сколько лет этому гиганту – тысяча? Две? Может быть, почки на тоненьком ростке впервые увидели солнце в те времена, когда по холмам Рима бродили дикие звери, а вскормившая Ромула и Рема волчица еще не родилась?

– Мы будто бы здесь и будто и нет, – непонятно сказал настороженный Эрзарих. – Солнце и земля такие же, небо голубое, облака… Ничего не понимаю! Руку мне отсекайте, но дорога завела нас…

– Куда же? – поинтересовался епископ после долгого молчания мрачно озиравшегося лангобарда.

– Известны три мира, – многозначительно сказал Эрзарих. – Мидгард, населенный людьми, а также Асгард и Ванахейм, где обитают боги. Хель не в счет, это словно болезненный пузырь, выдувшийся из трех миров, вроде грязной ямы, куда собирают отбросы… Но мы не в Мидгарде.