Кровь черного мага 5 - Эрик Гарднер

— Замок, принадлежащий роду Хоэцоллерн, никогда бы не передали во владение не носителю крови. Даже за всю драконью кровь. Но король тогда согласился расплатиться именно этим замком, ничего мне не объяснив. Я тогда решил, что он не в себе, но потом задумался и стал искать в старых родословных. Нашел их недавно в королевских покоях, когда Фридрих в очередной раз надолго заперся в янтарной комнате. Подлинность документов установлена. Так что да, в Его Светлости есть доля крови Хоэцоллернов.

Маги поглядели друг на друга и в мыслях у них явно было одно.

— Так, чтобы прояснить про наследование, — жестко произнес я. — Я уже говорил, что мне не нужна прусская корона или какая-либо еще. Мне хватает проблем с герцогством. Хотя, госпожа Халевейн, вы обещали, что и управление Фризией меня касаться не будет.

— И кто вам предлагал прусскую корону? — поинтересовался Прегиль мрачно. — Госпожа Халевейн, не так ли? Тоже решили «долг» мне вернуть?

Я шагнул к Прегилю, глядя на него с насмешкой и сочувствием одновременно.

— Нет, это предложили маги вашей Гильдии, господин Прегиль, когда вас похитили и тут не оказалось никого способного управлять.

— Вам про родословную Хоэцоллернов мой помощник Йенс Беппе проболтался? — Прегиль хмуро смотрел на меня.

— Ваш король хотел меня убить, мы пытались найти этому объяснение. Узнали про связи Фридриха с дракноборцами, ну и про родословную тоже всплыло.

— Значит, вы отказались бы от прусского трона?

— Я отказываюсь, без всякого «бы», — процедил я сквозь зубы. — До вас плохо доходит?

— Но… — Маргарете растеряно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Прегиля, готовая испепелить того на месте.

В ее глазах внезапно сверкнули слезы и она, метнувшись к дверям, выбежала прочь.

— Проклятье, что вы ей пообещали? — я, нахмурившись, поглядел ей вслед.

— Собственно, я рассказал о вашем родстве с Хоэцоллернами и пообещал, что вы получите корону, если она поставит графиню на место. Знаю, что вы никогда не следили за светскими новостями, но я знал, что это сработает.

— То есть вы не всерьез престол пообещали, Базилиус? — поинтересовался Адельман.

— С Его Светлостью, в отличие от графини, договориться куда проще. Я, разумеется, принесу Ее Светлости извинения, — Прегиль посмотрел на меня. — Уверен, она поймет. Тем более, она была не прочь щелкнуть по крючковатому носу графини. Сам был несколько раз свидетелем, что было за что. Хотя, надо заметить, что Ее Светлость сегодня превзошла саму себя.

— У Маргарете безупречное воспитание. Но вы ее спровоцировали на то, что она себе обычно не позволяет, — я недобро поглядел на мага.

— Повторяю, я принесу извинения.

— А сами вы были не в состоянии поставить на место графиню? — произнесла Маделиф, с неодобрением смотря на мага.

Прегиль поглядел на нее в досаде.

— Должен признаться, госпожа Халевейн, мне всегда чрезвычайно сложно спорить о чем-то с женщинами и тем более… указывать им их место.

— Тоже воспитание не позволяет? — поинтересовался я. — Идите к черту, Базилиус, с Пруссией, вашим рехнувшимся королем и со всем остальным. Я, пожалуй, пойду отдыхать. Вы, думаю, прекрасно справитесь с этим и с починкой крыши.

Я пнул лежащего грифона и направился прочь.

Выйдя из зала я резко развернулся к выскочившим вслед за мной Карлфриду, Финбарру и Ленели.

— Не ходите за мной. Увидимся утром.

Я нашел Маргарете на открытой галерее. Она стояла у деревянных перил и смотрела на внутренний двор, который всё больше заметало снегом. Снежинки, что попадали на нее, застревали на ресницах и в ее рыже-русых волосах, сверкая в свете фонарей. На щеках были влажные следы от слез, но девушка уже не плакала.

— Поедешь со мной? Надо проветрить голову, — произнес я.

Она посмотрела на меня с удивлением.

— Куда?

Я пожал плечами. Мы спустились вниз, сели в «Бронко» и я поехал прочь. На посту перед шлагбаумом мы увидели три растерзанных трупа хайдельбергских магов.

— Харди… — испуганно выдохнула Маргарете.

— Убили, когда все люди графини оборачивались. Наверняка в замке обнаружатся еще убитые. Но думаю, что все грифоны уже далеко отсюда.

— Почему ты так уверен?

Я не ответил, глядя на заснеженную дорогу. Дворники методично сметали снег с ветрового стекла, но снегопад, как мне показалось, стал еще сильнее. Я чуть добавил магии, и снег стал облетать машину, не падая на стекло. Я выключил дворники и направился на север. Краем глаза, заметил, как Маргарете начало трясти.

— Я виновата, Харди, — выдавила она.

— Что?

— Я купилась как глупая девчонка. Выложила перед всеми главами Гильдий, что мы хотим получить прусский трон. Подставила нас обоих… Ты меня убьешь за это?

Я посмотрел на нее так, словно услышал чушь, и неодобрительно покачал головой.

— Начнем с того, что Базилиус хорошо заморочил тебе голову. И ты сделал все то, что было нужно ему. Кстати, он обещал извиниться за свои манипуляции.

Маргарете посмотрела на меня с неверием.

— Правда? Погоди… Мне в какой-то миг показалось, что они действительно готовы согласиться отдать корону тебе.

— Тебе не показалось.

— Что⁈ — Маргарете мигом воспряла и ее возмущенный голос набрал силу. — Но почему тогда ты отказался⁈

— Ты же умная девочка. Додумайся сама, — я едва заметно улыбнулся.

Маргарете несколько минут сидела молча, смотря как и я на пустынные заснеженные улицы Кенигсберга и размышляя. Мы выехали за город и шоссе повело в сторону затерянного среди ночи и снегопада Восточного моря.

— Ты не хочешь, чтобы они думали, что тебе это нужно, и приняли решение сами, без твоего участия и тем более без какого-либо давления? — произнесла она. — Но если ты ошибаешься? Особенно после твоего заявления, что трон тебе не нужен. Это прозвучало вполне искренне, Харди.

— Завтра утром узнаем. Но можем сделать ставки.

— Сукин ты сын, Харди! — воскликнула Маргарете возмущенно.

— Эй, когда ты ушла, я уверял Прегиля, что у тебя безупречное воспитание, — я покосился на нее.

— Это не оскорбление, — Маргарете уже позабыв о своем недавних слезах улыбалась, оскалив ровные жемчужные зубы.

Потом наклонилась и чмокнула меня в щеку.

— Давай остановимся? — предложила она.

— Нет. Хочу доехать до моря.

— Зачем? Все равно темно и ничего не видно.

— Зато рассвет