Женщина, которая легла в кровать на год - Таунсенд Сьюзан Сью

Брайан-младший наклонился вперед и тихо прошипел, почти коснувшись губами уха отца:

— А ты — лицемер. Ты на восемнадцать лет старше Титании.

Буквально подпрыгнув, Брайан взревел:

— Думаешь, я этого не знаю? Я с самого начала боялся, что она оставит меня ради кого-то помоложе!

Автомобиль завилял по дороге.

Поппи испуганно отдернула ладонь и взвизгнула:

— Пожалуйста, держите руль обеими руками!

Брайан-младший сказал:

— Я хочу знать, когда именно ты разлюбил маму. Хочу знать, как долго ты врал всей нашей семье.

— Я не разлюбил вашу маму. Взрослая жизнь очень сложна. — После долгой паузы Брайан продолжил: — Нам стоило бы остановиться на обсуждении евро: бери или беги. Если начнем бередить старые раны, из этого не выйдет ничего хорошего.

— А мне нравится сдирать корку, — строптиво возразила Брианна. — Так приятно, когда болячка сходит и под ней виднеется новенькая кожа.

Брайан взорвался:

— Хорошо! Раз вы оба такие, мать вашу, взрослые! Так и быть, я вам расскажу, как сошелся с Титанией! Спрашивайте что угодно!

Близнецы молчали.

— Это было безумно романтично? — вмешалась Поппи. — Вы влюбились в нее с первого взгляда?

— Скорее, это походило на медленное возгорание. Меня впечатлили ее ум и хватка прирожденного исследователя. Она, словно терьер, намертво вцеплялась в то, что считала правильным путем. Такой упертостью она не снискала себе популярности у коллег, но я всегда думал не как все.

Близнецы обменялись насмешливыми взглядами.

— Как у вас все случилось в первый раз? — задала второй вопрос Поппи.

Брайан улыбнулся в темноте.

— Однажды ночью в университетской библиотеке, среди стопок книг по философии…

— В библиотеке? — возмущенно переспросила Брианна. — Там же мама работала! Это ужасно!

— Сейчас мы уже не смогли бы это провернуть — везде понатыканы чертовы камеры наблюдения.

— И когда это между вами произошло? — захотел уточнить Брайан-младший.

— Примерно когда упал шаттл «Колумбия»[22].

— То есть у тебя интрижка с Титанией аж с две тысячи третьего года?

— Та катастрофа с шаттлом сильно меня подкосила, сынок. Я был крайне уязвим. Ваша мать, казалось, не желала понять, какое горе я переживаю. Но Титания была рядом и тоже скорбела. Именно «Колумбия» сблизила нас. Друг в дружке мы нашли так необходимое нам утешение.

— И тебе потребовалось целых восемь лет, чтобы пережить боль от той космической катастрофы? — съязвил Брайан-младший.

Брайан повернулся к сыну и кивнул:

— Ладно. Признаю. Между нами вспыхнула страсть и сработала физика. Я был непреодолимой силой, а Титания — абсолютно неподвижным объектом[23].

Едущая рядом фура возмущенно загудела. Брайан затормозил так резко, что Поппи тут же подумала о травме спины и возмещении ущерба из-за причинения вреда здоровью.

Когда все успокоились, Брайан-младший процедил:

— Итак, сначала мы узнали, что ты неверный муж, а теперь выяснилось, что ты к тому же банкрот по части разумности. Нелепая метафора, в который ты уподобил себя силе тяготения, могла прийти на ум лишь интеллектуальному пигмею. Твоя апелляция к популярной науке неуместна, а упрощенная до примитива логика так же опасна, как твоя манера вождения. Миллионы людей погибли из-за так называемых ученых вроде тебя.

— Давай жми, Бри, — подбодрила брата Брианна.

Последующий спор быстро разгорелся и перерос в яростную перепалку, достигнув ледяных вершин непонимания, пока наконец отец и сын не обнаружили, что оказались на плато науки, переключившись на обсуждение шестимерного пространства.

Поппи заскучала. Чтобы скоротать нескончаемое время (ради бога, они доехали только до развязки, ведущей к аэропорту Ист-Мидлэндс!), она решила погрузиться в фантазии. Малютка-невеста доктора Бобера у алтаря очень выигрышно смотрелась бы в белом кружеве рядом с грузным бородатым женихом. Она заставила бы Брайана продать запущенный особняк вместе с Евой, расстаться с занудной Титанией и купить пентхаус в центре города. Поппи очаровала бы весь факультет, чтобы осуществить мечты Брайана о месте штатного профессора. Затем настояла бы, чтобы косматик потратил триста пятьдесят фунтов на модную стрижку и приведение в порядок бороды у Никки Кларка. Приучив мужа носить прикид маститого ученого (вельветовые брюки, замшевые броги, мягкий твидовый пиджак и очки в роговой оправе), она стала бы его агентом, пристроила бы его на телевидение, и в конце концов они стали бы вращаться на равных в кругу знаменитостей. Ей всегда хотелось свести знакомство с Кэти Прайс и далай-ламой. Конечно, она потребует, чтобы Брайан сделал вазэктомию. Станет брать с него деньги за секс, а позже — когда он совсем состарится или начнет выживать из ума — поместит мужа в дом престарелых. Хотя всегда есть возможность умерщвления из милосердия. В зале суда Поппи красовалась бы в траурном наряде и скромной черной шляпке с вуалеткой, сжимая в руках белый платочек и изредка промокая глаза. А когда председатель коллегии присяжных объявил бы: «Невиновна», она бы мило упала в обморок прямо на трибуне. В общем, когда автомобиль дополз до поворота на «Икею», Поппи успела охмурить, окрутить, охолостить и похоронить Брайана.

А бедняга ехал и ехал, не ведая об уготованной ему судьбе.

Поппи вынырнула из раздумий и тут же перебила Брайана-младшего, который монотонно вещал о чем-то, чего Поппи не могла — да и не хотела — понять.

— Мне кажется очевидным, что ваш отец по уши влюбился в Титанию. Наверное, тогда она была очень красивой, правда, Брайан?

Брайан заколебался:

— Да нет, даже не симпатичной. И хорошенькой я бы ее тоже не назвал. Но она разделяла мою страсть к нашему общему делу. А Ева, когда я задерживался на работе допоздна, не проявляла не малейшего любопытства, чем я там занимался. Она едва глаза поднимала от своей треклятой вышивки. Казалось, замаячь конец света, она бы… шила, шила и шила.

— Все это вранье, вранье и вранье, папа, все эти годы, — покачала головой Брианна.

Поппи поерзала на сиденье, чтобы повернуться лицом к Брайану. Ее легкая шелковая юбка задралась, и доктор Бобер мельком увидел бледно-зеленые французские трусики.

Пару километров они ехали в тишине.

Потом Брайан сказал:

— Пришло время музыки.

Он нажал кнопку на магнитоле, и автомобиль наполнился композицией оркестра Нельсона Риддла. Для близнецов поездка и так была пыткой, но стала во много крат мучительней, когда под «Ночных прохожих» Брайан с Поппи начали подпевать Синатре. Брайан подвывал с псевдоамериканским акцентом, а Поппи, безбожно не попадая в ноты, верещала фальцетом.

Близнецы изобразили, что их тошнит, и заткнули уши звуконепроницаемыми наушниками. Проезжая знак поворота на Лидс, Брайан и Поппи любовно курлыкали друг другу серенаду «Ты стала частью меня».

Едва лишь Брайан высадил их напротив Сентинел-тауэрс, близнецы ринулись к лифту, чтобы поскорее выставить рождественские подарки от родственников на интернет-аукцион. Подержанные айпэды были до смешного отсталыми от новейших технологий и не годились для продвинутых нужд Брайана-младшего и Брианны. Планшеты лежали на дне черного полиэтиленового пакета. Там же находился шарф, который Руби связала для внука, и автобиография Тони Блэра с надписью на первой странице: «Брианне в день Светлого Рождества от бабушки Ивонн».

Поппи задержалась и попыталась с помощью взгляда передать Брайану, что считает его самым неотразимым мужчиной в мире и ей невыносима разлука с ним.

В половине четвертого утра Брайан-младший услышал, как открылась дверь в комнату Поппи и зашумела вода в душе.

Поппи фальшиво напевала:

— Я стала частью себя!

Брайан-младший разозлился. Он ударил кулаком в стену и испугался при мысли, что способен на самом деле убить Поппи.