Без брака - Павел Алексеевич Астахов

общественности точно так же, как эти чокнутые скандальные бабы, которые рвут на куски отца своих детей, лишь бы отжать побольше денег. Господи, как же низко, как чудовищно она пала. И даже не заметила, когда с ней произошла эта страшная метаморфоза.

В эту ночь Варвара Миронова легла спать в слезах, но это были чистые слезы. На душе у нее было спокойно и легко-легко, как давно не случалось. Она уже знала, как именно поступит утром.

* * *

Приближался суд, который должен был наконец-то освободить Виталия от Варвары, официально признав их развод, и при этом решить, необходим ли раздел имущества, и если да, то в какой степени. Обсудить этот вопрос с Димой я больше не могла, ведь он был назначен судьей в данном процессе, а потому я не хотела вовлекать его в возможный конфликт интересов и уж тем более рисковать его или своей карьерой.

Если нас обвинят в сговоре, мы оба можем лишиться статуса судьи. Зная Марка Трезвонского, я была уверена, что он не преминет этим воспользоваться, а потому свела общение с Димой к нулю. Мы не ходили друг к другу пить чай, не останавливались поболтать в коридоре, не писали и не звонили друг другу и виделись мельком только на общих совещаниях в кабинете председателя суда Плевакина.

Со стороны могло показаться, что мы с Димой поссорились. К примеру, именно так оценивала происходящее моя помощница Анечка.

– Елена Сергеевна, вы не общаетесь с Димой, потому что понимаете, что он примет невыгодное для вас решение? – спросила она как-то.

Я от удивления выронила из рук бумаги, которые в тот момент читала, готовясь к заседанию.

– Аня, какой ватой набита твоя голова? Я иногда даже диву даюсь, – покачала головой я, обретя голос. – Мы не ссорились с Димой, я просто не хочу, чтобы у стороны ответчика была возможность обвинить нас в том, что я, пользуясь дружескими отношениями, пытаюсь привлечь судью на свою сторону. Это совершенно невозможно, потому что профессиональная этика выше любых личных интересов. Кроме того, с чего ты взяла, что Дима примет решение не в пользу Виталия?

– Потому что закон на стороне бывшей жены вашего Миронова. – Аня выпятила пухлую нижнюю губку, что свидетельствовало о крайней степени недовольства. – И это правильно, Елена Сергеевна. Я понимаю, что вам не хотелось бы терять половину состояния своего будущего мужа, но каждый мужчина должен платить по счетам.

Этот бред моя помощница уже продвигала в тот единственный раз, когда мы с Димой все-таки обсуждали мироновский кейс в моем кабинете. Правда, было это до того, как ему расписали дело Варвары, и даже до того, как она вообще подала иск в суд. Аня относилась к тому весьма распространенному типу женщин, которые искренне верили, что мужчина обязан платить им за один только факт их существования.

– И с чего ты вообще взяла, что я имею какие-то виды на имущество Виталия Александровича? Я люблю его самого и продолжу любить, даже если у него вообще ничего не останется.

– Ну да. – Анечка скептически поджала губки. – Любовь дело такое, но в загородном доме она все-таки лучше, чем в шалаше. А вам еще ребенка поднимать. Без денег это сложно.

Я вздохнула. Ну как объяснить этой дурехе, что первого своего ребенка я родила без мужа, будучи бедной студенткой, да еще и с младшей сестрой на руках? И ни разу у меня не мелькнула мысль, что в моем положении от беременности лучше избавиться. И ни разу за всю Сашкину жизнь я об этом не пожалела. И решение рожать Мишку я принимала, полностью рассчитывая только на себя. Более того, в тот момент я вовсе была уверена в том, что Виталий Миронов исчез из моей жизни навсегда. Нет, не объяснишь. И она не поймет, и мне это совсем не нужно.

Разговор с Аней я перевела на другое, точнее на работу, которой было много, не до пустой болтовни. И даже не подозревала в тот момент, что вернуться к нему придется в совсем другой обстановке. Надо признать, не очень приятной.

Спустя неделю меня в неурочное время вызвал к себе в кабинет Плевакин. Я отправилась к начальнику, совершенно спокойная, не чувствуя за собой никакой вины. Анатолий Эммануилович был мрачен. Стоя у окна, он смотрел сквозь стекло с таким угрюмым видом, что мне стало не по себе.

– В квалификационную коллегию судей поступила жалоба, – наконец прервал свое молчание он.

– На меня? – не поверила собственным ушам я.

– На тебя и на Горелова. От адвоката по делу Варвары Мироновой.

– От Трезвонского? – мрачно уточнила я. – Что ж, хорошо, что я была к этому готова.

– Да как к такому можно быть готовым? – вздохнул Плевакин. – Адвокат истицы просит отвода судьи на том основании, что Горелов при рассмотрении дела не может придерживаться независимой и беспристрастной позиции в отношении всех участников процесса. Сразу скажу, что в самом начале карьеры для Дмитрия такая история – не подарок. Я, конечно, сам старый дурак, что именно ему это дело расписал. Ясно же, что он, как твой бывший помощник, сильно уязвим.

– Анатолий Эммануилович, но это же глупость, – не выдержала я. – Дима – мой бывший помощник, а Машка – моя ближайшая подруга, а со всеми остальными судьями я много лет работаю бок о бок, и даже вы – мой наставник, учитель и даже друг. Я много лет вхожа в ваш с Тамарой Тимофеевной дом, так кому вы должны были расписать это дело, чтобы этот человек не был обвинен в личных отношениях со мной?

– Да, но обсуждать дело – это ни в какие ворота, Елена.

– Так мы и не обсуждали. Я под присягой могу подтвердить, что с момента, как Дима взял процесс в производство, я ни разу не оставалась с ним не то что наедине, а даже в присутствии третьих лиц. Только на ваших совещаниях. И если квалификационная коллегия сочтет нужным, то даже готова взять распечатки звонков и сообщений у своего сотового оператора, что мы и по телефону не общались.

– А у Трезвонского есть свидетель, готовый подтвердить, что вы обсуждали с Дмитрием именно мироновский кейс. И более того, обсуждали возможную стратегию защиты.

Свидетель? У Трезвонского? Стратегию защиты? Я вспомнила тот наш единственный разговор, у которого действительно было два свидетеля. Машка и… Анечка. В подруге я была совершенно уверена. Стучать на меня и Диму Трезвонскому она бы точно не стала. А вот моя новая помощница…