Подземелья Дикого леса - Колин Мэлой

Деревья, казалось, вовсе заслоняли небо; Элси представить себе не могла, как что-то на свете вообще могло вымахать таким огромным. Промежутки заполняло бесконечное разнообразие растительности всех вообразимых оттенков зеленого, обсыпанной ослепительно-белым снегом и переплетенной настолько, будто весь лес целиком застыл в крепком родственном объятии.

Антэнк прошел по краю дренажной канавы перед самыми деревьями и, уперев руки в бока, вгляделся в темноту леса. Девочке подумалось, не пытается ли он отыскать свои потерянные образцы: всех тех детей, которых пожертвовал лесу на этой так называемой непроницаемой границе. Вместо этого он опустил взгляд на растущий у ног папоротник и нашел под листьями вбитый в замерзшую землю деревянный колышек. Затем вытащил из кармана моток бечевки и стал его разматывать, отмеряя длину по предплечью. В итоге получилось три веревочки, и все три он привязал к стойке. Вернувшись к Дездемоне, Антэнк взял первую из трех коробочек и принялся настраивать.

— P. M. — Рэйчел Мельберг, — сказал он, — шаг вперед, пожалуйста.

Та послушалась, покрывшись мурашками под армейской шинелью, которые им выдали перед выходом из интерната.

— Этот эксперимент требует от участников только одного. Нужно пройти в глубь леса на пятьдесят ярдов и попытаться вернуться туда же, откуда вошел. Бечевка поможет измерить расстояние и найти обратную дорогу. Я буду следить по показателям. В случае если кто-то из вас попытается бежать, чего я делать не советую, я найду вас по сигналу и заставлю пожалеть об этом. Для внешнего мира вы больше не существуете; вы потерянные дети. Даты вашего поступления стерты, досье уничтожены. Сбегать крайне неразумно. Но если вы вернетесь ко мне, пройдя по бечевке требуемые пятьдесят ярдов, я с радостью подарю вам свободу.

Рэйчел с Элси переглянулись. Марта глубоко вздохнула.

— Да, вы будете освобождены от своих обязанностей в интернате, вам больше не придется мыть, скрести, собирать крошечные, но несоразмерно дорогостоящие детали. Переведитесь в другой приют! Отыщите троюродную тетушку! Делайте, что захотите. Более того, от всей прибыли, которую мне принесет эта сокровищница природных ресурсов, пятнадцать процентов я отдам вам. Положу в банк на ваше имя. И только вы сможете снять эти деньги. Это будет ваша награда за помощь в совершении такого значительного научно-культурного прорыва. Как вам?

Девочки не ответили: они напряженно вглядывались вперед, в чащу деревьев.

— Молчание — знак согласия, — сказал Антэнк, поднимая один из белых ящичков. — Что ж, Рэйчел Мельберг, берись за веревочку. Счастливого тебе пути — и удачи.

В последний раз бросив взгляд на сестру, Рэйчел шагнула вперед. Элси разглядела ее глаза, полускрытые черными прядями, — они ярко горели от страха.

— Рэйчел! — сказала она. — Я тебя найду.

Та дернула плечами и отвернулась. Подобрав с земли кончик бечевки, девочка скрылась в гуще леса.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Незваный гость

Когда Прю добралась до управы, та уже была набита под завязку. В углу расположились музыканты с незатейливыми инструментами, которые сейчас выводили бурную мелодию: медведь наигрывал зажигательный ритм на контрабасе, сделанном из оцинкованного корыта, а девушка с банджо пела о ленивых водах длинного ручья Болч. Прю на секунду задержалась на пороге, но тут кто-то помахал ей, пригласил внутрь и вручил дымящуюся кружку сидра с пряностями. Разговор с Древом и удивительным маленьким послушником по-прежнему не шел из головы. Только когда рядом объявился Кертис и по-дружески хлопнул ее между лопаток, девочке удалось кое-как стряхнуть задумчивость.

— О, вот и ты! — воскликнул он, подходя. — Добро пожаловать на вечеринку. Они тут знают, как отдать должное человеку, у которого была невероятная жизнь. — И Кертис поднял кружку, изображая тост.

Кто-то из гостей убирал столы в конце зала, освобождая место для танцев. Парнишка-послушник посыпал пол опилками, и молодежь с нетерпением столпилась в ожидании. Прю с улыбкой сделала глоток; теплая жидкость, казалось, тут же побежала по венам, разливая долгожданное тепло по замерзшим и усталым конечностям. Вдруг она услышала свое имя и, повернувшись, увидела, что перед ней стоит Стерлинг Лис с крайне недовольным выражением на лице.

— Прю Маккил, — сказал он. — Что ты здесь делаешь? — Потом пригвоздил тяжелым взглядом Кертиса. — А ты! Разбойник Кертис! Ты же должен был ее прятать в этом вашем лагере.

Потерявший дар речи Кертис повернулся к Прю за поддержкой.

— Я тоже рада вас видеть, Стерлинг, — сказала та.

Лис нахмурился.

— Все нормально, — попыталась она его успокоить. — Никакой опасности. Нам нужно было увидеться с Ифигенией и с Древом.

При упоминании Старейшины мистиков Стерлинг скорбно опустил взгляд на кружку, которую держал в лапе.

— Упокой боги ее душу, — произнес он. — Я знаю, она не любила весь этот шаблонный вздор про богов и прочее, но все равно. Упокой боги ее душу, она была замечательной женщиной.

— Да, была, — кивнул Кертис, надеясь, что печаль отвлечет лиса от темы.

Но тут тон Стерлинга снова стал суровым.

— Ну да это ничего не меняет, — сказал он и тревожно оглянулся через плечо, а потом зашептал: — Это ведь было ее распоряжение. Держать девочку в лагере. Что непонятного?!

— Кертис не виноват, — встряла Прю. — Это все я. Я не могла там сидеть. Трудно объяснить, но я почувствовала, когда Ифигения… в общем, когда ее не стало. Почувствовала. А потом меня очень сильно потянуло сюда, поговорить с Древом.

— И что? — спросил лис. — Поговорила?

— Ага, поговорила.

— Раз так, давай-ка обратно в лагерь. Да поживее. Если надо, найдем вам лошадей.

— Мы уже собираемся, — сказал Кертис. — Честно. Только хотим перед дорогой прийти в себя и немножко отдохнуть.

Стерлинг искоса посмотрел на детей и наконец сжалился.

— Ладно, но только один вечер. Чтобы к утру духу вашего тут не было.

— Договорились! — кивнула Прю. Кертис помахал лису рукой и потащил подругу к жарко горящему очагу.

— Идем, у тебя вид такой усталый.

— Мне просто надо посидеть минутку.

В каменном углублении пылал костер, и Прю села на одну из стоящих вокруг скамей. Кертис приземлился рядом. Общее приподнятое настроение толпы кое-где нарушали гости, которые тихими, ласковыми голосами утешали друг друга и улыбались сквозь слезы. У дальней стены зала на столе стоял любовно выполненный карандашный портрет старейшины мистиков, выложенный гирляндами из белых и зеленых цветочных луковиц, самых первых в этом сезоне. По другую сторону очага Септимус в красках рассказывал свою версию сражения при Пьедестале какой-то симпатичной крыске. Та застенчиво улыбалась. Прю с Кертисом смотрели в огонь.