За каменной стеной (СИ) - Мила Дрим

выплюнуть очередную грубость, но я опережаю её.

— Это — мой дом, моя территория, и свалить должна ты, — отчеканивая каждое слово, говорю я.

Моя речь приводит в замешательство нахалку. Она хлопает густыми ресницами и зло смотрит на меня. Так, словно я — её враг.

— Да кто ты такая, чтобы говорить так со мной! — выдыхает Роза. Её щеки покрываются красными пятнами.

Мне кажется, или глаза девушки наливаются кровью?

Но даже если это так, я не боюсь. Теперь я — мать, а мать, защищающая своего детёныша, способна на всё.

— Кто я такая? Напомню тебе, Роза. Я — жена Руслана Садыкова, Диляра Рашидовна Садыкова. Жена, любимая, мать. А кто ты, Роза? Ты знаешь ответ на этот вопрос?

— Ах, ты, гадина! — Роза делает шаг в мою сторону, вскидывает руку, но другая рука останавливает её.

— Мама? — Роза оборачивается и потрясенно смотрит на Адилю Камильевну.

Свекровь глядит на неё, не моргая. Смотрит так, что Роза начинает бледнеть.

— Гадина тут ты, — Адиля Камильевна отвешивает дочери звонкую пощечину. Хватает за спутанные волосы и приглушенно добавляет:

— Я тебя всегда жалела больше остальных. В жопу целовала, младшенькая ведь. А ты, гадина, мне на Диляру наговаривала! А я, дура, верила!

Свекровь осуждающе качает головой, тянет за волосы дочь. Роза капризно хныкает, а потом начинает приплакивать — совсем как маленькая девочка.

Только вот мы с ней почти одинакового возраста.

Свекровь заглядывает в глаза дочери и говорит на одном духу:

— С завтрашнего дня — идешь работать. Уборщицей, продавщицей, хоть кондуктором, но работать будешь! Довольно уже быть капризным ребенком, Роза! Ты — не инвалид, не больная! Ты просто избалованная мной!

Адиля Камильевна вся краснеет. В глазах её — стыд. Да, ей стыдно, что она воспитала свою младшую дочь такой.

— Моя вина, — с горечью в голосе признается свекровь. Останавливается и устремляет на меня взгляд. В глазах её — невыразимая боль и сожаление.

— Диляра, ты прости меня, и эту, — кивает на дочь, — дуру тоже прости. Я сама во всем виновата.

Я молчу. Не знаю, что сказать. Мне жаль этих двух женщин, и одновременно я испытываю облегчение, что все так произошло.

— Что здесь происходит? — раздается со стороны дома требовательный голос Руслана.

Адиля Камильевна и Роза вздрагивают. Последняя — еще сильнее бледнеет.

Руслан быстрым шагом подходит ко мне. Окидывает меня внимательным взглядом, затем уже по-другому, строго, смотрит на мать и сестру.

— Что случилось?

Роза виновато опускает голову, свекровь всхлипывает и приглушенно, словно у неё болит горло, говорит:

— Моя дочь, Роза, обидела твою жену. Нагрубила ей. Я все видела и слышала.

Адиля Камильевна сглатывает и добавляет:

— Прав ты был, сын, когда тогда сказал мне, что я порчу Розу своей опекой и потаканием её слабостям, — шмыгает носом, грустно улыбается, — но я исправлюсь. Диляра, ты прости меня, и Розу прости. Если сможешь.

Я дрожу. Киваю. Не замечаю, как оказываюсь в объятиях мужа.

— Ты в порядке, любимая? — спрашивает он.

— Да, — улыбаюсь Руслану. — А ты?

— В полном, — довольно улыбается он. Целует меня в щеку и шепчет:

— Спасибо за сообщение, любимая. Я тоже люблю тебя.

ЭПИЛОГ

6 лет спустя

Руслан

— Лови! — поднимаю мячик и бросаю его Сулейманчику. Сынишка ловит его. Мой шустрый спортсмен!

К нему подбегает Искандерчик (да-да, не удивляйтесь, профессор тоже принимал вторые роды Диляры, и мы назвали сына в честь отца Сулеймана Искандеровича) и пробует отнять мяч.

— Эй! — кричу я. — Старших надо слушаться, Искандер!

Искандер кивает головой, одаривает всех нас беззубой улыбкой и бежит ближе к сетке. Сулейман бросает мяч своему брату, тот ловит его, но падает. Сердце мое замирает на секунду, а потом — наполняется теплом. Потому что наш старший сын спешит помочь брату встать.

— Все, я запарился! Играйте сами! — командую я и сажусь в шезлонг, по соседству с Дилярой.

— Устал, папочка? — она приспускает солнечные очки и посылает мне игривый взгляд, от которого в груди становится сладко.

Довольно улыбаюсь:

— Если только чуток.

— Тогда, пожалуйста, налей мне водички, — мурлычет она.

— Будет тебе водичка. Может, мороженое еще? — я выразительно смотрю на её животик. — Может, доченька хочет?

— Хочет, — Диляра улыбается и обнимает животик. — Да! Принеси, пожалуйста, всем нам. Мне — две порции.

— Обязательно.

Забегаю в дом, достаю с морозилки мороженое для всех нас, минералку и возвращаюсь. Сперва — почти бегу, а потом — замедляю шаг.

Остановись, мгновение.

Вот, что мне хочется сейчас сказать.

Все то, о чем я мечтал когда-то, сейчас — перед моими глазами.

Ухоженный двор заливают солнечные лучи.

Розы почти распустились, а на яблонях появляются плоды. Детская игровая площадка, отвечающая всем требованиям безопасности. На ней — мои дети. Резвятся, веселятся, смеются. Дети — цветы жизни. Несомненно, это так.

Взор мой устремляется к источнику этого счастья.

Моя маленькая девочка с улыбкой ангела полулежит и нежится под утренним летним солнышком. Её круглый животик, спрятанный под платьем — еще одно доказательство нашей любви друг к другу.

Дочка стала для нас неожиданным, но желанным сюрпризом. Улыбаюсь и мечтаю, как возьму нашу малышку на руки. Нашу маленькую принцессу.

Я счастлив, я живу.

Если меня спросят, хочу ли я что-либо изменить в прошлом, ответ — отрицательный. Я ни о чем не жалею, и я безмерно благодарен Господу, что все сложилось именно так.

— Роза звонила, — Диляра радостно улыбается мне, — передавала всем привет. Представляешь, она создала фонд для женщин, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Картины, что она продала за последние полтора года, принесли ей достаточно денег, чтобы фонд заработал.

— Умница, — я удовлетворенно вздыхаю. — Я рад, что моя сестра нашла себя.

— И я тоже. Кстати, Лиля тоже звонила. У них в пятницу у детей день рождения. Приглашают нас. Твоя мама обещала испечь домашний торт. Ты же знаешь, как вкусно она умеет делать это! Пойдем?

— Пойдем, — я открываю мороженое и протягиваю жене. — А твои родители мне звонили перед завтраком. Вернее, отец. Они сегодня в Турцию улетают на неделю.

— Папа такой романтик, — мечтательно тянет Диляра.

Она подмигивает мне и восхищенно добавляет:

— И ты тоже.

Не буду спорить с ней.

Я, правда, не знаю романтик ли я.

Но знаю точно, кто я. Я — мужчина, который любит свою женщину и сделает всё для её счастья.

Диляра

Тихонько крадусь по полутемному коридору. Заглядываю в детскую. Наши сыновья мирно спят в своих кроватках. Мысленно целую каждого. В носик, в