Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре - Сенченко Игорь

На третий день после акта бракосочетания, часов в 9-10 вечера, подруги новобрачной окуривали ее благовониями, опрыскивали духами и торжественно препровождали в «брачные покои» (в племенах кочевников это происходило в тот же день). Муж с друзьями встречали ее у дверей. Пожелав молодоженам счастья, друзья и подруги удалялись. Вступив в «брачные покои», куда женщина входила, заметим, первой, мужчине надлежало соблюсти, согласно традиции, следующие правила. Во-первых, если место семейно-родового клана жены в родоплеменной общине было выше, чем у мужа, то первым с женщиной должен был заговорить мужчина. Затем он подходил к женщине и клал у ее ног подарок. На языке свадебного церемониала это означало, что мужчина просит женщину снять чадру, открыть лицо и предаться любви. Люди небогатые делали такой подарок в виде небольшой суммы старинных серебряных монет в кожаном мешочке, а состоятельные преподносили ларцы с драгоценностями и расшитые жемчугом кошельки с теми же монетами, серебряными и золотыми.

После первой брачной ночи свадебные торжества перемещались из жилища отца невесты в дом ее мужа, где продолжались (в зависимости от «толщины его кошелька») 3, 7 или 14 дней. Новобрачных в это время мог навестить и поздравить любой из горожан. Всех гостей непременно угощали: сладостями и прохладительными напитками.

Особым вниманием пользовались на свадьбах сказатели легенд и преданий. Они развлекали гостей тем, что доставали из бережно хранимой ими коллективной памяти племен малоизвестные истории, связанные с именами породнившихся семейных кланов.

Медовый месяц молодожены проводили у себя в доме. В течение первой недели после свадьбы никуда не выходили и нигде не показывались; и их никто не навещал. По истечении этого времени дом вновь наполнялся шумом и гамом. Молодожены принимали друзей и подруг; жена — на женской половине жилища, а муж — на мужской (16).

Довольно часто в былые времена отцы выдавали дочерей замуж за своих кредиторов, чтобы разделаться с долгами.

Если замужняя женщина-горожанка намеревалась навестить подругу или знакомую, то заблаговременно оповещала ее об этом, послав к ней (вместе со своим кальяном) рабыню-служанку. Отправляясь в гости, надевала лучшие одежды. Центральное место в наряде занимали драгоценности, подаренные мужем. Тем самым женщина демонстрировала подруге или знакомой доброе к себе отношение «ее мужчины»; показывала, что муж ее любит, и не жалеет средств ни на наряды, ни на драгоценности. Ходили женщины в гости и принимали у себя званых на посиделки либо по утрам, когда мужья, отправляясь по делам, покидали жилища, либо же по вечерам, когда мужчины собирались у кого-нибудь из них в доме на маджалисах, традиционных встречах за кофе с кальяном.

По тому, где женщины, разуваясь, ставили обувь при входе в дом, можно было довольно точно определить положение каждой из них в племенной общине. Представительницы знатных семейно-родовых кланов снимали обувь прямо у порога, чтобы, переступив через него, сразу же шагнуть на ковер, разостланный на полу. Остальные оставляли ее справа или слева от порога. Обувь, входя в жилище, снимают в Аравии, руководствуясь теми же правилами, и сегодня.

Гостя в доме араба Аравии непременно угощают финиками и кофе, фруктами и сладостями. Кофе подают всякий раз, как в помещение входит новое лицо. Хозяин жилища, где встречаются женщины, если он в это время находится в доме, на глаза им не показывается. В том случае, если он захочет переговорить с кем-либо из своих родственниц, присутствующих на встрече, то попросит служанку или дочь пригласить ее в другую комнату. Также поступит и женщина, если ей вздумается переброситься парой слов с кем-либо из ее родственников, присутствующих на маджлисе, проходящем на мужской половине дома (17).

Когда муж умирал, рассказывала в своих «Воспоминаниях арабской принцессы» дочь владыки Омана и Занзибара, то жены и наложницы облачались в траурные одежды, «закрывались в темных комнатах и несли траур на протяжении четырех месяцев» (в доисламской Аравии — в течение года). На дневной свет не выходили. Пользоваться парфюмерией и благовониями им это время запрещалось категорически. Двери жилища умершего неделю, а то и две, оставались открытыми, для всех и вся, днем и ночью. Всякий мог войти, выразить соболезнования и пригубить пищу со стола, выставленного во дворе дома.

По окончании срока траура жены-вдовы исполняли церемониал очищения: тщательно омывались, с головы до ног. При этом рабыни- наложницы умершего господина с его мечами и кинжалами в руках стояли позади вдов. И, издавая звон ударами клинков, оповещали, по верованиям тех лет, человека, «ушедшего в мир иной», что траур по нему исполнен. После этого вдовы надевали на себя обычные одежды, и могли снова выходить замуж (18).

Ритуал траура и обычай оплакивания умершего соблюдались строго. Наемные «плакальщицы» и близкие родственницы посыпали головы пеплом и пылью, стригли волосы, громко рыдали и рвали платья на груди. В случае смерти главы семьи, вспоминал Буркхардт, женщины окрашивали руки и ноги синей краской. Этот «видимый знак печали» сохраняли в течение восьми дней, воздерживаясь, все это время, от употребления молока. Даже вносить его в дом не разрешали, ибо белизна молока «не соответствовала цвету скорби и печали».

Приготовлением тел умерших к погребению занимались и занимаются в Аравии «мойщики покойников» (мурдишуры). В прошлом такие люди назначались, к слову, шейхами; настолько эта работа считалась ответственной. По сложившейся традиции, об умершем человеке сразу же ставили в известность кади (судью); затем приглашали «мойщика усопших» (мужчину или женщину соответственно). Одежда и все другое, что имелось на человеке в момент его смерти, включая драгоценности, становились собственностью «мойщика». Такие вещи считались у арабов Аравии «нечистыми»; к ним никто из родных и близких усопшего не прикасался. Даже драгоценности покойницы, хранившиеся в ларце в ее покоях, и те, как правило, либо распродавали, либо просили ювелиров основательно их переделать. Носить и дарить ювелирные украшения покойников, по существовавшему тогда поверью, было не принято (обычай этот в силе и поныне).

Вымыв тело покойника, «мойщик» и в наши дни заворачивает его в саван с вышитыми на нем изречениями из Корана; окуривает благовониями и опрыскивает духами. Саван — непременный и обязательный атрибут погребения. Почетным среди мусульман считается быть «облаченным» после смерти в саван, привезенный из Мекки по возвращении из хаджжа (там его мочат в воде из Священного источника Замзам и высушивают у стен Каабы). Умереть и лечь в могилу без савана — это в глазах арабов Аравии величайший позор. Поэтому, отправляясь с торговым караваном в «чужие земли» или выступая против врага, бедуин в старину обязательно брал с собой и погребальный саван.

При похоронах «государева человека», чиновника, к примеру, или писца, в могилу с телом усопшего клали тогда, с одной стороны, тюрбан и пояс, а с другой — оружие. О смерти человека, пользовавшегося уважением и почетом среди соплеменников, возвещали с горы.

Над могилами простых людей насыпали холмы и воздвигали камни; над захоронениями владык и правителей, равно как и шарифов Мекки (избирались из потомков Пророка Мухаммаде), возводили склепы из камня, с колоннами по всем четырем углам. На каменном столбе-стеле над погребением усопшего или усопшей наносили рисунок тюрбана или вуали, даты жизни и изречения из Корана. Покойников из высшего сословия зачастую хоронили неподалеку от могил мусульманских мудрецов или отшельников (марабутов) (19). Во времена джахилийи (язычества) на могиле умершего приносили в жертву животное. Оставляли на ней, порой, привязав к камню, верблюдицу покойного; и умертвляли ее голодом (голову верблюдицы, накрыв ее чепраком, поворачивали к хвосту и закрепляли в таком положении к телу). После исполнения всех обрядов погребения устраивали тризну.

Процедура разводов у арабов Аравии, отмечал уже упоминавшийся нами в этой книге М. Расченбергер, врач американской посольской миссии в Оман, — «простая донельзя». В присутствии свидетелей мужчине достаточно сказать, что он разводится — и развод признается состоявшимся. В 2012 г. в Дубае, например, имело место 1129 официально зарегистрированных разводов, то есть по три, а порой и по четыре в день. Треть из них приходилась на коренных жителей; и это притом, что их доля среди населения Дубая не превышала и одной пятой (20).