Жизнь в средневековом городе - Фрэнсис Гис

Освещение и обогрев открытым пламенем делали огонь круглогодичной опасностью, ведь запылать могло где угодно. Стоящие впритык деревянные каркасные дома и лавочки, иногда разделенные лишь одной стеной, представляли собой идеальный променад для разгула пламени. Домовладельцам теоретически запрещалось крыть дома соломой и ставить деревянные дымоходы, но даже эти элементарные меры предосторожности обеспечить было непросто. Всё чаще задумывались о более эффективном решении проблемы, вроде каменных брандмауэров, но строить из камня могли себе позволить лишь богатые горожане. Ведра с песком и бочки с водой часто помогали потушить пожар на ранней стадии, но как только огонь принимался за мебель, полы и перегородки — оставалась лишь молитва и ведерная бригада (две меры равной эффективности). Если стоял влажный сезон и ветер дул в правильном направлении, урон можно было свети до пары домов или одной улицы. Но если погода стояла сухая, а ветер дул сильный и в неудачном направлении, это сулило разрушение большой части города.

Хроники, запечатлевшие пожар 1118 года, дают очень мало деталей, за исключением того факта, что накануне в Труа явился сам дьявол, которого изгнал священник, вооруженный пузырьком святой воды. Однако до нас дошел яркий рассказ монаха Гервасия Кентерберийского о пожаре той же эпохи, произошедшем в 1174 году:

Около девятого часа при необычайно сильном южном ветре вспыхнул пожар… наполовину уничтоживший три дома. Пока горожане собирались и сдерживали огонь, зола и искры, поднятые ветром, оседали на церкви и, движимые по свинцовым листам кровли, застревали между ними среди стропил из старого дерева, которые вскоре и запылали; отсюда огонь перекинулся на большие балки и стойки, но никто этого не замечал…

Однако балки и стойки продолжали гореть, пламя взвилось до самых скатов крыши, отчего листы свинца нагревались все сильней и наконец начали плавиться. Тогда бушующий ветер стал свободнее проникать внутрь, усиливая ярость огня, и, когда пламя уже начало показывать себя, церковный двор наполнился криками: «Церковь в огне!»

И тогда уже люди и монахи засуетились, черпали воду, размахивали топорами, бежали вверх по лестнице, исполненные рвения спасти церковь, которой, увы, было ничем уже не помочь. Когда же они добирались до верха и вдыхали черный дым, приближаясь к обжигающему пламени, охватившему всю крышу целиком, то в отчаянии оставляли свои попытки, думая только о том, как спастись самим, и изо всех сил бежали вниз.

Когда огонь лишил балки соединения друг с другом, полуобгоревшее дерево стало падать на хор, прямо на лавки монахов, эти лавки, состоявшие по большей части из дерева, тут же загорались, и беда все ширилась и ширилась…

Теперь же люди ринулись к церковным предметам, срывая палий и завесы, стремясь что-то спасти, а что-то и украсть. Сундуки с реликвиями оказались сброшены с возвышений и разбиты, а их содержимое было разбросано вокруг, но монахи собирали его и тщательно оберегали от огня…

И вот огонь поглотил хор, а также лазарет с капеллой Святой Марии и некоторые другие помещения двора, а многие церковные украшения и предметы обратились в пепел.

Помимо бедствий мирных времен, всегда существовала вероятность войны. Здесь городские жители, во всяком случае, имели преимущество перед крестьянами в деревнях. Феодальная армия на своем пути поджигала все, что не могла унести, однако городские стены, вроде тех, что окружали Труа, почти всегда были способны защитить от подобных грабежей. Осада армии Гуго де Ла Марша и Пьера Бретонского была с легкостью отражена стенами Труа в 1230 году. Даже враг, вооруженный устрашающим количеством осадных и метательных орудий, с трудом мог проникнуть в город-крепость. Феодальную армию редко можно было держать на марше более чем месяц или два. Военная обязанность вассалов не предполагала более длительного срока, а наемные войска были слишком дороги для любого, за исключением богатейшего принца, которого, однако, влекли гораздо более важные цели, вроде Крестового похода. Атакующий, как правило, должен был в рамках короткой кампании организовать либо сокрушительную ударную силу, способную одновременно взобраться на стены сразу во многих точках, либо достаточно мощную батарею осадных орудий, способную попросту снести эти стены или ворота. Впрочем, была и третья альтернатива, при условии подходящей почвы и недостаточно бдительной защиты: подкоп.

Превосходящая осадная сила могла одержать верх во время штурма в том случае, если атаковала замок со слабым гарнизоном. Плотнонаселенный город с десятью тысячами жителей, подобный Труа, вряд ли поддался бы даже очень большому штурмовому отряду, поскольку там было достаточно мужчин, чтобы денно и нощно бдительно охранять каждую точку своего двухкилометрового крепостного вала. При приближении ударной группы, прикрывающейся осадной башней или передвижной деревянной платформой, чтобы перебросить ее через ров вокруг стен и поставить штурмовые лестницы, гарнизон способен был быстро сконцентрироваться в одной или нескольких опасных точках. Высокие стены и особенно круглые башни давали защитникам все преимущества в противоборстве стрел и метательных снарядов. На атакующих можно было вылить горючее и в этом случае, даже если кому-то из штурмующих удастся закрепиться на стене, их можно было накрыть огнем с соседних башен, поскольку пространство перед стеной всегда оставалось свободным и не имело никаких укрытий. Башни строили выступающими вперед, чтобы иметь возможность вести фланговый огонь по взбирающемуся на стену неприятелю.

Устаревшие римские осадные орудия были существенно модернизированы. В качестве движущей силы римляне использовали только натяжение и скручивание. Средневековые военные инженеры добавили противовесы, обеспечивавшие как большую мощность, так и большую точность. Так появился требушет: гравитационный механизм, состоявший из длинной стрелы, балансирующей на шарнире или поперечной стойке, которая, в свою очередь, устанавливалась на паре подпорок. Стрела соединялась с опорой не посередине, а была смещена примерно на три четверти в сторону врага. Длинный конец опускался к земле, в его полость или пращу помещался метательный снаряд, затем он фиксировался деревянным захватом, приводимым в действие лебедкой, а короткий конец нагружался клиновидными грузами из железа и камня. Когда захват отпускали, противовес падал вниз, отправляя снаряд в полет. На более сложных моделях противовес мог сдвигаться ближе или дальше от шарнира, тем самым увеличивая или уменьшая дальнобойность. Пара пристрелов позволяла хорошему инженеру метать снаряды со значительной точностью. Ими обычно служили тяжелые камни, хотя бывало, что и горючие материалы, а порой даже и головы врага. Некоторые военные специалисты предпочитали упрощенные модели катапульт, приводимые в действие вручную с помощью веревок. Такие орудия уступали в дальнобойности и точности, но имели существенное преимущество в маневренности, позволяя быстро сменить положение и нанести удар по единственному слабому месту в обороне противника.

Артиллерия, однако, служила не только атакующим. В камерах крепостных