Ультрамышление. Психология сверхнагрузок - Джон Хэнк

Десять лет спустя, удочерив еще одного ребенка, мою сестру Дону, и будучи теперь уже приемной матерью для двух детей, мама узнала, что у нее гепатит С, полученный при переливании крови во время трансплантации. С 2000-го по 2002-й (мой выпускной год в школе и первый курс в университете) она боролась с болезнью при помощи своей несгибаемой воли и радикального курса лечения. Лекарствам в конце концов удалось снять обострение, но они, вкупе с самой болезнью и принимаемыми ею иммунодепрессантами, посадили ей почки. В 2002 году маме пересадили почку – донором стал дядя Брайан, повар, парикмахер и, кстати, ультрамарафонец и велосипедист.

Сейчас я знаю то, чего не знал тогда, – как страшно ей было. Но она никогда не вела себя как испуганный человек. Она просыпалась каждое утро и любила свою семью, отвозила нас на футбол, поторапливала, кормила, укладывала спать, – и любила нас, она делала все, что могла (и это было куда больше, чем делает большинство родителей), и любила нас еще больше. И сегодня, хотя ей по-прежнему приходится принимать иммунодепрессанты, что привело к многочисленным хроническим инфекциям и даже к операциям, она самая любящая жена, мама и бабушка из всех, кого я знаю. Она проявила стойкость большую, чем все, которых я когда-либо встречал в пустынях или в горах.

Сидя у вершины горы Эванс, я смотрел на звезды и думал о маме. О ней, о себе и о своих страхах.

Страх – чувство естественное. Страх провала, травмы, болезни или смерти. Но такие люди, как мама, которым приходится каждый день решать вопросы жизни и смерти, и не для того, чтобы испытать себя, а просто потому, что так уж вышло, подают самый мощный пример того, как нужно бороться с любыми страхами.

Пока папа, я и большинство других сверхмарафонцев и участников приключенческих гонок выбирают преодоление мучительных испытаний по доброй воле, очень многим людям приходится просто страдать, не по собственному выбору, без вариантов. Может быть, и вы один из таких людей, и в вашем окружении наверняка есть такие люди. Одна из них – моя мама, и ее оптимизм, непоколебимая убежденность, невероятное умение никогда не жаловаться и, что самое важное, не позволять страху управлять своей жизнью, бесспорно, делают маму истинным мастером ультрамышления в нашей семье.

Вдохновленный маминым примером, в задумчивом настроении, той ночью в горах я начал писать:

Сейчас 22:10, я сижу в пикапе на высоте 3891 метр рядом с озером Саммит на горе Эванс в Скалистых горах Колорадо. Да, звезды здесь просто невероятные.

После двух пройденных гонок и в преддверии еще трех я первый в серии Leadman. Вся моя прошлая жизнь готовила меня к этим состязаниям, решение участвовать и все необходимые тренировки дались мне довольно легко. Но не все вещи в жизни проходят так просто, и я здесь прежде всего для того, чтобы принять твердое решение. Я никогда не бегал 100 миль, но мне нужно будет это сделать 17 августа, и я знаю, что пробегу их, потому что я полон внутренней решимости. Мне легко говорить об этом, и сделать это будет тоже довольно просто, хоть и придется помучиться. Иначе говоря, вариант отказаться или сдаться просто вычеркнут, и мне остается только держаться до самого финиша.

Сегодня я сделал еще один выбор: я решил отказаться от программы получения лицензии директора. Я теряю потраченные на это время и деньги, но у меня появится возможность двигаться в более важном для меня направлении.

И я даю обещание: я напишу книгу, которая поможет людям достигать своих целей и, может быть, изменит их жизнь к лучшему. Я давно хотел написать такую книгу, но страх не давал мне принять такое решение. Я знаю, что это очень трудная задача, но я рад, что во мне больше нет страха, и рад, что твердое решение не оставляет мне шанса отказаться от этой идеи.

Никаких гарантий, и само это решение ужасно меня пугает. Но оно принято, и варианта не дойти до финиша нет; я знаю, что я дойду, и верю, что так бывает с любыми от всего сердца принятыми решениями и искренними убеждениями.

Я отлично спал той ночью и все следующие десять ночей до очередной гонки Leadman.

Leadman: гонка третья

Стомильная горная велогонка Leadville 100 Mountain Bike Race

Как и большинство соревнований на длинные дистанции, велогонка Leadville 100 стартует рано утром, в 6:00. Это хорошо, потому что меньше времени гонки приходится на вечер. Но на высоте больше 3000 метров это значит еще, что на старте все участники обязательно дрожат от холода – и согреться получается нескоро, потому что первые несколько миль трассы – спуск по шоссе. При 2000 участников понятно, что эти мили ты едешь в огромной, быстрой и опасной толпе, впереди которой движется машина безопасности, не дающая никому вырваться вперед и удерживающая всех в одной куче. Когда смотришь на гонщиков «Тур де Франс», кажется, что ехать в пелотоне легко, но на самом деле быстрая езда в пелотоне по извилистой горной дороге требует немалой практики. И если ты не занимаешься этим регулярно, как профессиональные шоссейные велогонщики, она становится ужасно нервным занятием. В Ледвилле каждый год в первые несколько минут гонки происходит как минимум одна серьезная авария, и я каждый раз ставлю себе целью ехать по внешнему краю этого моря тел, велосипедов и бушующих гормонов, чтобы не попасть в беду. Дайте мне каменистую сложную трассу, и я помчусь вниз на всех парах, полагаясь на опыт, гравитацию и подвеску. Но поставьте меня в пелотон, и я буду притворяться хорошим мальчиком – чтобы скрыть страх.

Я счастливо избежал аварий на первом отрезке, но оказался позади пары сотен других спортсменов к началу первого подъема трассы. Гонщики называют его «Сент-Кевин», это очень крутой отрезок с подъемом примерно на 578 метров за четыре мили, и он мгновенно проверяет вашу высотную акклиматизацию и общий уровень готовности. Лидеры обычно бросают на него все силы и отрываются от основной массы, образуя группу из десятка спортсменов, которые в дальнейшем и борются за победу. Гонка в Ледвилле, конечно, длинная, но, чтобы выиграть ее, нужно держать невероятно высокий темп.

Как и в предыдущих марафоне и велогонке, моей задачей в стомильном заезде было не выиграть, но отыграть побольше времени у других людей, участвовавших во всей серии Leadman.

Поднимаясь на Сент-Кевин, я с радостью отмечал, что двигаюсь вверх быстрее других и, очевидно, с меньшими усилиями. Мы, бегуны и велосипедисты, имеем привычку прислушиваться и приглядываться, когда обходим кого-то (или кто-то обходит нас). Тяжело ли он дышит? Тяжелее, чем я? Какой у него каденс? Стоит он или сидит? Идет или бежит? Как выглядит его тело? Лицо? Не налиты ли кровью белки глаз? Тысяча показателей, которые машинально отслеживаются на гонках, позволяют нам сравнивать себя и свои силы с состоянием соперников. Как мне предстояло узнать через неделю, эти сигналы также могут серьезно повлиять на укрепление или упадок ультрамышления спортсмена.

Мне ехалось легко, а тем, кто ехал рядом со мной, по большей части приходилось несладко. Перевалив Сент-Кевин и спустившись по грунтовкам и асфальту, я догнал большую группу, в которой ехал участник Leadman Боб Африка в окружении как минимум пяти товарищей по команде. Ледвиллская гонка – мероприятие скорее одиночное, однако техника драфтинга играет в ней немаловажную роль. Участники одной команды (в этом случае – гонщики, у которых общий спонсор и одинаковая униформа) обычно тянут друг друга в драфтинге и помогают друг другу. Я шел сразу за Бобом и чуть в стороне, и для меня было очевидно, что все его основные показатели в полном порядке; окруженный товарищами, он ехал в комфортном для себя темпе по постепенно забиравшей вверх дороге на Шугарлоуф, еще один подъем примерно на 304 метра. Боб все лето набирался сил, и вот он шел рядом со мной. Еще один повод для страха.

Но я ответил на это мощным рывком вверх на Шугарлоуф. Сверхмарафоны – это модель жизни в миниатюре: ты то на гребне успеха, то падаешь вниз, то в игре, то выходишь из нее, побеждаешь или побеждают тебя, борешься со страхами, переписываешь свои истории. Через пятнадцать минут после того, как я обогнал Боба и его команду, они опять со мной поравнялись. Мы снова шли большой группой человек в двадцать, и оторваться никому не удавалось, потому что двигались мы по относительно ровной местности, направляясь к пункту Твин-Лейкс, отметка 40 миль, откуда начинался масштабный подъем к точке разворота на Колумбайн-Майн, высота 3777 метров.

Здесь нужно было ждать и не высовываться.

На отметке 40 миль в хаосе зоны питания меня нашел отец и передал мне несколько бутылок «Витарго». Папа не хуже других умеет быстро сканировать спортсменов на предмет усталости и слабости. Я знал, что он смотрит на меня, и надеялся, что ему нравится, как я выгляжу.