Нежные листья, ядовитые корни - Елена Михалкова

– А мать там, говорите, имелась? – мрачно спросил Бабкин, представив себе эту картину: здоровый мужик наказывает пятнадцатилетнюю девчонку за то, что она не хочет делать зарядку.

– Имелась, имелась! – готовно закивала Анжела. – Серьезная женщина, ответственная такая. Бухгалтер!

– И она поддерживала такой стиль воспитания?

– А что с Анькой еще было делать? – удивилась Лосина. – Она по-человечески не хотела, и с ней не захотели. Как иначе-то! Отчим ей так сказал: женщина должна уметь готовить, прибираться и руками стирать на случай, если машинка сломается! Правильно? Правильно! А Анька ему заявила, что он ей не муж, так что пускай лучше свою жену учит готовить и пол мыть, а она на домашнее рабство не подписывалась. Ну не наглая?! Он ее денег карманных за хамство лишил. А Анька хитренькая такая, выкрутилась: нашла тетечку одну старенькую, у которой два пуделя жили, и стала их за денежку выгуливать.

Лосина осуждающе покачала головой. Видно было, что она всей душой переживала за отчима.

– Потом у нее совсем крыша съехала! Она и татуировки делала, и курила, и бухала. Ужас! Отчим ее поколачивал иногда, но не помогало. У него аж душа болела. Ну никак не удавалось из Аньки человека сделать!

«Поколачивал…» Бабкин вспомнил женщину, с которой они разговаривали недавно. Неудивительно, что Машка не узнала ее. Глубоко же Липецкой пришлось спрятать того подростка, которым она когда-то была.

– А при чем тут Рогозина? – зло спросил он. Илюшин бросил на него предостерегающий взгляд, но Бабкину трудно было держать себя в руках. Эта маленькая розовощекая тетка, довольная собой, за несколько минут изобразила ему картину ада, в котором жила пятнадцатилетняя Анна Липецкая. Как большинство действительно сильных людей, Сергей не переносил страданий слабых. «Военный! Сволочь он, а не военный».

– Светка однажды придумала, как поставить Аньку на место!

Анжела взяла с блюдца печенье и принялась жевать.

– На какое место?

– Ну, чтоб не выпендривалась, – пояснила Лосина. – Анька много о себе воображала! Света этого не любила. Анька… как бы это сказать… авторитет ее подрывала, во! И Светка пошла к ее отчиму.

Лосина произнесла это как само собой разумеющееся.

– Пошла к отчиму? – переспросил Макар, тоже нахмурившись.

– Ага! Рогозина всегда умная была!

– И что умная Рогозина сказала отчиму Липецкой? – со странной интонацией полюбопытствовал Илюшин.

– Во-первых, что Анька хотела с крыши спрыгнуть! – Анжела загнула палец. – Во-вторых, что она на людей кидается. В-третьих, и про выпивку, и про курево. Присочинила, конечно, не без этого.

– Про крыши тоже присочинила?

– Не, про крыши правда. Только она на верхотуру забиралась, потому что от высоты балдела. Шиза! А Светка отчиму сказала, что Анька собиралась с собой покончить. И двух свидетельниц привела!

– Савушкину и Коваль, – догадался Бабкин.

– Ага! Вы умный! – тонко польстила ему Анжела. – Почти как Светка. Про психиатра ведь Анькиному отчиму тоже она подсказала. Так-то он человек хороший, но не то чтобы ослеплял интеллектом.

«Если уж даже тебя отчим Липецкой не ослеплял интеллектом, значит, совсем был дурак», – подумал Бабкин.

– И чем все закончилось?

Он уже понимал, чем закончилось, но все-таки хотел услышать это от самой Лосиной.

– В психушке ее закрыли. – Анжела с особым удовольствием выговорила «в психушке». – После окончания школы все поступили кто куда. Одна только Липецкая поступила в дурку.

Анжела удовлетворенно засмеялась.

– И сколько она там провела?

– Ой, это вы лучше у нее спросите! Год, что ли…

– Год?! – не поверил Сергей.

– Или два… Да какая разница!

– Безжалостная вы женщина, Анжела, – заметил Илюшин.

Анжела неспешно отхлебнула чай.

– А за что мне ее жалеть? За то, что она ручкой в меня тыкала? Гегемоном обзывала? Ножом стращала?

– Ножом? – заинтересовался Бабкин.

– «Бабочкой». Она его в кармане носила. Всем говорила, что там расческа. Но я-то видела! Она мне один раз в туалете его показала…

– За что?

Лосина осеклась, поняв, что сболтнула лишнего. Ухмылка сменилась настороженной гримасой.

– А я разве помню… – мрачно пробормотала она.

Но уже одна лишь смена ее настроения говорила сама за себя.

– Анжела, а вы сами встречались с отчимом Липецкой?

– Боже упаси! – открестилась женщина.

– Тогда откуда так хорошо знаете подробности их беседы с Рогозиной? – подловил Бабкин.

В маленьких круглых глазках блеснуло насмешливое превосходство.

– Сама она мне рассказала!

– Кто, Рогозина?

– Не Шиза же! Она как была дура с прибабахом, так и осталась. Пусть как хочет рядится, но меня-то не обманешь! Я человек проницательный, скромничать не буду.

– Скромничать не надо, – согласился Илюшин. – А когда Рогозина с вами поделилась? После того, как ее план с психиатрической лечебницей сработал?

Анжела кокетливо махнула рукой:

– Да ну вас, Макар! Вы думаете, Светка меня уважала в те времена? Она только сейчас стала понимать, в кого превратилась Анжела Лосина!

«А ведь она не притворяется, – подумал Бабкин, глядя, как светится довольством ее лицо. – Лосина действительно убеждена, что Рогозина произвела переоценку одноклассников и поставила ее на почетное первое место! Как ребенок, честное слово. Глупый, жадный, противный ребенок».

– То есть Рогозина рассказала вам о разговоре с отчимом Липецкой недавно?

– Позавчера, – важно кивнула Анжела. – Во всех подробностях выложила! И про то, как Анька после больницы чуть не повесилась. И про то, как пила.

– Пила?

– Бухала по-черному! И кололась! И по рукам пошла. А потом какой-то мужик заставил ее завязать, сам бывший алкаш. Но тут не знаю, врать не буду!

– Много же вам сообщила покойная! – вырвалось у Сергея.

– Ой, разве это много! Светка мне про всех наговорила!..

– Про кого еще? – быстро спросил Макар.

И это была ошибка. Анжела Лосина считала себя очень, очень хитрой. Что такое ум, она толком не понимала, но демонстрация хитрости утверждала ее в собственном превосходстве над любым противником. Поспешность выдала интерес Илюшина, и Лосина задумалась. Мысль считывалась с ее лица так явственно, словно субтитры скользили по лбу. «Что я могу получить за эту информацию?» – прикидывала Анжела.

Жадность взяла верх даже над мечтой унизить Елину. Для Лосиной больше не имело значения, что подумает о ней Машкин супруг.

– Я бы вам сказала, – удрученно протянула она, – но ведь Света мне завещала хранить эти секреты в тайне!

Она сообразила, что за тайну и завещание эти двое должны прилично раскошелиться! В действительности больше ей рассказать было почти не о ком. Кроме Саши Стриженовой – но на этот счет у Лосиной были свои соображения.

Когда Рогозина позвонила в ее номер поздно вечером, Анжела уже засыпала. Но первые же Светкины слова согнали с нее весь сон. «Давай посидим за рюмочкой ликера? – доверительно предложила Рогозина. – Поболтаем, как в старые добрые времена…»

Никаких старых добрых времен не существовало. И уж кому-кому, а Светке об этом было известно. Вряд ли она забыла то, что сделала тогда с Анжелой…

Но Лосина улыбнулась и приняла правила игры. Если Рогозина хочет вымолить прощение за тот случай, она не станет противиться.

Светка прощения не просила, но за ликером (оказавшимся десятилетним коньяком) порассказала такого, что у Анжелы глаза на лоб полезли. Теперь стало ясно, куда после школы исчезла Липецкая! А мать-то ее врала, что Анька уехала поступать в Питер!

«Неужели она и в самом деле алкоголичкой стала?» – пугалась Лосина.

«Самой настоящей! – клялась Светка. – До белой горячки допивалась!»

Откуда у Рогозиной все эти сведения, Лосина не спрашивала. Как и о том, зачем ей все это сообщают. Какая разница! Ее выделили из всех, ее посвятили в тайну!

Ах, как жаль, что придется держать язык за зубами! Как приятно было бы прищучить гордячку Липецкую.

«Отчего же за зубами? – наивно удивилась Светка. – Завтра в сауне можешь намекнуть Аньке, что все знаешь. Посмотрим, как она запляшет! Да и Стриженовой тоже».

Анжела так и расцвела в предвкушении.

«Пускай денег предложат! – думала она теперь, глядя на Бабкина с Илюшиным и пытаясь на глаз определить стоимость их одежды. – Частные детективы всегда платят, когда им что-то рассказывают!»

В действительности, вздумай Илюшин предложить гонорар за информацию, Анжела оказалась бы в непростом положении. Почти все, что знала, она уже выложила. Но Лосина не имела привычки думать на ход вперед. Старую пословицу «Будет день – и будет пища» она давно переиначила на свой лад: «Будут деньги – там посмотрим».