Удивительные приключения Марко Поло - Вилли Майнк

Лицо Абаки оставалось неподвижным, только в глазах его вспыхивали предательские огоньки. Эти белые собаки намерены перехитрить его. Он прекрасно понимал тонкую игру пришельцев. Но умно выбранные слова приветственной речи принудили его спросить гостей спокойным, чуть насмешливым тоном:

— Вы говорите, что отправили письмо великому хану? Напрасно вы себя этим утруждали. Он уже осведомлен о вашем прибытии.

— Мы послали великому хану депешу, — вставил Маффео. — Соблаговолите нас простить, что мы сделали это без вашего совета, мы не посмели обременять вас такими мелочами… Однако сегодня мы вынуждены обратиться к вам и просить вашей великодушной помощи, ибо мы пребываем в великой тревоге и беспокойстве.

Абака сохранил свою холодную сдержанность. Будто играя, он кинул мешочек с жемчугом на сиденье рядом с собой, потом снова взял его в руки и несколько раз слегка подбросил на ладони, словно пытаясь определить его вес.

— Я вас слушаю, — сказал он. — Но помните, что меня ждут важные дела.

Николо Поло на мгновение закрыл глаза.

— Мне не легко об этом говорить, благородный господин… Вы знаете, что нас сопровождает мой сын. Пока мы с вашего любезного разрешения путешествовали по стране, какой-то человек попытался убить его.

— Вам чудятся привидения, — сказал Абака.

— Вот кинжал, господин. — Николо Поло вынул из-за пазухи кинжал и положил его на ладонь. — Нынешней ночью, когда мой сын гулял в саду, его пытались прикончить этим кинжалом.

Абака грозно нахмурил брови. Он не сводил пристального взгляда с Николо Поло, стараясь понять, знает ли тот что-нибудь о тайных причинах нападения, но ничего не увидел, кроме тревоги отца за судьбу сына и настойчивой мольбы о помощи.

— Дайте мне это оружие, — протяжно сказал наместник. — Я прикажу разыскать преступника. Отныне мои воины будут охранять вас.

Движением руки Абака дал понять, что аудиенция закончена.

— Мы благодарим вас, благородный господин, — сказал Николо Поло.

Братья опустились на колени, трижды земно поклонились наместнику и покинули зал.

Едва за ними закрылась дверь, как вошел секретарь и молча стал ждать приказов Абаки.

— Саид уже подвергся наказанию?

— Нет еще, господин мой.

Неожиданно Абака впал в ярость.

— Позови скорее слугу! — закричал он. — Я не могу дышать воздухом, отравленным дыханием неверных!

Вошел слуга с разожженной курильницей благовоний и принялся ею размахивать, чадя ароматным дымом, пока Абака не прогнал его прочь.

— Введите Саида.

Секретарь поклонился и поспешил выполнить приказ.

Вошел Саид. От страха у него тряслись колени. Он кинулся наместнику в ноги.

— Возьми свой кинжал, дурак.

Саид не решался протянуть руку, пока Абака резко не повторил своего приказа:

— Возьми кинжал!

Саид не смел поднять глаза. Он взял кинжал и засунул его за пояс.

— Сегодня вечером ты отправишься в путь. Будешь скакать день и ночь. Я дам тебе пайцзу с изображением сокола, чтобы ты повсюду получал самых быстроходных коней. По ночам факельщики будут освещать тебе дорогу…

Голос Абаки, в повелительном тоне которого слышались теперь и ноты мольбы, звучал для Саида как нежная песнь.

— Ты повезешь важное сообщение. Никто не должен его видеть. Никто не должен его найти. Ясно? Не то ты поплатишься жизнью. Ты будешь скакать день и ночь. Ты посланец с соколиным пером. Никто не имеет права задержать тебя до тех пор, пока ты не вручишь этого письма в руки могущественнейшего министра Ахмеда… — И уже обычным тоном Абака спросил — Ты меня понял?

— Пока я не вручу письма в руки могущественнейшего министра Ахмеда, — почтительно повторил Саид.

— Салим ждет его, — напомнил стоящий в дверях секретарь. — Наказание не отменяется?

— Пусть этот дурак получит семнадцать ударов, — сказал Абака. — И легкой палкой, чтобы он смог сегодня же отправиться в путь.

— Салим, собака! Ты бил изо всех сил, — процедил сквозь зубы взбешенный Саид и потрогал вспухшую спину. — Ну погоди, я еще вернусь…

— Убирайся, да поживей, Саид! — крикнул, смеясь, палач Салим. — Не то я еще разок тебя поглажу.

Вечером, когда Саид получил от секретаря запечатанное письмо и особую золотую дощечку — пайцзу с изображением сокола, он забыл, что у него ноет спина. Он спрятал письмо на груди, повесил пайцзу на шею и бегом отправился к яму — большому зданию конной почты.

Здание это, расположенное у городских ворот, было просторным, а комнаты обставлены с роскошью, приличествующей должностным лицам самого высокого ранга. В конюшнях всегда стояли наготове четыреста сытых коней, так что императорские гонцы могли в любой час дня и ночи сменить усталых лошадей. Во владениях великого хана было больше ста тысяч таких станций. Даже в горах, вдали от больших дорог, где не было ни городов, ни деревень, Хубилай-хан приказал выстроить эти ямы. Его приказ принудил тысячи семей покинуть свои родные места и переселиться в безлюдные области, чтобы там обслуживать императорские станции конной почты. Так возникли в самых глухих районах большие селения с полями и обширными выпасами.

Ханбалык был связан со всеми провинциями хорошими дорогами, на которых через каждые двадцать пять — тридцать миль стояли здания яма. На перегонах между станциями встречались небольшие селения — хижин тридцать или сорок. Там жили гонцы, состоявшие на императорской службе.

Когда надо было отправить срочное донесение, чтобы сообщить о восстании в какой-то провинции или об измене наместника, гонцы проделывали за день от двухсот до двухсот пятидесяти миль. Как только они приближались к очередному яму, они трубили в особый рог, чтобы им навстречу выслали нового коня.

Гонцы, состоявшие на императорской службе, были окружены большим почетом.

— Впустите меня, я гонец наместника! — крикнул Саид, еще не успев отдышаться от быстрого бега. — Разве вы, дурачье, не видите у меня на шее пайцзу с изображением сокола?

Часовой смущенно ухмыльнулся и пропустил Саида в ям. Писец занес в особую книгу день и час его отбытия и велел оседлать для гонца лучшего коня.

— Тебе нужны факельщики, чтобы проводить тебя до следующей станции? — услужливо спросил он.

Саид воткнул в тюрбан соколиное перо, подпоясался поясом с бубенцами и повесил через плечо почтовый рог. Его вспухшая спина сильно болела.

Саиду почудилось, что перед ним вдруг снова возникло узкое лицо Абаки со сжатыми губами и грозно сдвинутыми бровями, и он услышал его приказ: «Ты будешь скакать день и ночь. Я дам тебе пайцзу с изображением сокола, чтобы тебе повсюду давали самых быстроходных коней. Ночью факельщики будут освещать тебе путь…»