Великий Ганнибал. «Враг у ворот!» - Яков Нерсесов

…Между прочим, если тяжеловооруженная ливийская пехота и особенно нумидийская кавалерия полностью оправдают все возлагавшиеся на них надежды и сыграют огромную роль в победах Ганнибала над римлянами, то «бронетехника» очень быстро выйдет из строя: либо ее «подобьют», либо она сама «сломается» – не вынесет всех тягот тяжелейшего перехода через Альпийские горы и изнурительных маршей по горам и равнинам Италии. К тому же для римлян это «секретное» оружие пунийского полководца уже давно не было в диковинку. Еще в 280 г. до н. э. эпирский царь Пирр познакомил воинов Рима со своими «живыми танками» в битве при Гераклее. Тогда их внезапное появление на поле боя стало настоящей сенсацией и решило исход кровавого противостояния в пользу Пирра. Но очень скоро римская пехота научилась успешно бороться с вражеской «бронетехникой» и ни ее страшный рев, ни ее чудовищные бивни, ни ее жуткие «змеевидные руки» (хоботы) больше не наводили на нее животного ужаса. Но все это было давно, и вот теперь новому поколению римских легионеров предстояло встретиться на поле боя с «живыми танками» врага. И эта новая встреча обещала быть сколь поучительной, столь и опасной …

Вместе с Ганнибалом в итальянский поход уходили такие проверенные еще Гамилькаром Баркой военачальники, как Махарбал (сын Гимилькона), племянник Ганнон (сын Ганнибаловой сестры и Бомилькара), Гасдрубал (сын Гискона или Гисгона). Кроме того, с ним пошли его друг юности Магон Самнит – сын карфагенянки и самнита (выходца из воинственного италийского народа), служившего в армии его отца. Более того, на войну отправился и его младший брат Магон, еще очень молодой, но с юных лет прошедший отменную школу походов и боев с иберийскими племенами под началом покойных отца, шурина и старшего брата. Старшим советником Ганнибала был и до своей смерти (ее дата осталась истории неизвестна) оставался некий Герт – самый старый военачальник Гамилькара. В штаб Ганнибала входили люди разных профессий и национальностей: дипломатические поручения (секретные и официальные) ложились на плечи хитроумного Карталона, главным врачом карфагенской армии служил многоопытный египтянин Сингал, ближайшим помощником пунийского главнокомандующего был спартанец – Силенос или Сосилос (либо это были два разных человека?), очевидно, хорошо знакомый со всеми нюансами античной тактики. Принято считать, что его записки о ходе Ганнибаловой войны со временем погибли, но были известны античным историкам и оказали на них заметное влияние. Астрологом был вавилонянин Бог, поскольку Ганнибал, подобно многим полководцам древности, без консультаций с предсказателями активных боевых действий вести не стремился. Ганнибал, будучи полиглотом, мог свободно общаться на греческом.

…Кстати, если верить преданию (а без них, как известно, не обходится ни одна древняя история), то незадолго до похода в Италию на одном из военных совещаний Ганнибала с его генералитетом якобы один из военачальников некий Ганнибал Мономах (Единоборец) резко возражая против опасного перехода через Альпы, заявил, что придется учить солдат есть… человечину, иначе им не добраться до сытой и благодатной Италии. На это Ганнибал немедленно ответил: «Замечательная идея!» С одной стороны, вполне возможно, что сказано это было в шутку? С другой – не исключено, что у пунов мог существовать религиозный обряд-клятва, скреплявшийся вкушением человеческой крови и… человечины, если не среди карфагенских офицеров, то у военачальников? Вполне возможно, что, отправляясь в столь дальний и опасный поход, Ганнибал мог прибегнуть к этой сколь экзотической, столь и страшной клятве. После ее принятия всем давшим оставалось или победить, или умереть… ради победы?! Вместе с тем, опираясь именно на это высказывание своего злейшего врага, многие римские историки и биографы Ганнибала сочинили миф о страшном и ужасном Ганнибале-«Каннибале», который, будучи чудовищно кровожадным, приучил своих воинов к людоедству, да и сам не брезговал человечиной! Так рождаются легенды – так творится история. Впрочем, это всего лишь «заметки на полях», оставляющие за читателем право на свои выводы…

Как всякий разумный полководец, Ганнибал был вынужден думать и о своих тылах, в первую очередь об Испании. А потому своему среднему брату Гасдрубалу для защиты испанских рубежей от римских посягательств он оставил в придачу к 21 боевому слону от 11 800 до 12 650 тяжеловооруженных ливийских пехотинцев, 500 балеарских пращников и от 1800 до 2550 всадников. С учетом этих (и некоторых других, например, дезертирства, не пожелавших покидать Иберию нескольких тысяч карпетанов?!) «потерь» в Италию могло выступить порядка 40 тысяч пехотинцев и 5 тысяч всадников.

Впрочем, как покажет время, до цели дойдут далеко не все, но зато это будут самые сильные и выносливые, в общем – лучшие из лучших. Более того, в верности последних Ганнибал уже не сомневался.

…В ночь перед выступлением в поход в палатку Ганнибала вошел смущенный темнокожий гигант-телохранитель и скороговоркой невразумительно пролепетал, что его господина хочет видеть… женщина. В карфагенском лагере все – от больших командиров до последнего рядового – прекрасно знали, что их полководец не только не падок до женских прелестей, а скорее, даже чурается слабого пола! Тем страннее казалось бедолаге-громиле доложить о таком неожиданном ночном визите…

Когда стража, получив приказ, пропустила ее внутрь, то карфагенский полководец быстро узнал ее!

Это была та самая иберийская девушка, когда-то убившая на охоте его друга и зятя Гасдрубала Красивого. Он тогда вопреки солдатской воле пощадил бесстрашную иберийку, и вот она сама пришла в его шатер…

Чего она хочет на этот раз?! Может, убить его самого?! Нет ли здесь происков «длинной руки Рима»?!

Имилька, напомним, что так звали спасенную некогда Ганнибалом от смерти за убийство Гасдрубала девушку, изумительная красавица Имилька из андалусского города Кастулона, никого никогда не любившая, цинично использовавшая всегда роившихся вокруг нее похотливых мужиков, теперь сама увлеклась своим спасителем-врагом или врагом-спасителем?! Кроме редкостной красоты и бурного темперамента, природа щедро наградила ее недюжинным умом и редкостной для слабого пола решительностью. Прослышав о затеянном Ганнибалом грандиозном походе против могущественного Рима, она, пораженная не только его мужественной внешностью, благородством, но и великой целью, не сомневалась, что уж ее-то, отчаянную девицу – не на словах, а на деле показавшую всю силу своей натуры, – он точно возьмет с собой.