Та, которой не должно быть… - Лариса Соболева

К ним бежал Заваров собственной персоной с обескровленным лицом и синими губами. Полы длинного пальто цеплялись за кустарники, иногда он спотыкался и едва не падал, но удерживался на ногах, касаясь земли руками. Три охранника старались не отстать от шефа и оказать ему посильную помощь, а Заваров психовал. Он остановился у трупа жены и три-четыре секунды постоял, после лихорадочно завертелся в поисках…

– А моя дочь?.. – вымолвил Заваров хрипло. – Где она?..

Руслан ему что-то принялся объяснять, говорил очень тихо, Геннадий Вадимович продолжал озираться, не слушая его, и заметил Федора. Оттолкнув Руслана, Заваров кинулся к сыну убитой жены с воплем варвара на поле битвы:

– Где моя дочь?!. Майка где?.. Отвечай!!!

Настал миг, когда следственная группа открыла рты, вытаращив глаза: Заваров, схватив за грудки парня, поставил его на ноги, прислонил к стволу дерева. На это нужна огромная сила, ведь Федя выше ростом на две головы и в плечах у него косая сажень, однако парень выглядел вялым и безразличным, тогда как Заваров рычал, брызжа слюной, выкручивая рубашку на груди юноши:

– Где Майка, я тебя спрашиваю! Где? Ты их бросил! Сбежал! Я тебя урою, засранец!..

Вероятно, для Заварова наиболее быстрое решение проблемы – кулаки, вот и сейчас он со всей силы, подогретой злобой, ударил Федьку по лицу. Парень упал, покатился с пригорка и замер ничком, Заваров – за ним. Пришлось вмешаться Петричу, который поспешил на помощь Федору и, когда отчим оседлал парня и замахнулся, поймал кулак:

– Прекратить истерику!

Заваров дернул руку раз, другой, а у Петрича не пальцы, у него тиски. Геннадий Вадимович обмяк, рухнул рядом с сыном жены, стеная, как баба.

– Вставай, Федя, – подал ему руку Петрич. – Тебя отвезут в надежное место.

Бедняга поднялся и на автопилоте поплелся с Андреем Павловичем, который обнял его за плечи. Иногда Федя оборачивался и смотрел на труп матери, а оперативники – на Петрича, которого не приходилось им видеть сочувствующим.

С этого дня на поимку убийцы были брошены все силы. По требованию Петрича улицы патрулировали в усиленном режиме, особенно в ночные часы. Больше, как он уверял, убийца не поедет за жертвами за город, сначала он должен завершить серию. Петрич немножко ошибся…

22

Настала ночь. Звонок раздался неожиданно, он врезался в окружающее безмолвие, как сирена, и Виталий вздрогнул. Но не смог разомкнуть слипшиеся веки, значит, ненадолго задремал. Он явственно услышал короткое «Да?» Петрича, последовала пауза, затем голос:

– Виталий, подбросишь в первое отделение?

Он открыл глаза. В кабинете Петрича не то что лишнего нет, но и того, что может понадобиться в любой момент. Таков хозяин этого аскетического угла – обходится минимумом вещей, минимумом движений, слов, но не времени. Времени он не жалеет ни своего, ни чужого. Петрич выжидающе смотрел на Виталия, который вяло кивнул, потому что полностью не вышел из забытья:

– Да. – И встал со стула. Тяжело встал, как старик.

Петрич сгреб со стола сигареты и коробку спичек, мобильный телефон, ключи. В его распоряжении служебная машина, а он предпочел поехать с Виталием.

– Привезли двоих… подозреваемых.

Фраза Петрича не оставила сомнений, что в столь скорый успех лично он не верит. Не верит, но проверит – это его особенность, он ничего не пропускает, что может помочь следствию.

Их шаги эхом отзывались в коридорах. Повернув очередной раз за угол, Петрич и Виталий притормозили – навстречу им шел мужчина в длинном не застегнутом пальто. Явно чужой. Откуда он взялся в столь поздний час в святая святых закона? Петрич остановился, Виталий тоже. Но вот мужчина подошел к ним, тусклая «дежурная» лампочка под потолком осветила его бледное лицо.

– Добрый вечер, – сказал Заваров смиренно. Обычно он прет буром, в его интонациях слышатся требовательные ноты, словно весь мир задолжал ему.

– Как вы сюда попали? – грубо спросил Петрич.

– Сторож впустил… – ответил Заваров. И, понимая, что рассердил главное лицо в данном храме, а от него зависит сейчас многое, оправдался: – Мне сообщили, вы остались на работе… Я подумал… я приехал узнать…

Петрич обошел его, зашагал дальше. Да, он таков: груб, требователен и безжалостен, особенно к молодым специалистам, которых презирает и не считает нужным скрывать это. Потерпевших не любит, они ему мешают и раздражают. Но есть у него сильная сторона – мозги.

– Послушайте… – кинулся вдогонку Заваров. – Раз вы здесь, дело сдвинулось?.. А?.. Вы напали на след?.. Ну, скажите хоть что-нибудь… Пожалуйста! Вы меня слышите?..

Нашел, у кого просить! Петрич к этому времени сбегал по лестнице, не соизволив оглянуться ни разу. Бедняга Заваров упал корпусом на перила и чуть не плакал, Виталий по натуре добрее, мимоходом бросил:

– Извините, порадовать вас нечем.

Он чувствовал на себе отчаянный взгляд Заварова, но, как и Петрич, больше не оглянулся, трудно смотреть в глаза человеку, который ждет от тебя чуда. Догнал он Петрича внизу. Идя мимо кабинета Ларисы, куда раньше Виталий непременно забегал, он заметил полоску света под дверью.

– Там ребята… – кивком головы указал на дверь кабинета. – Возьмете их с собой?

Петрич ни полслова – это и был ответ. Черт, не человек, а большая биомасса невоспитанности.

– Это же Заваров. У вас проблемы могут возникнуть… – предупредил Виталий.

– Плевал я на проблемы от Заваровых. – А вот охранник подвернулся Петричу на свою беду, он налетел на парня: – Почему посторонние в здании?

– Да он сам… – разволновался охранник. – Я останавливал его…

– Инструкций не знаете? – рычал Петрич. – Завтра будете объясняться.

Сели в машину. А погода – истинная дрянь, то льет, то моросит.

Выскочив из многоэтажки, Валя задержалась на пороге под навесом. Темно, народу – никого. Осеннее ненастье загнало людей в квартиры, а всего-то половина десятого. Хотя что такое непогода для Валюши?

– Е-рун-да, – произнесла она вслух, улыбаясь и накидывая на голову капюшон куртки.

Сумка тяжеловата, в ней двухлитровый термос с кофе, бутерброды, сделанные ее руками, каждый завернут в фольгу. Жаль, пирожки съел папин друг, удивительно прожорливый тип, правда, папа ему помог, а Валюша не для них пекла. Там осталось штук пять, пусть уж доедают. Сумку повесила девушка на плечо и придерживала руками, чтоб та не соскользнула, особенно когда перепрыгивала через лужи.

Мама встала на дыбы, мол, куда на ночь глядя, не сметь! О, боже, что Валюша несла в оправдание! Нет-нет, доводы привела убедительные: ей необходимо лично присутствовать на работе (пока бесплатной), чтобы понять методику поимки особо опасного преступника, разработанную самим Петричем. Валя спит и видит себя следователем с большой буквы, а не какой-то там бездарью наподобие некоторых. Все сказанное – чистейшая правда, а стыдно. Дело в том, что, говоря правду, она обманула – вот такой парадокс. Несется Валя в ночь, потому что… Да, там – он! Не Петрич, конечно.

А здесь – дождь пошел. Вот так сразу хлынул дождище и такой холодный, как горная река. Нет, Валю не завернуть назад, не помешать увидеться с ним. Кофе, бутерброды, косметика, прическа, одежда – все для него. Совершенно случайно Валя узнала, что он решил провести ночь в компании следователей.

Ей позвонили, и доброжелательный, глухой голос в трубке намекнул: неплохо бы кофейку привезти ему, ну и всем остальным, пострадавшим от диктата Петрича. Это означает, что будущие коллеги догадываются, по кому она страдает. Тем не менее слава Петричу, который сам сутками не спит, когда ловит убийц, и другим не дает!

– Проклятый дождь! – проговорила Валя, доставая зонт и нажимая на кнопку. – Я мокрой курицей стану…

Купол вылетел вмиг, теперь нужно добраться до проезжей части. Пройдя довольно большой двор, у выхода на улицу девушка не смогла преодолеть препятствие – бурлящий поток воды. Наверняка, помимо дождя, еще и трубы где-то прорвало, у нас же без этого стихий не бывает.

Неожиданно в стороне пыхнули фары, подъехала машина и остановилась вплотную к низенькому бордюру, как будто специально поджидала именно Валюшу. Водитель изнутри открыл дверцу. Да разве она больная, чтоб садиться в незнакомую машину? Вот-вот такси подъедет.

– Нет-нет, спасибо, – отказалась Валя, попятившись. – За мной приедут… я тут жду… До свидания.

– Садись, Валенсия, – услышала она бодрый голос.

Разумеется, после этого девушка сложила зонт, забралась в салон, и, поставив сумку на колени, радостно рассмеялась:

– Как же мне повезло!..

Заложив руки в карманы брюк, Петрич бесстрастно рассматривал двух мужиков в обезьяннике. Один валялся на полу, словно мертвец. Мертвец храпеть не будет, стало быть, задержанный нализался до такой степени, что ему нипочем отсутствие кровати, полицейский участок и громкие звуки. Второй тип ходил от решетки к противоположной стене и обратно. Ему лет сорок, он здоровый, крепкий, изрядно побитый, оттого злой. Дойдя до противоположной стены, он ударял ее кулаком и шел назад, недобро сверкая глазами. Решетку, правда, не молотил, но стене доставалось. А капитан с красной мордой и сонно-безразличными глазами бассет-хаунда докладывал, стоя рядом с Петричем: