Хроники объявленного Апокалипсиса - Александр Абердин

Как раз это полковник успел понять, а потому взмолился:

— Товарищ майор, остановите бомбардировку. Здесь находятся гражданские лица, старики, женщины, дети.

— А где сейчас находятся те люди, которые строили это поганое убежище, но вы их после этого вытолкали в шею? — Взревел я нечеловеческим голосом — Ты вспомнил о них хоть раз, сука?

Полковник понуро опустил голову и тихо сказал:

— Хотя и не я так поступил с ними, Батя, расстреляй меня, но не губи мою семью и близких, а Рыбникова мы арестуем. Нам сообщили, если ты не выйдешь через двадцать минут на связь, то укрытия будут разбомблены. Осталось всего семь минут.

Посмотрев с ненавистью на охранника зиндана, я рыкнул:

— Открыть все камеры и выпустить людей. — После чего крикнул — Товарищи, навалитесь на люк, откройте его и немедленно уходите отсюда! — После чего процедил сквозь зубы — Прикажи вернуть все вещи, которые у меня отобрали твои ублюдки. Мы сейчас выйдем наружу и я свяжусь со своими людьми.

Полковник облегчённо вздохнул и скомандовал:

— Никифоров, быстро доставь сюда вещи Бати и узнай, повязали Рыбникова или нет? Сколько можно с ним телиться.

Как только охранник открыл вторую камеру, его тут же погребла под собой толпа людей, вырвавшихся из неё, к которой присоединились четверо моих соседей. Вслед за ними ко мне подошли обе женщины и протянули мне гимнастёрку и камуфляжную куртку без погон. Не знаю, убили узники охранника за несколько секунд или нет, но когда они бросились открывать другие стальные клетки, тот не шевелился. Ну, что же, они знали, что делают. Через несколько минут народ навалился на люк бункера, тот дрогнул и медленно отворился, опираясь вагонными колёсами на изогнутый рельс. Бетон в довольно большом дворе был весь испещрён выбоинами от пуль и снарядов, повсюду валялись осколки реактивных снарядом и изуродованные трупы. Стонов раненых и криков о помощи не было слышно. Когда работают вертолёты-штурмовики, раненых практически не бывает. Тут или остался в живых, если сумел найти укрытие, или покойник, попади под огонь крупнокалиберных пулемётов "крокодилов" и скорострельных авиационных пушек "ночных охотников". Вскоре мне принесли все мои вещи, включая пистолет. Я взял в руку рацию, включил её и вышел на связь со своим отрядом. Мне сразу же ответил Скиба и я строгим голосом приказал ему:

— Скиба, слушай меня внимательно. Если через пятнадцать минут я не дам команду отбой, разнесите здесь всё к чёртовой матери. Вызываю огонь на себя. Выполняй приказ, сынок! — Не относя рацию от уха и не выключая её, я повернулся к полковнику и сказал — А теперь слушай меня внимательно, полковник, я с лёгкой душой погибну здесь сам и погублю тысячи ни в чём неповинных людей, лишь на нашей планете не появилось нового диктатора и тирана, вроде Гитлера или Сталина. В отличие от вас и вашего Рыбникова, Сталин хотя бы знал, что он делает. У него была цель построить великую империю, ради которой он тиранил народ. Вы же просто хотите закабалить народ и лейтенант Скиба выполнит мой приказ. Понятно?

Повернув рацию так, чтобы полковник мог услышать слова Скибы, я стал ждать и тот немедленно вышел в эфир:

— Батя, я тебя понял и выполню приказ. — После чего заорал хриплым от бешенства басом — Послушай ты, ублюдок, высунь нос наружу и посмотри в небо! Сейчас на вами пролетит две эскадрильи, одна из "Белых лебедей", а вторая из американских "Нортропов спирит". Каждый самолёт несёт в бомбовом отсеке по девятитонному фугасу и ими управляют самые лучшие лётчики России и Америки. После того, как по вам отработают бомбардировщики, по периметру воронки встанут вертушки и добьют всех, кто случайно уцелеет. Мы не пощадим никого, если Батя погибнет в вашей вонючей крепости.

Буквально через две минуты над Тверью пролетело два звена тяжелых стратегических бомбардировщика, которые сразу же стали набирать высоту для прицельного бомбометания, а я равнодушным голосом сказал полковнику:

— Вот и всё, теперь песенка вашего Рыбникова спета. Или вы сдаётесь и мы поставим его к стенке вместе с тверским ОМОНом, или здесь скоро станет очень жарко.

Полковник протянул руку к моей рации, я отдал её и он, проглотив комок, подступивший к горлу, прохрипел:

— Лейтенант Скиба, мы сдаёмся. Сейчас мои люди выволокут из бункера Рыбникова и его охрану. Всех тех, кто уцелеет. Обещаю, с Батей ничего не случится. Я своей головой ручаюсь тебе за это. — Возвращая мне рацию, он приказал — Подать сюда бронетранспортёр для Бати, быстро! — После чего негромко сказал — Вы уже и так почти половину омоновцев и прочих карателей покрошили, товарищ военный комендант. Меня вы можете поставить к стенке вместе со всеми за то, что я проявил нерешительность и сам не подавил этот путч, только не нужно расстреливать солдат и офицеров моего полка. Они точно ни в чём не виноваты. Мы самая обычная мотопехота и прибыли в Тверь с семьями всего каких-то две с половиной недели назад.

В отдалении послышалось рычание двигателя и через пару минут к нам подъехал командирский "БТР-90". Его люк откинулся и я вместе с полковником забрался в него, после чего сразу же вызвал вертушки. Они появились пять минут спустя, а буквально ещё через каких-то пять минут из всех входов стали выталкивать связанных омоновцев в сером камуфляже и ещё каких-то типов в камуфляже армейском. Некоторые солдаты и офицеры, выводившие их, были ранены, но и они сразу же бросали оружие на бетон. Из вертушек стали спускаться по верёвкам мои бойцы, а к тому бронетранспортёру, в котором сидели я и полковник Григорьев, бросился со всех ног Скиба. Вскоре я уже находился на борту летающего госпиталя "Ми-17Г" и, лёжа на операционном столе в одних трусах, проходил обследование и выслушивал нотации, которые мне читали громким матом, не стесняясь двух медсестёр, пожилой военврач и капитан Василёк. Ранения я получил не слишком тяжелые, у меня было выбито два зуба, один из которых и так следовало удалить, и сломано три ребра. Синяки и ссадины в зачёт не шли. Наконец военврач приказал мне сесть, наложил на грудь стягивающую повязку, приказал несколько раз глубоко вздохнуть и, увидев, что я сделал это не поморщившись, удовлетворённо кивнул, но всё же сказал:

— Мудак ты, Батя, хотя с другой стороны нам всем очень повезло, что тебя захватили в плен. Это позволило, что называется, разрубить Гордиев узел. Всё, одевайся и забудь о дальнейшей поездке на мотоцикле. То же самое можно сделать и на вертолёте.

Часа через три тверская крепость была полностью зачищена и из неё стали выводить народ. Мне пришлось задержаться в Твери на четверо суток. Из Москвы прилетели мои коллеги, мы провели вместе с новым тверским руководством совещание и в итоге меня избрали временным военным комендантом центрального федерального округа, хотя я и отбрыкивался изо всех сил. Вообще-то я согласился принять эту должность только с одним единственным условием — за мной была сохранена должность командира специального отряда быстрого реагирования "Ночной дозор". За последние несколько дней он увеличился на треть. Произошло за это время и ещё два радостных события — в Звёздном городке ценой невероятных усилий подняли "на ноги" большую антенну космической связи, а в Москве было полностью восстановлено оборудование одного из крупнейших операторов сотовой связи. Так что теперь сотовые телефоны перестали быть фиговиной, зря оттягивающей карман. Весь четвёртый день я провёл в Твери, словно царь, приехавший с дружественным визитом в отдалённую губернию. Со мной хотело встретиться множество людей, чтобы передать лично мне в руки свою челобитную. Хорошо, что у меня был такой помощник, как профессор Ларичев, памяти которого мог позавидовать и суперкомпьютер.