Суперзвезда - Виктория Готти

Кэсс отодвинула поднос с завтраком, выбралась из постели и поплелась в ванную. Она бросила взгляд на свое отражение в зеркале, снова заметив нездоровую бледность и темные круги под глазами, которые не мог скрыть никакой макияж. Она плеснула в лицо холодной водой, вытерлась махровым полотенцем, почистила зубы и забралась под горячий душ.

Стук в дверь раздался в тот момент, когда она вытиралась. Накинув халат, Кэсс подошла к двери.

— Это я, Элли, — раздался из-за двери голос ассистентки Кэсс. Когда Кэссиди открыла, девушка ворвалась в комнату, размахивая газетой.

— Ты это видела? — Миниатюрность девушки противоречила ее боевой натуре. Казалось, гнев переполнял ее, когда она впихнула в руку Кэсс «Оджи», центральную итальянскую газету.

Страницу светских сплетен открывала фотография Кэссиди, сделанная годом раньше на церемонии награждения в Нью-Йорке. Ее знания итальянского хватило, чтобы прочесть заголовок:

АМЕРИКАНСКИЙ РЕЖИССЕР

РАССЛАБЛЯЕТСЯ В ВЕНЕЦИИ

И РАЗВЛЕКАЕТ КОЛЛЕГ,

ТАНЦУЯ НА СТОЛЕ В БАРЕ «У ГАРРИ».

Ошеломленная, Кэсс присела на кровать и начала быстро читать то, что могла понять. Подняв взгляд на свою ассистентку, она сердито сказала:

— Это чушь какая-то. Я была здесь, в постели… Я никуда не выходила.

Элли внимательно смотрела на нее:

— Всю ночь?

— Да, — ответила Кэссиди и быстро добавила: — Я только ходила в комнату Челси. — Она кратко рассказала ассистентке о своем визите. — Но было почти три утра. Этот материал сфабрикован.

Элли смотрела на нее с недоверием.

Только тогда Кэссиди поняла, что никто на студии, включая эту способную ассистентку, не знает ее настолько хорошо, чтобы судить, правдивая эта заметка или нет.

— Неужели ты в это веришь?

Девушка бросила на нее взгляд, в котором читалось: «Не мне судить, это не мое дело», — и ответила:

— Хочешь, чтобы я позвонила редактору?

— Нет, лучше пусть этим займутся юристы. От них будет больше толку, — недовольно фыркнула Кэсс. — А ты позвони в Организацию объединенной прессы и сообщи им… если они это еще не видели. Я хочу получить опровержение, или я засужу их.

Челси тоже прочла статью. Незнакомые слова она переводила с помощью итальянско-английского словаря, который держала под рукой, чтобы читать прессу или комплименты от поклонников. Челси не могла сдержать улыбку — Кэсс должна быть в ярости. Челси не могла дождаться, когда она придет на площадку, чтобы посмотреть на ее реакцию. История наверняка дойдет до актеров и съемочной группы, и уж конечно до Джека. Челси с удовольствием предвкушала этот момент.

Она внимательно рассматривала свое отражение в зеркале, критически изучая тонкие морщинки в уголках глаз. Как только она вернется в Штаты, она от них избавится и исправит форму губ. Она нанесла второй слой помады, припудрила лицо, чтобы оно не блестело, и взбила прическу. Довольная собой, Челси взяла темные очки и сумку и сказала, обращаясь к Белле:

— Собирай карандаши, и книжку для раскрашивания, и все, чем ты могла бы заняться. Нам надо идти.

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть, и мгновение она колебалась — подождать, пока включится автоответчик, или взять трубку самой. Она решила все-таки подойти к телефону.

— Алло, — произнесла она, не скрывая раздражения.

— Я тобой горжусь.

Услышав голос Джека, она вздрогнула. Колени ее подогнулись, сердце замерло. Она пыталась дышать ровно.

— Почему?

— Ты не только добилась, чего хотела, но и сейчас отлично работаешь.

— Кто-нибудь нашептал тебе что-то хорошее обо мне?

Помедлив, он ответил:

— Нет. Но я видел отснятый материал. Должен признать, у Кэсс все получается как нельзя лучше.

Снова Кэсс. Он всегда говорит только о Кэсс. Челси стало нехорошо. Как смеет эта дрянь забирать ее славу! Челси размышляла, говорить ли о статье. Что-то ее удерживало. Пусть сам узнает, какая замечательная его драгоценная Кэссиди. Она понизила голос до страстного шепота, забыв о наблюдающей за ней дочери.

— Когда я тебя увижу? Мне было так одиноко. Не могу дождаться, когда вернусь в Лос-Анджелес.

— Я здесь, в Венеции, в отеле. Увидимся на съемочной площадке.

Челси начала было какую-то фразу, но он прервал ее:

— Пока. — Щелчок, потом молчание.

И снова началась знакомая какофония: «Он здесь, чтобы увидеть ее. Из-за нее все проблемы. Избавься от нее, убей ее».

Голоса стали появляться с тех пор, как она прекратила принимать лекарство. До этого момента они были просто гулом, неразборчивым бормотанием, но теперь все было так, будто где-то в ее мозгу подкрутили ручку настройки: «Кэсс то, Кэсс се. Благодаря тебе он восхищается ею еще больше. Останови ее. Останови ее».

Белла молча шла за матерью к лифту.

Кэсс поздно приехала на площадку.

Они с Элли сидели в номере, звоня по отдельной линии, которую Элли предусмотрительно заказала, бронируя места в гостинице. Конференц-вызов объединил юридический отдел студии и издателя «Оджи» Олега Манчини. Глава юридического отдела долго перечислял обвинения и угрозы. Манчини защищал своего лучшего репортера Джорджио Валине. Кэсс настояла на том, что журнал обязан выяснить источник информации Валине, хотя ее заверили, что этот репортер никогда прежде не ошибался.

Кэсс заметила, что Челси тоже опоздала. Звезда прибыла в бешенстве, а маленькая Белла изо всех сил пыталась соответствовать окружению матери. Челси вышла из своего трейлера, успев устроить разнос половине съемочной группы, включая своего костюмера, парикмахера и гримера: освещение казалось ей неправильным, камеры были слишком близко, кофе слишком горячим.

Кэсс подозревала, что Челси играет, пытаясь отплатить ей за то, что она командовала «Ее Величеством» днем раньше. Неужели это было только вчера утром? Все дни слились в один, превратились в сплошную череду взлетов и падений.

— Я не выйду из своего трейлера, пока кто-нибудь не затянет этот чертов корсет, — послышался пронзительный требовательный голос Челси. Стайка голубей разлетелась от этого звука, заставив Кэсс улыбнуться впервые за этот день. Кого волнуют лживые сплетни? Ей надо закончить фильм.

Кэсс подошла, чтобы поговорить с Челси.

— Челси, я пошлю Хилари в твой трейлер, — сказала она, имея в виду главную костюмершу. — У тебя десять минут, чтобы либо решить с ней эту проблему, либо оставить корсет в таком виде.

— Но… — Челси сняла свои солнечные очки от «Армани», чтобы в упор взглянуть на Кэссиди, но ее попытка запугать собеседницу не сработала.

— Челси, или ты соглашаешься, или твоя дублерша будет сниматься в этой сцене.

— Хорошо! — сказала актриса. Она резко повернулась, убедившись в том, что ее зад, обтянутый белыми капри из лайкры, обращен к вездесущим папарацци, и в сопровождении своего окружения, давно забыв про Беллу, устремилась к трейлеру.

— Постой здесь со мной, малышка, — сказала Кэссиди Бэлле. Девочка устроилась на свободном брезентовом стуле рядом с Кэсс. Один из ассистентов протянул ей шоколадный пончик. Дочка Челси улыбнулась.

Напряжение вернулось, когда Челси вновь появилась из своего трейлера. Кэсс должна была признать, что она не могла полностью игнорировать смущенные взгляды членов съемочной группы. Никто не упомянул о статье, но Кэсс знала, что у всех были вопросы и подозрения.

Наконец, два часа спустя, убедившись, что сцена снята идеально, Рудольфо объявил получасовой перерыв. Челси вернулась в трейлер, а Кэсс присела отдохнуть на стуле. Тут к ней приблизился Рудольфо.

— Послушай, насчет вчерашнего, — нервно произнес он, — я не хотел тебя обидеть, Кэсс.

Мгновение Кэсс колебалась. Она не хотела, чтобы он чувствовал себя неловко. Кроме того, как она могла ревновать, когда сама никогда даже не пыталась дать какое-то развитие их отношениям, тянущимся годами? Она не знала, как разобраться со всеми чувствами, наполняющими ее в последние дни.

— Забудь об этом, Рудольфо.

Он обиделся, Кэсс видела это по его глазам. Он хотел, чтобы она ревновала, обижалась, он всегда хотел от нее большего. Больше, чем она могла дать ему или кому бы то ни было. Кэссиди смягчила тон:

— Послушай, нам всем тяжело. Последние два дня я мало спала. Мне сейчас нужно сосредоточиться только на фильме. — Вздохнув, она продолжила: — Почему ты не выбрал кого-нибудь из статисток? Любая из них ухватилась бы за шанс переспать с режиссером. А теперь, — ее глаза наполнились слезами, несмотря на попытки сдержаться, — из-за всей лжи, которую обо мне написали, я на грани нервного срыва.

Конечно же Рудольфо неверно истолковал причину ее слез. Он вскочил со стула и приблизился к ней.

— Кэсс, если бы я знал… — Тут он остановился. — Между нами никогда не было понимания. Я никогда не знаю, чего ты хочешь, и это меня угнетает.