Полководцы Великой Победы - Вадим Щукин

— Я тоже не видел, — ответил полководец.

В ночь на 3 июля японские войска скрытно переправились через реку Халхин-Гол и захватили гору Баин-Цаган с прилегающими окрестностями. Ответ был молниеносным и решительным: уже в 7 часов утра советские бомбардировщики обрабатывали позиции противника, а вскоре, проделав стремительный марш, для атаки с хода развернулась 11-я танковая бригада. Противник обладал тройным превосходством в артиллерии и 10-кратным (!) в пехоте. Но советский военачальник сделал ставку на количественно-качественное преимущество бронетанковых войск, руководимых старейшим танкистом России П. П. Полубояровым, и авиации под командованием прославленного летчика Я. В. Смушкевича.

К утру 5 июля упорное сопротивление японских войск было сломлено. Они начали поспешно отступать к переправе, но она была взорвана по распоряжению японского же командования, опасавшегося прорыва советских танков. Командующий 6-й японской армией покинул поле сражения еще накануне. Вот как описал его бегство не лишенный поэтического дара унтер-офицер Отани: «Луна освещает равнину, светло, как днем. Тихо и осторожно движется машина генерала Камацубара...»

Разгром был полным. Тысячи трупов людей и лошадей, множество раздавленных орудий, автомашин, обломки сбитых японских самолетов устилали пространство Баин-Цаганского побоища — так впоследствии назвал это сражение Жуков.

Однако биться пришлось не только с противником. Заместитель наркома обороны Г. И. Кулик и командующий Дальневосточным фронтом Г. М. Штерн пытались вмешиваться в руководство войсками, но Жуков резко отверг их советы: если уж отвечать головой, так за решения, принятые самим. Риск был велик. И Штерн, и Кулик занимали более высокое положение и не простили бы дерзости. Но Георгий Константинович был уверен в победе, а победителей не судят.

Между тем противник продолжал удерживать восточный берег реки. Жуков, мастерски осуществив целый комплекс дезинформационных мероприятий, в глубокой тайне готовил наступательную операцию. Японские генералы, сами умеющие добиваться внезапности, на этот раз оказались застигнутыми врасплох.

Утром 20 августа 1939 года советская артиллерия открыла ураганный огонь, а чуть позже к позициям противника двинулась воздушная армада из 250 самолетов. Успешно начатое наступление шло точно по плану. К исходу 26 августа вся японская 6-я армия, вторгшаяся на территорию Монголии, была окружена и спустя четыре дня уничтожена.

Такого разгрома японские генералы не знали. Они были в шоке, ибо все еще жили воспоминаниями о войне 1904-1905 годов. Теперь даже самым упрямым стало ясно: с новой Россией шутки плохи. Японское правительство отложило мысль об агрессии против Советского Союза и обратило взор в сторону Тихого океана...

В начале мая 1940 года генерал армии Жуков был вызван в Москву и впервые встретился со Сталиным. Глубина суждений и осведомленность вождя произвели глубокое впечатление на военачальника.

— Если он всегда и со всеми такой, непонятно, почему ходит упорная молва о нем как о страшном человеке? — размышлял Жуков, вернувшись в гостиничный номер.

Сталин, судя по всему, встречей остался доволен, ибо вскоре генерал армии, чью грудь за победу на Халхин-Голе украсила Золотая Звезда Героя Советского Союза, был назначен командующим Киевским особым военным округом.

Впрочем, округом ли? Более важной была другая, параллельная должность командующего войсками Южного фронта, созданного в соответствии с договором с Румынией для освобождения Северной Буковины и Бессарабии.

Прежде чем исполнить условия соглашения, румынское командование вопреки договоренности распорядилось вывезти из края все, что можно. Но по приказу советского командующего две воздушно-десантные бригады высадились в тылу румынских войск и перекрыли железнодорожные пути. При этом две танковые бригады, совершив стремительный бросок, вышли в районы высадки одновременно с приземлением десанта.

Румынские войска разбежались, в панике бросая оружие, а слухи о необыкновенных танках появились даже среди советского руководства. Сталин, узнав об этой мирной победе генерала Жукова, посмеялся и дал указание наркомату иностранных дел заявить протест румынскому правительству. А решительный командующий в январе 1941 года занял пост начальника Генерального штаба — вопреки собственному желанию, ибо склонности к штабной работе никогда не испытывал.

Тем временем Вторая мировая война разгоралась, и германская армия успела показать, на что она способна. Теперь ее дивизии концентрировались на западных границах СССР. Прекрасно вооруженные, опытные, полностью развернутые — по 16 тысяч человек в каждой. А в Советском Союзе до 1939 года во всех Вооруженных силах не было и 400 тысяч человек. Развернуть за полтора-два года массовую армию трудно, обучить и подготовить к жестоким сражениям еще труднее. Но все же удалось сделать многое. Помогало взаимопонимание с наркомом обороны маршалом С. К. Тимошенко. Ему и Жукову удалось убедить Сталина, не желавшего давать повод фашистской Германии для подозрений, временно призвать в марте полмиллиона человек — на переподготовку. Таким образом, численность приграничных дивизий удалось довести хотя бы до 8 тысяч человек в каждой. Удалось также добиться освобождения многих невинно арестованных командиров, в числе которых был и К. К. Рокоссовский, а также организовать выдвижение из глубины страны четырех резервных армий.

Работа во многом осложнялась тем, что начальник Главного разведывательного управления генерал Ф. И. Голиков, формально подчиняясь начальнику Генерального штаба, докладывал важнейшую информацию лично Сталину и лишь потом Жукову, — разумеется, вместе с не подлежащими уже пересмотру выводами. Таким образом, последовательность и логика оценки обстановки грубо нарушались, но исправить здесь что-либо было не во власти начальника Генерального штаба. И хотя игнорировать данные о военной угрозе становилось все труднее, Сталин согласился дать директиву приграничным округам о приведении войск в боевую готовность лишь вечером 21 июня.

С началом войны генерал армии Жуков выехал в штаб Юго-Западного фронта для оказания помощи в организации контрудара силами 6 механизированных корпусов. Разгромить противника не удалось, но темпы его наступления были резко снижены, а драгоценное время выиграно. Крайне важным было также и то, что в тяжелейших условиях первых месяцев войны Ставка Верховного главнокомандования сумела сохранить управление войсками, во многом благодаря настойчивости, упорству и энергии начальника Генерального штаба.