Полководцы Великой Победы - Вадим Щукин

Телефонная трубка легла на аппарат — и треск, отбой, разговор окончен. Верховный главнокомандующий какое-то время смотрел на черные ребрышки микрофона так мрачно, что пластмассе аппарата впору бы задымиться и расплавиться. Но умение владеть собой — первое правило вождя. Сталин взял курительную трубку, разломил, унимая недобрую дрожь в пальцах, две папиросы «Герцеговина флор», набил трубку табаком. Закурил, медленно расхаживая по кабинету и успокаиваясь.

Нагрубить самому товарищу Сталину? Дерзость неслыханная, даже у приговоренных к расстрелу на такое духа не хватало. Но, с другой стороны, если задерганный, измученный постоянным недосыпанием генерал армии Жуков осмелился на такое в ответ на бесконечные сомнения в его планах, значит, он уверен в успехе. Проиграет — будет сурово наказан за все, в том числе и за слова, сказанные сегодня, 4 декабря 1941 года. А победит, — Сталин затянулся дымом, — что ж, победителей не судят. Сейчас, когда враг у стен столицы, победа важнее личных обид...

Двумя днями позже, 6 декабря, войска Западного фронта под командованием генерала армии Георгия Константиновича Жукова перешли в наступление; противник понес серьезные потери и был отброшен на 250 километров от Москвы. В ярости Гитлер отстранил от должностей командующего сухопутными войсками фельдмаршала фон Браухича, командующего 2-й танковой армией генерала Гудериана и еще десяток военачальников рангом поменьше. Всех их отправил «в нокаут» русский военный гений, родившийся 1 декабря 1896 года в подмосковной деревне Стрелковка.

Тяжелый труд с самого детства, сначала сельский, потом в московской скорняжной мастерской закалили характер, а врожденное стремление узнать новое дало возможность получить образование в объеме городского училища. О своем даре Георгий даже не подозревал, и когда в 1915 году пришел его черед идти на фронт Первой мировой войны, то никакого энтузиазма не испытывал, но, попав в кавалерию, быстро проникся духом «романтического» рода войск, а с ним и вообще военной службы.

К августу 1916 года унтер-офицер Георгий Жуков уже прекрасно владел конем, оружием и опытом подготовки бойцов. Юго-Западный фронт, два месяца боев, два Георгиевских креста за храбрость, тяжелая контузия, госпиталь в Харькове... В 1918-м подхватили Жукова вихри гражданской войны. Много было жестоких боев, не раз шашка да револьвер спасали жизнь конника, за 5 лет прошедшего путь от рядового бойца до командира кавалерийского полка.

Начальники ценили его энергию, требовательность, целеустремленность, но сам он чувствовал: не хватает знаний. Трудно восполнить их самому, даже если на сон оставлять всего три-четыре часа, и в 1924 году Жуков поступил в ленинградскую Высшую кавалерийскую школу.

Состав учебной группы был поистине звездным: К. К. Рокоссовский, И. X. Баграмян, А. И. Еременко. Молодые, полные энтузиазма, они жадно учились, приобщались к культурным сокровищам Ленинграда, занимались спортом и конечно же фехтованием. В лице элегантного, быстрого Рокоссовского Жуков нашел прекрасного партнера. Несмотря на разные характеры, они прониклись глубоким взаимным уважением и дружескими чувствами, которые пронесли через всю жизнь.

В 1929 году Рокоссовский принял 7-ю кавалерийскую дивизию, где одним из полков командовал Жуков, и вскоре вновь отправил его учиться — на этот раз в Москву, на Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава. Жуков вернулся, обогащенный знанием последних достижений военной мысли, в том числе и новейшей теории «глубокой наступательной операции» В. К. Триандафиллова, горячим сторонником которой стал сразу же. Он принял бригаду и командовал ею более года, пока не получил приказ о назначении помощником инспектора кавалерии.

Страна между тем на глазах преображалась. Созданный в невиданно короткие сроки индустриальный комплекс начал обеспечивать Вооруженные силы новейшими образцами боевой техники. Менялся облик и армии, и кавалерии. Насыщенная танками, автоматическим оружием, средствами ПВО и подвижной артиллерией, она превратилась в качественно иной род войск, вполне отвечавший требованиям времени. Деятельность Жукова на новом посту была, по сути, научно-экспериментальной в русле последних требований военного дела.

Семен Михайлович Буденный, возглавлявший в ту пору инспекцию кавалерии РККА, отметил пытливость и дух новаторства, присущие его подчиненному, а потому, когда потребовался новый командир для 4-й кавалерийской дивизии, поиски нужной кандидатуры много времени не заняли. Два года спустя Буденный, проверяя дивизию, убедился в правильности своего выбора: соединение радовало боевой выучкой. А позже сам нарком обороны К. Е. Ворошилов с удовольствием наблюдал, как в четком взаимодействии всех родов войск части 4-й кавалерийской дивизии форсировали реку Березину.

Ворошилов тоже запомнил талантливого командира, и годом позже Жуков стал командиром 3-го кавалерийского корпуса, сменив арестованного по злому навету Рокоссовского. Потому не любил он вспоминать о нескольких месяцах, проведенных на этом посту, и с радостью воспринял приказ о переводе на другой, 6-й кавалерийский корпус, на базе которого отрабатывались крупные проблемные вопросы военного искусства, такие, как создание конно-механизированных армий. И хотя эти объединения так и не были созданы, многое из достигнутого тогда пригодилось через несколько лет.

Для того чтобы строить армию будущего, нужно было хорошо знать прошлое. Именно в этот период Жуков изучает огромное количество материала по истории войн, классические военные труды, мемуарную литературу» делает выводы о характере современной войны и операции, тут же проверяя их в ходе командно-штабных и войсковых учений. Не без сожаления расставался он с корпусом, уходя в 1938 году на должность заместителя командующего Белорусским военным округом.

Между тем портфель с доносами, собиравшимися на Жукова целых два года, был почти полон. Еще немного — и одним разоблаченным «врагом народа» будет меньше. К счастью, именно в те дни понадобился человек, способный переломить ситуацию в районе реки Халхин-Гол — там разгорался военный конфликт с Японией. Маршал Ворошилов вспомнил о Жукове.

Новый командующий, прибыв в район боев, действовал уверенно, словно привез с собой рецепт победы. Прежде всего — добиться господства в воздухе. Последняя декада июня 1939 года ознаменовалась настоящими сражениями между советской и японской авиацией, в которых иногда участвовало более 200 самолетов одновременно.

— Таких воздушных боев я даже во время Великой Отечественной войны не видел, — сказал однажды маршалу, вспоминая те дни, писатель Константин Симонов.