Вертикаль жизни. Победители и побежденные - Семен Малков

Из мизерной стипендии еще вычитали за подписку на займы, которая тогда была обязательной. Правда, удавалось немного подкормиться на овощных базах, куда студентов часто посылали на подсобные работы. Изредка выпадал шанс подзаработать на разгрузке вагонов, они его никогда не упускали. Тёме денег не присылали, только продукты и одежду. А Ваське — тем более.

И несмотря на это (откуда только у них брались силы?), друзья либо шли на субботник, либо занимались спортом, либо носились по стадионам, успевая посмотреть наиболее интересные соревнования мастеров.

Неисчерпаемой энергии молодости можно только позавидовать!

Сестра Яши Гобермана Тамара была очень хорошенькой девушкой, внешне похожей на кинозвезду того времени Целиковскую. Ей исполнилось семнадцать, и родители, видно, уже считали, что она «заневестилась». Поэтому часто устраивали у себя дома молодежные вечеринки, разрешая дочери приглашать всех своих друзей. Глава семьи, еще не старый, но совершенно лысый толстяк был военным интендантом, и, может быть, вследствие этого в те голодные годы они ни в чем не испытывали недостатка.

Тёме и Василию бывать у них нравилось вдвойне. Приятно было ухаживать за Томой и ее подругами. Всегда было весело, и устраивались танцы. А музыка была — просто класс! Имелась даже полная коллекция пластинок эмигранта Лещенко. И было немаловажно, что хлебосольная мать Томы угощала гостей чаем, к которому подавались бутерброды, а иногда вкусный домашний пирог. Так что голодными они домой не возвращались.

Тамара кокетничала со всеми подряд, но явное предпочтение отдавала Олегу, некрасивому прыщавому парню, сыну министра, перед которым откровенно заискивали ее родители. Но Тёме с Васей нравились и подружки Яшиной кузины, тем более что пластинки Лещенко создавали атмосферу романтики. Разве забыть волнующие танго «Студенточка» и «Татьяна»? Или зажигательные фокстроты «Марусечка» и «Дуня»? И эти слова:

Дуня, люблю твои блины!Дуня, твои блины вкусны.Твой поцелуй горяч,как свежий блин…

Само собой, после вечеринок были провожания и поцелуи, но дальше этого дело не шло. То ли сказывалось физическое истощение и озабоченность учебой, которые снижали страстный порыв, то ли девушки были строго воспитаны — и все ограничивалось легким флиртом.

На вечера отдыха, которые регулярно проводились в клубе МАИ, Тёма с Василием ходили редко. Они увлекались спортом и институтским танцулькам предпочитали соревнования по боксу или популярные в то время матчи восьми городов по баскетболу. Тем более что девушек в институте было мало, а к тем, кто мог понравиться, выстраивались очереди поклонников. Можно сказать, что этот год запомнился Тёме как голодный во всех отношениях.

Правда, ему изредка удавалось перехватить чего-нибудь вкусненького у дяди Ильи, который после смерти отца перевез бабушку Аду к себе в Кривоколенный переулок. Фронтовик, инвалид первой группы, он страдал туберкулезом, тоже подхваченным на фронте, баба Ада ухаживала за ним и помогала бороться с тяжелой болезнью. Питались они скудно, но все же, когда Тёма забегал их проведать, бабушка ухитрялась попотчевать внука. На это она была знатная мастерица!

Дядя Илья боролся с болезнью с таким же мужеством, которое проявил на фронте. Мало того, что иной раз с боем доставал нужные лекарства, например дефицитный пенициллин, но применял и народные средства. Кто-то посоветовал ему даже есть собачье сало. В стремлении скорее вылечиться у него была важная цель — он собирался жениться.

— Хочу быть полноценным человеком: пойти работать, обзавестись семьей, — объяснял он Тёме, который с отвращением наблюдал, как дядя глотает собачье сало. — А для этого мне надо победить болезнь. От глухоты я сумел избавиться, вылечусь и от туберкулеза!

И наглядный пример его упорства в достижении поставленной цели во многом помог Тёме преодолеть те трудности и проблемы, с которыми ему пришлось столкнуться в том нелегком году.

Уже началась зачетная сессия, когда Тёма получил радостное известие: его родители возвращаются в Москву! Это значило, что пришел конец его неустроенному, одинокому и полуголодному существованию. Вместе с ними приезжали Марк с Лелей и Викочкой. Они собирались жить в квартире Лелиной свекрови, которая вместе с Машей еще находилась у родных в Средней Азии.

Как следовало из письма, Сергея Ильича демобилизовали, и он возвращался домой с богатыми трофеями. Он вез домой купленный у уезжающих поляков во Львове мебельный гарнитур из ценного кавказского ореха и трофейный Сталинский подарок — автомобиль. Габаритный груз уже был отправлен в Москву малой скоростью.

И вот наконец сияющий от радости Тёма встретил своих на Киевском вокзале. Отец, мама и Леля выглядели неплохо. Очень подросла маленькая Викочка. Лишь с Марком явно что-то неладно. Смуглый по природе, он совсем почернел лицом и похудел так, что одежда висела на нем как на вешалке. «А ведь и у него туберкулез, как у дяди Илюши, — сообразил Тёма. — Но дядька выглядит лучше, — мысленно заключил он. — Наверное, Марик плохо лечится».

Когда вдоволь наобнимались, они отправились, взяв два такси, на Покровку. Тёма с Дуняшиной помощью успел немного прибрать в квартире, и было решено жить всем вместе, пока Марк не приведет свои комнаты в порядок. За это время придет багаж из Львова, тогда можно будет и там и здесь полностью обновить мебель.

Анна Михеевна и Леля слегка поохали над запущенностью, царившей в комнатах, но ругать Тёму и затевать генеральную уборку не стали, а принялись проворно собирать на стол: с дороги все здорово проголодались. Наконец-то ему удалось наесться «от пуза»! Чего только на столе не было! И забытая Темой колбаса, и печоночный паштет, вкуса которого он уже не помнил, и даже черная икра. По такому торжественному случаю распили, конечно, бутылку водки.

Поздравить соседей с возвращением зашли Дуняша и бородатый, как Дед Мороз, Нил Федотович, которым, само собой, поднесли по стопке. Швейцар даже произнес приветственную речь.

— Ну вот, слава Богу, и в нашей квартире жисть наладится. Ты ведь женщина хозяйственная, — одобрительно глянул он на Анну Михеевну. — Не допустишь, чтобы у нас отключали свет и газ. А то старая ханжа, — презрительно кивнул на Дуняшу, — электричества много жгет, а денег не платит.

Однако ветхая старушка в долгу не осталась.

— Не слушай ты его, Аннушка, это он сам много жгет со своими, прости Господи, — она истово перекрестилась, — которых к себе водит из ресторана. Вот уж верно говорится: седина в бороду — бес в ребро. — Дуняша зыркнула на смутившегося швейцара: — А вовремя заплатить он забывает. Я же ничего не жгу. А если пару раз включу лампочку, так это — копейки. Постыдился бы говорить!

— Только не надо ссориться! — поспешила успокоить их Анна Михеевна. — Теперь я прослежу, чтобы счета были своевременно оплачены. Лучше давайте выпьем за наше дружное соседство!

Нил Федотович и Дуняша осушили свои стопки до дна, закусили солеными огурчиками и повеселели.

— Скоро, наверное, соберется вся наша квартира, — степенно сообщила Дуняша. — На прошлой неделе Самойлов заезжал.

— Да что ты говоришь? — живо откликнулась Анна Михеевна — Он был один, без Марты? Где она, что с ней?

— Георгий Иванович очень спешил, сказал только, что они скоро приедут. Значит, его распутная немка жива-здорова, — заключила Дуняша, строго поджав губы.

— И Алексеевы, должно, вернутся в июне, — вставил Нил Федотович, умильно глядя на бутылку. — Вместе со своим заводом.

— Ну что же, давайте выпьем, чтобы все снова были в сборе, — идя навстречу очевидному желанию соседа и наливая ему и Дуняше еще по рюмочке, предложил Сергей Ильич. — За нашу мирную жизнь!

С приездом родителей у Тёмы началась совсем другая жизнь — несравненно благополучнее. Отец недолго оставался без работы и вскоре получил новое назначение — интересное и не совсем обычное. Он стал директором плавучего дома отдыха санаторного типа, который решили устроить на речном теплоходе «Радищев». Сергея Ильича, родившегося и выросшего на Волге, после военных мытарств, вновь потянула к себе любимая с детства стихия.

Прекрасный организатор, он с головой окунулся в работу, и вскоре ветеран грузо-пассажирского пароходства был им переоборудован в комфортабельное судно, где было все необходимое для хорошего отдыха и самой современной медицинской помощи. В музыкальном салоне устроили небольшую эстраду и площадку для танцев. Ресторан был переделан в столовую для отдыхающих, а кормовые каюты нижней палубы — в процедурные кабинеты.

«Радищеву» предназначалось курсировать по каналу «Москва — Волга» до Горького и обратно со стоянками в наиболее интересных исторических и живописных местах, таких как Углич и Плес. Весь путь туда и обратно со всеми остановками и экскурсиями был рассчитан на две недели. И первое же плавание до города Дмитрова, устроенное Сергеем Ильичом для семей сотрудников, показало, какое огромное удовольствие ожидает отдыхающих.