Османская империя. Шесть веков истории - Оливье Буке

агасов и эмиров и ведут за собой несогласных в Ираке. Цель восставших – не бросить вызов османскому порядку, а, наоборот, добиться если не продвижения в административной и военной иерархии, то по крайней мере вхождения в ее ряды. По сути, они опираются на политику приспособления (istimalet), практикуемую на высших уровнях государства. Возьмем два примера. В начале XVII века курдский паша Али Джанболатоглу, правитель Алеппо, открыто признался в инакомыслии. В 1607 году он приехал просить прощения у Ахмеда I. Оно ему даровано: паша получил субгубернаторство Темешвар (Тимишоара), после чего, однако, снова отрекся и в конечном счете подвергся казни в 1611 году. В 1623 году бывший главный правитель Эрзурума Абаза Мехмед-паша поклялся отомстить за убийство Османа II. С этой целью он пошел на Анкару во главе войска из 40 000 человек. Однако потерпел поражение при Кайсери, отступил в Эрзурум, стал искать и добиваться прощения у Мурада IV, продолжил сеять беспорядки в Анатолии, получил второй шанс, будучи назначенным губернатором Боснии в 1628 году, а затем в Ози. Увы, в 1634 году противники добиваются его казни. В знак того, что он все же считается скорее пашой султана, чем мятежником, государь присутствует на его похоронах, когда его останки предают земле возле могилы Куюку Мурада, сановника, положившего конец волне джелалийских бунтов в 1608 году. Символизм ясен: никто не может угрожать трону османов, если тот, кто занимает его, в итоге окажется изгнан. Первым свергнутым султаном стал в 1512 году Баязид II. Заговорщики действовали крайне осторожно, их лидер эмир Селим обладал могуществом и поддержкой. В свою очередь, свержение Османа II с престола в 1622 году стало лишь промежуточным этапом и, более того, ударом грома: за свержением последовало убийство. Османы обнаружили, что их султан утратил неприкосновенность. Оскверненный редким по агрессии символическим оскорблением (смерть путем сдавления мошонки), он поражен в самой интимной части своего существа, «посредством которой продолжается святость его племени»[206]. В официальных хрониках это событие настолько «трагично» (vaka-yı haile), что требует разработки в течение XVII века законодательного порядка свержений. С одной стороны, летописцы признали восстание действием правомерным. С другой стороны, убийство султана было актом неприемлемым, потомство Османа есть и должно оставаться единственно законной династией. Однако это не помешало другому султану, Ибрагиму I, оказаться свергнутым и казненным в 1648 году. Ответственные за преступление оправдывали правомерный характер казни получением фетвы на том основании, что на карту поставлено функционирование и выживание государства. В этом заключается весь парадокс святотатства, предотвратить которое не в силах никто.

Впрочем, и сам государь не может устранить риск убийства. В ходе посещения Бурсы в декабре 1633 года Мурад IV был вынужден спешно вернуться в Стамбул, чтобы помешать заговору с целью свергнуть его с престола в пользу брата Ибрагима. Трижды, в 1687, 1703 и 1730 годах, государь отрекался от престола, предварительно оговорив сохранение жизни себе и своим детям. В 1730 году Ахмед III без сомнений соглашается на это после восстания под руководством янычара Патрона Халила. Чтобы упрочить легитимность на собственных желаемых основаниях, взошедший на трон государь обычно немедленно избавлялся от тех, кто привел его к власти: казнь – удел почти всех творцов и ниспровергателей султанов. «Ремесло» султана действительно становится очень рискованным: из 21 османа, занимавшего трон между 1618 и 1909 годами, семеро свергнуты и четверо казнены. Армия знает, как взяться за дело: бунтовщики намечают первой своей жертвой не властителя, а великого визиря, однако низложение последнего открывает путь к низложению первого. Султан сознает это. Больше всего на свете он боялся восстания янычар, и действительно, между мятежом 1589 года и упразднением корпуса в 1826 году янычары подняли не менее 13 восстаний[207]. Не всегда являясь лидерами повстанческого движения – особой роли в смещении Мустафы I в 1618 и 1623 годах и Мустафы IV в 1808 году янычары не играли, – им легче было превратить народное недовольство во всеобщий мятеж, парализовать столицу, закрыв лавки, и договориться с придворными: по очереди или вместе высокие сановники, евнухи гарема и члены королевской семьи прибегали к связям, чтобы выгодно использовать власть во времена свержения.

Тени величия: султан

Наступило время проклятых королей. То султан раньше времени покидает трон: Мурад IV умирает, не дожив до 30 лет; Ибрагим I свергнут через восемь лет после возведения на престол, Мустафа I – через четыре месяца. То султан восходит на трон в слишком юном возрасте: первому в этой череде, Ахмеду I, 13 лет, Мураду IV – 11, а Мехмеду IV – 7 лет. Вопрос о несовершеннолетии последнего даже не возникает, он был единственным потомком Османа мужского пола. Династической альтернативы османскому правлению нет. Существует мнение, что в конце XVII века потомки великого визиря Соколлу Мехмед-паши, Ибрагимханзаде, готовились наследовать османам, если династия угаснет. Это легенда. Летописец Наима в начале XVIII века сообщал, что крымские Гиреи будто бы хотели занять престол в 1624 году, когда в Стамбуле царил хаос. Это слух, но он многое говорит о хрупкости положения султана.

Одерживавший победы между 1635 (отвоевание Еревана) и 1638 (возвращение Багдада) годами, Мурад IV стал последним султаном, лично возглавившим военную кампанию[208]. В последующие века государь уже не был военным властителем, некогда выступавшим в окружении гордых янычар, образующих несколько линий людской обороны. Он довольствовался наблюдением за выступлением войск в поход с вершины «будки для процессий» (alay köşkü), расположенной в юго-западном углу стен Топкапы; делегировал руководство военными действиями визирям или главнокомандующим (serdar), назначенным в начале похода; больше не увлекался ратным делом и охотничьим промыслом. Мехмед IV в бесконечных зимних конных походах бороздил в поисках дичи Фракию и Фессалию. Его преемники охладели к подобным практикам. Султан также перестал быть зодчим. Ахмед I построил Голубую мечеть, однако строительство поставили ему в укор на том основании, что имперская мечеть может быть возведена только после победного завоевания. До середины XVIII века ни один султан не возводил монументальных комплексов. Более законным кажется украшение святых мест: Мурад III приказал окружить большую мечеть открытым пространством, Мурад IV занимался реконструкцией Каабы (kaaba), пострадавшей от наводнения.

Монарх потерял связь не только с полями боев, но и с землями, Мехмед III стал последним управлявшим провинцией, затем он отошел от дел. Мурад III – домосед, замкнуто живший во дворце, в течение двух лет он не выезжал из него даже на пятничные молитвы. Мурад IV единственный султан того периода, желавший управлять напрямую, восстановить порядок взимания налогов и организации управления, действия были подготовкой и необходимыми условиями для успеха в борьбе против