Происхождение языка: Факты, исследования, гипотезы - Светлана Бурлак

Рис. 4.11. Эти шесть сигналов шимпанзе (выделенных этологом Яаном ван Хооффом) могут, хотя и с различной частотой, выступать в разных ситуациях — и при дружелюбном взаимодействии (заштрихованные столбцы), и для демонстрации подчинения (белые столбцы), и при агрессии (черные столбцы). Относительная высота столбцов отражает частоту, с которой каждый сигнал был зафиксирован в соответствующей ситуации. Сигнал “визг с оскаленными зубами” (д) используется во всех трех типах взаимодействий81.

В человеческих языках не существует, видимо, ни одного выражения, которое бы вызывало всякий раз одну и ту же реакцию. Даже услышав крик “Пожар!”, одни люди бросятся участвовать в спасении, другие — мародерствовать, третьи станут созерцать происходящее, не предпринимая никаких действий, а четвертые просто пройдут мимо. Как писал Тютчев, “Нам не дано предугадать…”. Не существует и ситуации, которая бы однозначно вызывала появление того или иного сигнала, — люди по-разному строят свои высказывания в зависимости от того, какие элементы ситуации представляются им в данном конкретном случае более важными, учитывают тот фонд знаний, которым, по их представлениям, обладает слушающий, отражают в высказывании свое отношение к ситуации (а нередко и к слушающему) и т. д., и т. д.{32}. Колоссальная избыточность, которой обладает любой человеческий язык, предоставляет людям весьма широкие возможности для такого варьирования. С другой стороны, слушающие обладают достаточными когнитивными возможностями, чтобы “угадать” (в большинстве случае правильно), какой смысл вкладывал в свое сообщение говорящий.

Так что, может быть, не случайно, что сигналы, которые не обнаруживают прямой связи ни с наличной ситуацией, ни с реакцией особей, воспринимающих сигнал, обнаруживаются в достаточно развитых (насчитывающих много сигналов) коммуникативных системах, у видов, обладающих высоким когнитивным потенциалом, — таких, как шимпанзе, волки, муравьи-древоточцы или дельфины. Нельзя исключать, что по достижении определенного уровня организации коммуникативная система обретает возможность включать в себя многозначные сигналы, варьировать “смысл” сигнала в зависимости от различных ситуативно определяемых параметров.

Некоторые элементы такой возможности уже обнаружены в исследованных коммуникативных системах животных. Так, например, у павианов чакма (Papio ursinus или Papio cynocephalus ursinus) имеются два акустически различных сигнала-“ворчания”: один из них выражает желание перейти (всей группой) через полное опасностей открытое пространство в другой участок леса, другой — стремление понянчить детеныша. Как было установлено Дрю Рэндоллом, Робертом Сифардом, Дороти Чини и Майклом Оуреном, реакция на оба эти сигнала зависит от конкретной ситуации (например, подается сигнал на границе лесного участка или в его середине), а также от ранговых взаимоотношений подающей и принимающей сигнал особи82. Зависимость от контекста была обнаружена и в такой развитой системе коммуникации, как феромонная коммуникация у насекомых. Как показали опыты на дрозофилах, один и тот же химический сигнал-феромон “может нести разный смысл в зависимости от контекста, то есть комплекса других феромонов, а также поведенческих, зрительных и звуковых сигналов”83.

Еще один аспект исследования животных в контексте происхождения человеческого языка — это поиск гомологий и преадаптаций. Какие свойства, имеющиеся как у человека, так и у приматов, и тем самым наличествовавшие, вероятно, у общего предка человека и его ближайших родственников, были полезны для формирования языка? Каковы были стартовые условия глоттогенеза?

Как показывают исследования, у обезьян имеются гомологи основных речевых центров — зоны Брока и зоны Вернике84. Эти зоны соответствуют человеческим не только по своему расположению, но и по клеточному составу, а также по входящим и исходящим нейронным связям; кроме того, эти области — как у человека, так и у человекообразных обезьян — соединены между собой пучком волокон (это было показано как отечественными, так и зарубежными исследователями85).

Но у обезьян эти отделы мозга в гораздо меньшей степени, чем у людей, связаны со звуковой коммуникацией, поскольку они не задействованы в производстве сигналов. Гомолог зоны Брока “отвечает” за автоматические комплексные поведенческие программы, осуществляемые мышцами лица, рта, языка и гортани, а также за координированные программы действий правой руки86. Гомолог зоны Вернике (и соседние участки мозга) используются для распознавания звуковых сигналов, а также для того, чтобы различать сородичей по голосу. Кроме того, “различные подобласти этих гомологов получают данные от всех частей мозга, задействованных при слушании, ощущении прикосновения во рту, языке и гортани и областях, где сливаются потоки информации от всех органов чувств”87.

По предположению Эриха Джарвиса, можно проследить гомологию в путях движения слуховой информации в мозгу. Эти пути сходны у млекопитающих, птиц и рептилий — значит, база для звукового обучения была заложена по меньшей мере 320 млн. лет назад88.

Система коммуникации у шимпанзе использует все возможные каналы связи — и зрительный, и слуховой, и обонятельный, и осязательный, при этом “большая часть информации передается по двум и более каналам”89. В ней присутствуют и непроизвольные, чисто природные сигналы, такие, как набухание половой кожи у самок, свидетельствующее о рецептивности, и сигналы намеренные, которые одна особь осознанно подает другой. Звуковые сигналы относятся к первой категории — они являются врожденными (по крайней мере, они возникают даже в условиях депривации, когда подрастающий шимпанзе не имеет возможности перенять их от сородичей)90 и издаются непроизвольно. Как пишет Дж. Гудолл, “произвести звук в отсутствие подходящего эмоционального состояния — это для шимпанзе почти непосильная задача”91. Супруги Кэти и Кейт Хейс, которые пытались научить говорить воспитывавшуюся в домашних условиях самку шимпанзе Вики, свидетельствуют, что она абсолютно не могла издавать какие-либо звуки намеренно92. Все, что может сделать шимпанзе, — это подавить звук. Дж. Гудолл описывает случай93, когда подросток Фиган, которому исследователи дали бананов, издал пищевой крик, на крик прибежали более старшие самцы и бананы у Фигана отобрали. В следующий раз Фиган повел себя хитрее — он волевым усилием подавил пищевой крик (и получил бананы), но при этом, по словам Гудолл, звуки “застревали у него где-то в горле, и он, казалось, едва не задохнулся”. Будучи связаны с эмоциями, “крики шимпанзе составляют непрерывный ряд”94, поэтому разные исследователи насчитывают в вокальном репертуаре шимпанзе разное количество сигналов.

Случай с Фиганом, кстати, — нагляднейшее доказательство того, что эволюция коммуникативной системы ориентирована на выгоды группы, а не отдельной особи. Склонность подавать сигналы поощряется отбором даже в том случае, когда для сигнализирующей особи это оказывается скорее вредным, как для Фигана, лишившегося (в первый раз) бананов.

Впрочем, возможно, что представление об исключительно эмоциональном характере звуковых сигналов шимпанзе подлежит пересмотру. По данным Кейти Слокомбе и Клауса Цубербюлера, пищевые крики шимпанзе референциальны. Исследователи записали на магнитофон крики шимпанзе, которым дали яблок, и крики шимпанзе, которым дали плодов хлебного дерева. При проигрывании магнитофонных записей обезьяны достоверно различали эти два типа криков — они проводили более интенсивные поиски под тем деревом, на плоды которого указывал услышанный ими крик. Шимпанзе из контрольной группы, которым этих записей не проигрывали, искали под деревьями обоих видов примерно поровну95. Сходные результаты были получены и для бонобо — Занна Клей и Клаус Цубербюлер выделили у них пять различных пищевых криков, издаваемых с разной частотой в зависимости от степени предпочтительности пищи96. Даже если дело не в референциальности, а просто в том, что разные виды пищи вызывают у обезьян несколько разные эмоции (например, потому, что одни из них вкуснее, чем другие), способность различать такие сигналы и успешно соотносить их с реалиями внешнего мира является неплохой преадаптацией к языку.

Возможно, в звуковых сигналах шимпанзе и бонобо будет обнаружено еще одно “человеческое” свойство — комбинативность: как показывают исследования, их так называемые долгие крики “состоят из ограниченного числа базовых элементов, которые могут комбинироваться по-разному в зависимости от ситуации и у разных животных”97.